Содрогнувшись, он положил на место череп Сарио и покинул мастерскую.
* * *
– Она совсем не такая, как ты говорил, – сказала Лейла Грихальва своему брату Кабралу, когда они шли по улицам разрушенного торгового города. – Ты видел ее лицо, когда она читала письмо Гизеллы? И она даже не спросила об Арриго!
– А зачем ей было спрашивать, его молчание говорит само за себя.
Лейла пожала плечами.
– Ты говоришь, он сердит на нее, но она же не делает ему ничего, кроме добра. Когда-нибудь они будут править. Люди запомнят, как Мечелла трудилась для них.
– Так ведь она, а не он. – Кабрал пнул очередной камень, сжав кулаки в карманах серого вязаного жилета. – Он сидит себе на отцовском месте, разбираясь с отправкой партий руды, ценами на зерно и массой других ненужных вещей, с которыми прекрасно справились бы советники, а она в это время…
Кабрал оборвал себя на полуслове.
Они прошли еще несколько шагов. Лейла молчала. Он взглянул на нее сверху вниз и нахмурился. Опять на ее лице это гнусное высокомерное выражение, совсем как тогда, когда они оба были детьми и она подслушивала у дверей.
– Разве тебе не надо учитывать кисти, или чем ты там занимаешься? – ворчливо поинтересовался Кабрал.
– Ты прекрасно знаешь, что это был только предлог для моего участия в поездке. Ты же сам это и предложил! Хотя, по-моему, она тут и без нас справлялась. Надо сказать, я удивлена, что она разбирается в чем-то еще, кроме деторождения.
Он бросил на нее свирепый взгляд.
– Маллика лингва!
– Придумай оскорбление получше, братец, – весело ответила Лейла. – Все знают, что у меня злой язычок! Но я собиралась сказать, что в Мейа-Суэрте ей как раз понадобится наша помощь. Особенно теперь, когда Арриго опять навещает Тасию – один, и, как он думает, тайно.
– Что? – Кабрал схватил ее за руку. – Что ты там слышала?
– Мне говорил кто-то из Палассо Грихальва, а он, в свою очередь, услышал это от кого-то из слуг Арриго, но я ничего тебе не расскажу, пока ты не успокоишься.
Она вырвала руку, которую он сжимал как в тисках.
– Какая польза от тебя Мечелле, если ты и пяти минут не можешь сохранять самообладание! Ты своей собственной сестре готов язык вырвать.
Кабрал так сильно стиснул зубы, что заиграли желваки на скулах. Слегка успокоившись, он спросил:
– Арриго вернулся к Тасии?
– Это вопрос времени. Ему не понравится, когда Мечелла вернется домой героиней. А Тасия – ты же ее знаешь – будет лить бальзам на его раны.
Кабрал покачал головой.
– Если Арриго возобновит отношения с Тасией, это убьет Мечеллу, – прошептал он.
– Эйха, значит, нам надо присмотреть за ней, чтобы это ее не убило. Ведь это и есть твой план? Защитить Мечеллу от Тасии и ее щенка Рафейо. – Она пожала плечами и поправила плащ. – Кстати, зачем мы притащили его сюда? Он, конечно, талантлив, но это же сплошная нервотрепка.
– Идея Премио Фрато Дионисо. Если б мы оставили его дома, у кого-нибудь могли бы возникнуть подозрения.
– Итак, начинается, – пробормотала Лейла. – Подозрения, сплетни, опровержения… Кто-то что-то подумал, кому-то что-то показалось, приснилось, кто-то что-то чувствует, знает или не знает, и главное, кто на чьей стороне. А ведь это, знаешь ли, приведет к расколу семьи. Одни за Мечеллу, другие за Арриго, а третьи не захотят ни во что вмешиваться. Бедный Меквель. Это о его здоровье нам надо заботиться.
– И ни слова о “бедном Дионисо”?
– Никто не знает, на чьей он стороне.
– На своей собственной.
Кабрал пнул еще один камень.
Лейла остановилась перед санктией. Вчера ее снесли – Лиссия сказала, что она не подлежит восстановлению, спасти можно будет только колокольню.
– Ну и развалины! Напоминает “Осаду Тза'абского замка” Тавиала.
– И вовсе не Тавиала, – рассеянно возразил брат. – Это сделал Сарио, причем до начала осады.
– Еще один способный Грихальва. А тебе хотелось бы написать эти развалины так, чтобы они снова стали деревнями? Вот где была бы настоящая магия, а не вся эта чепуха с “силой художественного гения”, за которую нас так уважают.
Кабрал ничего не ответил. Но уж кого-кого, а брата своего Лейла знала. Она схватила его за плечи и тихим, скованным голосом потребовала:
– Ну! Что это значит? Говори!
– Я ничего не знаю определенно, но… Он посмотрел ей в глаза, такие же темные, как у него самого, и у нее перехватило дыхание.
– Так что, все это правда? Все эти перешептывания… Он отмахнулся от нее.
– Ты имеешь в виду людей, которые замолкают, стоит женщине вроде тебя или простому художнику вроде меня войти в комнату? Я ни в чем не уверен, Лейла. Но с тех пор как я жил в Палассо…
Он помолчал, потом добавил как бы некстати:
– Рафейо и меня заставляет волноваться, и не только потому, что он сын Тасии. Что-то такое есть в его глазах…
– Он всегда был высокомерным, этот мальчишка, – задумчиво произнесла Лейла.
– Всегда? – повторил ее брат. – Откуда ты знаешь? Лейла посмотрела ему прямо в лицо. Она ничего не сказала – в этом не было нужды.
– Матра Дольча! – Кабрал скрипнул зубами. – В прошлом году он проходил конфирматтио!
– Мы немного поговорили, и он мне даже понравился – в некотором роде. Это он предложил мне сделать для Мечеллы духи в качестве свадебного подарка. Но теперь, когда он стал иллюстратором, в его глазах действительно что-то появилось, ты прав, Кабрал. И он действительно знает, чего хочет, и ждет своего часа, посмеиваясь в кулак.
– Совсем как его мать.
– Думаю, в конечном итоге они хотят одного и того же.
– Держись от него подальше, – внезапно предупредил Кабрал.
– Тебе не придется повторять это дважды! После конфирматтио Кансальвио краснел и заикался, а остальные двое хотя бы выглядели смущенными, когда встречали меня. Рафейо посмотрел мне прямо в глаза и подмигнул!
– Если он еще раз к тебе подойдет, я ему все кости переломаю! Лейла похлопала его по руке и слегка улыбнулась.
– Спасибо, мой добрый брат, но я сама могу о себе позаботиться. Оставь свой праведный гнев для врагов Мечеллы. Она гораздо больше моего нуждается в защите.
* * *
Через три дня рано утром прибыл караван фургонов из Мейа-Суэрты. Мечелла пыталась сдвинуть с места тяжелый ящик, но он явно предпочитал оставаться в фургоне. Вдруг чьи-то большие руки подхватили ящик и легко поставили его на землю.
– Разрешите мне, ваша светлость, – раздался голос Кабрала.
– Граццо, Кабрал, только не ругайся. – Мечелла сморщила нос. – Поможешь мне с остальными?
Фургоны доставили палатки – их одолжил шагаррский полк, – пищу, одежду, одеяла. Еще шесть ящиков были подписаны “от детей Палассо Грихальва”. В них находились игрушки, и Мечелла радовалась как ребенок, разглядывая кукол, игры, раскрашенных деревянных лошадок и рыцарей. В одном из этих ящиков обнаружилась адресованная ей записка за подписью Премио Фрато Дионисо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93