OCR и вычитка Угленко Александр
«Е.Рэйтё. Перевел с венгерского А.П.Креснин. Составитель А.П.Левада. Художник-оформитель С.Н.Бердников»: Интербук Украина; Харьков; 1993
Аннотация
Имя венгерского писателя Енё Рэйтё (пишущего также под псевдонимом П. Ховард), мало известно широкому кругу наших читателей. В предлагаемый сборник включены романы «Проклятый берег», «Белокурый циклон», «Невидимый легион» и «Карантин в Гранд-отеле». Кажущаяся простота языка, незатейливость сюжета — особенности стиля этого писателя, отличающие его от других авторов, пишущих в детективном жанре.
Романы, несомненно, заслуживают внимания читателей и будут приняты с большим интересом.
Енё Рейто
Проклятый берег


Глава первая
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О БРЮКАХ, СКАТЕРТИ,
А ТАКЖЕ О СЕБЕ И ЕЩЕ ДВУХ ПАРНЯХ

Турецкий Султан уже два дня не выходил на улицу, потому что кто-то украл у него штаны. Если хочешь пройтись, без этой части одежды обойтись затруднительно.
Какая из этого следует мораль?
Право, не знаю.

Знаю я только, что последствия оказались исключительно серьезными. Ведь если бы у Турецкого Султана не украли брюк или если бы Чурбан Хопкинс получше берёг свой собственный костюм, судьбы нескольких людей и даже одного небольшого государства повернулись бы совсем по-другому. Вот такие фокусы проделывает иногда с нами одна единственная пара брюк.
А теперь несколько слов о себе, скромном герое этой повести.
Я — человек, можно сказать, набожный. Наверное потому, что мой дядя по матери был певчим, и я уже с раннего детства впитал в себя строгие правила поведения. Скажем, я только в редчайших случаях позволяю себе украсть что-нибудь в день святой Марты. Мартой звали мою мать, и я этот день никогда не забываю отметить. Пусть вас не удивляют мои строгие нравственные правила — весь мой опыт яснее ясного доказывает, что без приверженности к определенным принципам и традициям трудны и тернисты дороги нашей жизни, в то время как если мы способны на жертвы ради идеала, вполне можно спокойненько пройти и по тернистой дороге.
Я могу писать обо всем этом так просто и в то же время захватывающе потому, что меня самого в детстве готовили в певчие. А не стал я певчим из-за того, что уж очень убедительно умел говорить мой горячо любимый папаша. Сам он был простым рыбаком и очень хотел, чтобы я стал матросом, так же, как его отец, дед и все прочие родственники, включая прадедушку. Он расписывал передо мною прелести жизни на корабле, говорил о том, какое важное место в жизни общества занимают моряки, и вспоминал лорда Нельсона, который во время оно не то спас моего прадедушку, не то был сам им спасен. Впрочем, все его уговоры остались бы, наверное, бесплодными, если бы в качестве последнего аргумента он не принялся лупить меня такой дубиной, что я, склонившись перед весом такого довода, поступил юнгой на корабль.
Однако стремление быть вестником мира и благоволения между людьми и сейчас живо во мне так же, как в дни далекого детства, когда я еще совсем не знал жизни, играл со своими сверстниками и помогал горячо любимому отцу добраться до больницы, если какая-нибудь схватка в кабаке кончалась неудачно ввиду превосходящих сил противника…
Любовь к чтению я унаследовал с материнской стороны. Трогательная история под названием «Геновева» была первой книгой, попавшейся мне в руки, и я не раз перечитывал ее. Потом мне встретился «Жиль Блаз», а сидя в Синг-Синге, я раз десять прочел «Странствующего рыцаря Лоэнгрина». Эта полная глубочайшего смысла книга окончательно сформировала мое мировоззрение и дала мне понять вечную, общечеловеческую истину: ни к чему пытаться забыть прошлое и осесть на одном месте — все равно рано или поздно появляется женщина и ты, словно птица, летишь за нею вслед.
Очень правильная и глубокая мысль.
Я и сам, сидя в одиночке, всегда охотно предавался размышлениям, а только тот, кому в жизни приходилось клеить бумажные мешки, знает, насколько эта работа способствует размышлениям.
Так вот я стал странником, возвещающим людям великие истины мира и любви. У меня есть несколько заповедей, которые я не нарушаю ни при каких обстоятельствах.
1. Избегай брани и грубого насилия.
2. Избегай любителей ругани и ссор.
3. Старайся действовать на своих собратьев спокойным убеждением.
4. Не ищи свидетелей в свою защиту, ибо чего ты добьешься, если посадят заодно и твоих друзей?
5. Не лжесвидетельствуй — разве что иного выхода нет.
6. Не цепляйся к пьяным, чтобы и к тебе самому не приставали, когда тебе случится выпить.
7. Не будь тщеславным и не воображай, будто ты умнее всех на свете.
8. По воскресеньям не воруй и не ввязывайся в драки. Для этого и остальных шести дней недели вполне достаточно…
Вот и все о моем характере, моем прошлом, моих жизненных правилах и вообще о моей достопримечательной личности.
В конечном счете, все и стряслось из-за святой покровительницы моей матери. Я тогда очутился без места в живописном городе Оране, не сумев наладить отношения с капитаном той вшивой трехмачтовой шхуны, на которой я служил вторым стюардом. Ужасно здоровым детиной был этот капитан и дрался, злоупотребляя своей физической силой просто безбожно, и к тому же и не глядя, куда бьет. Этот скотина готов был расквасить мне нос из-за любого пустяка. Я попытался убедить это бессердечное создание в том, что так поступать не по-божески. Разговор кончился тем, что он ослеп на один глаз. Но ребер его я не трогал — он сломал их, когда свалился в трюм. Я тут не при чем. На порядочных кораблях люки не оставляют открытыми.
На корабле после этого я оставаться не мог и очутился в живописном, сказочном Оране голодный и без сантима в кармане. Простой матрос. Документов у меня не было. Из-за моего старого врага, бюрократии, я оказался без этой существенной принадлежности матроса.
К счастью, несколько моих друзей и компаньонов как раз были в городе и к тому же на свободе, обитая, словно какие-нибудь древние аристократы, за городом — среди развалин построенных еще во времена Карфагена цистерн для хранения воды. Об этом я знал от Чурбана Хопкинса, с которым встретился как-то в одном трактирчике. Чурбан был человеком коренастым, но не толстым, а нос, расплющенный кем-то, не сошедшимся с Хопкинсом во взглядах, был вовсе крохотным и багрово-красным. Голос у него вечно был хриплым, он любил носить сдвинутый на затылок цилиндр и курил крохотные, явно купленные со вторых рук сигары, а к тому же был страшно неуклюж.
Он первый заметил меня в уличной толпе, дружески хлопнул по плечу, а потом помог подняться на ноги и отряхнуть пыль.
— Привет, Копыто!
— Чурбан! — воскликнул я радостно. — Мне тебя сам бог послал. Мне сейчас негде приткнуться, и за штормовку капитана дали всего десять франков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44