По этажам, по коридорам, по отделениям. Домик этот небольшой, трехэтажный, мы быстренько обошли его и вернулись обратно в дежурку.
Семь месяцев назад, когда моя дочь лежала сперва на третьем, потом на первом этаже, меня туда не пускали. А теперь, когда пускают, – моя дочь далеко отсюда, дома, на Ленинградском проспекте. Нянчит сыновей, ждет меня… А ведь так недавно я принес ее, вот эту самую маму, в одеяльце из родильного дома на улице Станиславского… Да, идет ОНО быстро. Двадцать пять лет, четверть века тому назад…
А пошел я сюда, на улицу Александра Невского, потому, что мне хотелось похвастать перед другими людьми знакомством с замечательными женщинами, ставшими навек нашими друзьями: главным врачом Ниной Михайловной Журавлевой, ее заместителем Ниной Викторовной Станцо, врачом-акушером Елизаветой Максимовной Левиной, медсестрой «тетей Катей» Березовой – ее-то особенно знают тысячи молодых матерей. Ведь о каждой из них она давала справки их близким, а потом напутствовала, провожала, благословляла в большую жизнь. В прошлом году здесь произошло пять тысяч четыреста пятьдесят родов.
Сколько здесь было пролито счастливых слез и сколько слез горьких – ведь рядом со счастьем всегда околачивается и горе… Зданье это старенькое, построено не то в конце того века, не то в начале нашего. В общем ему за семьдесят. Дом этот, наверно, ровесник тети Груши – Аграфены Егоровны Андреевой. Вот и сейчас она принимала тебя, мальчик.
Потом Аграфена Егоровна отдохнет немного, попьет в дежурной комнате чайку, и опять позовут в родилку. Раз десять, а то и больше за ночь. Принимала она и во время гражданской, и в годы нэпа, и в годы первых пятилеток, и в тяжелые годы Отечественной…
На Новый год и на праздники сюда приходят сотни поздравительных писем и телеграмм, приносят цветы…
А внизу, у забора, с утра ждут родственники, молодые отцы, друзья. Они приехали за новорожденными и ожидают часа, когда откроются двери и им «выдадут» матерей и новых людей.
Сынок, ты, когда будешь проходить мимо этого дома на углу Второго Миусского переулка и улицы Александра Невского, ты сними шапку. Этот дом и люди стоят этого.
Не зная покоя, не считаясь с выходными и невыходными днями, в любое время суток, по первому зову они тут. Принимают роды, оперируют, лечат, консультируют…
…Время моего визита истекло. Юлию Константиновну срочно вызывают наверх в патологическое отделение.
– Вы придете на мой спектакль?
– Обязательно. Если будет время…
Я иду к Миусской площади и вдруг, пораженный, останавливаюсь.
Ведь это же Фадеев! Александр Александрович. Здравствуйте, добрый вечер. Это я – Шток, ваш сосед по даче в Переделкине, свояк вашего близкого друга Андрея Старостина, ваш собрат по драматургии. Нет, нет, я знаю, что вы не написали ни одной пьесы, но тем не менее ваши романы «Разгром» и «Молодая гвардия» стали основой знаменательных спектаклей во многих театрах. Мы иногда беседовали с вами о драматургии, гуляли по Переделкинскому лесу, помните?
А вот сейчас мы здесь, в ста метрах от родильного дома, на фоне Дворца пионеров. Вы тот самый Фадеев, который от имени своего героя Олега Кошевого написал такие прекрасные слова о матери:
«Но больше всего, на веки вечные запомнил я, как нежно гладили они, руки твои, чуть шершавые и такие теплые и прохладные, как они гладили мои волосы, и шею, и грудь, когда я в полусознании лежал в постели. И когда бы я ни открыл глаза, ты была всегда возле меня, и ночник горел в комнате, и ты глядела на меня своими запавшими очами, будто из тьмы, сама вся тихая и светлая, будто в ризах. Я целую чистые, святые руки твои!»
Очень похож этот бронзовый или чугунный монумент на живого Фадеева. И отлитые из того же металла Олег Кошевой, Люба Шевцова, Земнухов, Тюленин… Они бы, гражданин Иванов, по возрасту могли стать твоими дедушками и бабушкой. Но не стали. Не успели. Отдали свои жизни за тебя.
Я сажусь в троллейбус и еду домой по моему родному Ленинградскому проспекту, к моим внукам, родившимся в доме на углу Второго Миусского переулка и улицы Александра Невского. Я передам им привет от Юлии Константиновны, от тебя, только что родившегося гражданина столицы. Не возражаешь?
И может быть, через пятьдесят лет, в конце две тысячи двадцать третьего года, листая номер, посвященный столетию «Вечерней Москвы», ты наткнешься на рубрику «Пятьдесят лет тому назад». И прочитаешь слова неизвестного тебе человека, присутствовавшего при твоем рождении.
И может быть, тебе это будет приятно.
С днем рождения тебя! С премьерой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Семь месяцев назад, когда моя дочь лежала сперва на третьем, потом на первом этаже, меня туда не пускали. А теперь, когда пускают, – моя дочь далеко отсюда, дома, на Ленинградском проспекте. Нянчит сыновей, ждет меня… А ведь так недавно я принес ее, вот эту самую маму, в одеяльце из родильного дома на улице Станиславского… Да, идет ОНО быстро. Двадцать пять лет, четверть века тому назад…
А пошел я сюда, на улицу Александра Невского, потому, что мне хотелось похвастать перед другими людьми знакомством с замечательными женщинами, ставшими навек нашими друзьями: главным врачом Ниной Михайловной Журавлевой, ее заместителем Ниной Викторовной Станцо, врачом-акушером Елизаветой Максимовной Левиной, медсестрой «тетей Катей» Березовой – ее-то особенно знают тысячи молодых матерей. Ведь о каждой из них она давала справки их близким, а потом напутствовала, провожала, благословляла в большую жизнь. В прошлом году здесь произошло пять тысяч четыреста пятьдесят родов.
Сколько здесь было пролито счастливых слез и сколько слез горьких – ведь рядом со счастьем всегда околачивается и горе… Зданье это старенькое, построено не то в конце того века, не то в начале нашего. В общем ему за семьдесят. Дом этот, наверно, ровесник тети Груши – Аграфены Егоровны Андреевой. Вот и сейчас она принимала тебя, мальчик.
Потом Аграфена Егоровна отдохнет немного, попьет в дежурной комнате чайку, и опять позовут в родилку. Раз десять, а то и больше за ночь. Принимала она и во время гражданской, и в годы нэпа, и в годы первых пятилеток, и в тяжелые годы Отечественной…
На Новый год и на праздники сюда приходят сотни поздравительных писем и телеграмм, приносят цветы…
А внизу, у забора, с утра ждут родственники, молодые отцы, друзья. Они приехали за новорожденными и ожидают часа, когда откроются двери и им «выдадут» матерей и новых людей.
Сынок, ты, когда будешь проходить мимо этого дома на углу Второго Миусского переулка и улицы Александра Невского, ты сними шапку. Этот дом и люди стоят этого.
Не зная покоя, не считаясь с выходными и невыходными днями, в любое время суток, по первому зову они тут. Принимают роды, оперируют, лечат, консультируют…
…Время моего визита истекло. Юлию Константиновну срочно вызывают наверх в патологическое отделение.
– Вы придете на мой спектакль?
– Обязательно. Если будет время…
Я иду к Миусской площади и вдруг, пораженный, останавливаюсь.
Ведь это же Фадеев! Александр Александрович. Здравствуйте, добрый вечер. Это я – Шток, ваш сосед по даче в Переделкине, свояк вашего близкого друга Андрея Старостина, ваш собрат по драматургии. Нет, нет, я знаю, что вы не написали ни одной пьесы, но тем не менее ваши романы «Разгром» и «Молодая гвардия» стали основой знаменательных спектаклей во многих театрах. Мы иногда беседовали с вами о драматургии, гуляли по Переделкинскому лесу, помните?
А вот сейчас мы здесь, в ста метрах от родильного дома, на фоне Дворца пионеров. Вы тот самый Фадеев, который от имени своего героя Олега Кошевого написал такие прекрасные слова о матери:
«Но больше всего, на веки вечные запомнил я, как нежно гладили они, руки твои, чуть шершавые и такие теплые и прохладные, как они гладили мои волосы, и шею, и грудь, когда я в полусознании лежал в постели. И когда бы я ни открыл глаза, ты была всегда возле меня, и ночник горел в комнате, и ты глядела на меня своими запавшими очами, будто из тьмы, сама вся тихая и светлая, будто в ризах. Я целую чистые, святые руки твои!»
Очень похож этот бронзовый или чугунный монумент на живого Фадеева. И отлитые из того же металла Олег Кошевой, Люба Шевцова, Земнухов, Тюленин… Они бы, гражданин Иванов, по возрасту могли стать твоими дедушками и бабушкой. Но не стали. Не успели. Отдали свои жизни за тебя.
Я сажусь в троллейбус и еду домой по моему родному Ленинградскому проспекту, к моим внукам, родившимся в доме на углу Второго Миусского переулка и улицы Александра Невского. Я передам им привет от Юлии Константиновны, от тебя, только что родившегося гражданина столицы. Не возражаешь?
И может быть, через пятьдесят лет, в конце две тысячи двадцать третьего года, листая номер, посвященный столетию «Вечерней Москвы», ты наткнешься на рубрику «Пятьдесят лет тому назад». И прочитаешь слова неизвестного тебе человека, присутствовавшего при твоем рождении.
И может быть, тебе это будет приятно.
С днем рождения тебя! С премьерой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60