— Мы еще не можем уходить отсюда.
— О чем вы говорите? И вас, и вашу девушку здесь только что пытались убить.
— Все это так, — согласился Мильо. Его лицо было бледно при свете уличных фонарей. — Но это люди, на которых я работаю. М. Логрази, на встречу с которым я сейчас как раз шел, явно замешан в этом деле. Если они решили меня убрать, мне надо немедленно вернуться к себе домой.
— Но это безумие, — возразил Крис. — Совершенно очевидно, что за вашим домом следят.
— Тем не менее, — упорствовал Мильо, — я должен идти. Они придут за Лесом Мечей. — Он уже двинулся через дорогу, и Крис вынужден был последовать за ним, чтобы продолжить разговор. Они завернули за угол и оказались на Авеню Нью-Йорк. — Он у меня на квартире, и люди, на кого я работаю, требуют его. А я не хочу отдавать.
— Минуточку, — сказал Крис. — Кто эти люди?
Ныряя под защиту теней, Мильо не отвечал на его вопрос.
— Мы находимся как раз напротив моего дома, — шепнул он. — И, кажется, за входом никто не следит.
Крис повертел головой туда-сюда, стараясь разглядеть все укромные уголки на улице.
— Не может быть. Они не настолько глупы, чтобы не предположить, что, убежав от преследователей, вы попытаетесь пробраться в свою квартиру.
Он дал знак Мильо и Морфее оставаться на своих местах, а сам вынырнул из спасительной тени. Он прошел до самого конца квартала, сначала по одной стороне улицы, потом по другой, по дороге заглядывая в темные окна припаркованных машин. Ни одной живой души. Время от времени он смотрел также на окна домов, которые проходил, — не шелохнется ни занавеска, не мелькнет ли в окне силуэт лица, не блеснет ли ствол пистолета. И все это время он краем глаза следил за дорогой, не появится ли на ней черный «БМВ», но тот так и не появился.
Крис вернулся к Мильо с Морфеей.
— Вы правы, — сказал он. — Мне не удалось обнаружить никого, кто бы следил за вашим домом. — Удивительное дело: вместо того, чтобы успокоить его, эта прогулка, наоборот, насторожила Криса. Почему они не оставили никого следить за домом? Что-то здесь неладно. Но что?
Мильо пошел уже было через улицу, но Крис удержал его.
— Ради Бога, подождите, — прошептал он. — Они ведь могут дожидаться вас в вашей квартире.
Мильо бросил на него мрачный взгляд.
— Если дожидаются, я об этом немедленно узнаю. — Потом в его взгляде промелькнуло любопытство. — Вы уже один раз спасли меня, и теперь все опекаете. С чего бы это?
— Я люблю вашу дочь. И всегда любил.
Мильо помедлил немного, потом кивнул.
— Я вам верю. Но, с сожалением должен вам сообщить, что мы с дочерью уже давно не составляем одну семью. Без сомнения, она меня уже давно считает мертвым, и, поверьте мне, лучше, если она останется при этом убеждении.
— Она имеет право знать все про вас.
На лице Мильо появилась печальная улыбка.
— Мой дорогой юноша, я знаю, что вы действуете с лучшими намерениями. Но если она узнает все про меня, она от всего сердца меня проклянет.
— Не верю. Вы — ее отец. Что вы могли сделать такого, чтобы она отказалась вас видеть? Чтобы не могла простить?
Стоя сейчас частично в тени, частично на свету, Мильо казался точь-в-точь таким, каким был в ту летнюю ночь 1969 года на своей вилле в Мугенах. Густая тень, как грим, разгладила морщины, которые наложило время на его лицо. Увидев в нем прежнего Мильо, Крис вспомнил о его необыкновенной целеустремленности.
— Моя дочь, как вы сами, без сомнения, знаете, буддистка. Будучи таковой, ока с отвращением относится к убийцам. А мне приходилось совершать и преднамеренные убийства и во гневе. Вы думаете, она может такое простить?
— Ей тоже приходилось убивать, — возразил Крис. — Ее двоюродный брат Мун сам учил ее делать это грамотно. Спасая его жизнь, она пролила кровь. И сознание этого греха сжигает ее душу изнутри.
— Бедное дитя! — Он покачал головой. — И вы думаете, это что-нибудь меняет? О нет. Даже если бы она могла простить меня, я бы сам себя не простил. И нет такого искупления, которое могло бы снять с моей души грех пролитой крови. Так что у меня нет выбора, кроме как следовать по тропе, на которую однажды встал.
— Вы не правы. Всегда есть выбор.
Мильо покачал головой.
— Мой дорогой юноша, вы ничего не знаете. Это из-за меня убили вашего брата. У него была третья и последняя часть Леса Мечей. Вы знаете, что это такое?
— Сутан мне рассказывала.
— Наверно, о его мистических свойствах? — проворчал Мильо. — Но не в них суть. Мало кому приходило в голову, что меч можно использовать практически. С его помощью можно объединить всех опиумных баронов Золотого Треугольника под знаменами одного человека. Вы представляете себе, какая угроза таится в этом?
— Этот человек получит власть и богатство, — ответил Крис. — Все мы к этому стремимся, мосье Вогез.
— Нет! — выкрикнул Мильо. — Не распространяйте это на меня. Вы никогда не понимали меня и мои мотивы, возможно, будучи введенным в заблуждение моей дочерью, которая этого точно не понимала, Я только хотел свободы для камбоджийского народа, чтобы он сбросил с себя оковы колониальной системы, навязанной ему моими и вашими соотечественниками.
— И вы не придумали ничего лучшего, как радикализовать интеллигенцию и вручить ей оружие.
— У меня не было выбора! Неужели вы этого не понимаете? Система пустила слишком глубокие корни. Только оружие могло помочь. Зараза колониализма проникла слишком глубоко в людей, стоящих там у власти, чтобы можно было предложить какую-либо разумную альтернативу оружию.
— Но результат вашей деятельности, мосье Вогез, был сродни геноциду. Вы спустили с цели Пол Пота. Сколько ни в чем ни повинных камбоджийцев бессмысленно умертвили из-за вас, вы знаете?
Мильо вздрогнул, и Морфея обняла его за плечи.
— Каждую ночь, — сказал он, — они мне снятся... и их смерть. Но как я мог знать, что все это так обернется? Как я мог предвидеть, что Салот Cap превратится в ходячий кошмар?
— История могла бы вам кое-что подсказать, — заметил Крис, — если бы вы взяли на себя труд учиться у нее. Жадность правит миром, а не теория. Жажда власти и денег опрокидывает теории философов, какими бы благими намерениями они не были движимы, придумывая их.
— Я указал им только путь к свободе, — с отчаянием в голосе сказал Мильо. — И до сих пор не понимаю, как все это случилось.
Интересно, все ли философы, что жили на земле, так же старательно занимались самообманом, как он, подумал Крис.
— Вы начали с сообщения, что Терри погиб из-за вас. Значит ли это, что он убит по вашему приказу?
— Если бы это было так, — спросил Мильо, — вы бы смогли простить меня?
— Значит, приказали?
— Нет. Его смерть не была запланирована.
— А как насчет Доменика Гуарды, Аль Декордиа? Что вы можете сказать о покушении на мою жизнь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176