— Потому что только так это делается. Ненависть и... страх быть убитым самому заглушают все остальное. Я не жалел, что прикончил того ублюдка. Я переживал гораздо больше, когда шел к Глории, собираясь сказать, что человек, за которого она вышла замуж две недели назад, больше никогда не вернется домой. Но я не испытывал никаких настоящих чувств. Это как черная полоса, через которую тебе необходимо перебраться, чтобы вновь ощутить себя живым существом.
Дайна приблизилась к нему.
— Жан-Карлос говорит, что нельзя позволять себе раздумывать перед тем, как нажать на курок. Бонстил отвернулся от окна и взглянул на нее.
— Кто такой Жан-Карлос?
— Он обучал нас всех обращаться с оружием. Беженец с Кубы, вырвавшийся из Морро Кастла.
Бонстил уселся на краешек софы, уронив руки на колени. Он казался очень уставшим.
— Знаешь, сколько я живу в Лос-Анджелесе, а не устаю удивляться неутомимости, с которой реальность здесь превращается в фантазию. — Он покачал головой. — Обучал вас обращаться с оружием.
— Ну да. С пистолетом и ножами...
— Господи, послушай, что ты несешь! — взорвался он, вскочив с софы. — Ты еще скажешь, что действительно умеешь пользоваться всем этим.
— Мы используем во время съемок настоящие пистолеты.
— Ну конечно. Никаких сомнений. — Не сводя с нее глаз, он выдвинул ящик стола, сделанного из черного дерева. Быстрым натренированным движением он извлек пистолет 38 калибра из простой кожаной кобуры и бросил его Дайне без предупреждения.
Она вскрикнула, но поймала его без малейшего намека на неуклюжесть или неловкость: тренировки Жана-Карлоса давали о себе знать.
— Ты сошел с ума? — воскликнула она горячо. — Он ведь заряжен!
— Он стоит на предохранителе. — На каменном лице лейтенанта не дрогнул ни один мускул, но Дайна знала, что он удивлен и немало. Он ждал, что она уронит пистолет или шарахнется от него в сторону.
— Мы работаем с таким оружием, — сказала она. — Я знаю, как пользоваться им.
— Хорошо. — Взяв ее за руку, Бонстил направился через весь дом к черному входу. Воздух на улице был теплым и липким, не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка.
— Видишь ту березу, — Бонстил показал пальцем. Судорожно глотнув. Дайна кивнула. — Она отсюда всего лишь, я бы сказал, ярдах в двадцати. Посмотрим, сможешь ли ты попасть вон в ту развилку на уровне глаз. — Он снял револьвер с предохранителя. — Давай, — настаивал он. — Покажи, как ты умеешь стрелять.
Дайна повернулась так, что дерево оказалось прямо перед ней, и, как учил ее Жан-Карлос, слегка расставила ноги. Сомкнув колени, она подняла пистолет, держа его обеими руками. «Для большой цели, такой как человек, — вбивал он ей в голову, — не надо пользоваться прицелом. Достаточно целиться на глаз».
Она нажала курок, и пистолет оглушительно грохнул. Его дуло дернулось вверх, но сама Дайна не шелохнулась.
Бонстил, прищурившись, взглянул вперед.
— Мимо, — сказал он. — На дереве никаких отметин. Давай, давай. Попробуй еще.
Дайна слегка опустила пистолет, направляя свой ствол чуть пониже мишени, и приготовилась к отдаче. Она прицелилась вновь, как можно тщательней.
— Давай! — рявкнул Бонстил. — Если кто-то нападает на тебя, то нет времени для раскачки!
Дайна выстрелила и почти сразу же услышала визг рикошета. Когда они вместе подошли к березе, Бонстил приложил большой палец к тому месту, где пуля ободрала кусок коры, в полутора дюймах от развилки.
— Неплохо, — заметил он и, забрав у Дайны пистолет, вернулся туда, откуда она стреляла. Убедившись, что Дайна стоит рядом с ним, он резко развернулся и выпустил оставшиеся четыре заряда, не целясь. Ей даже не пришлось идти к дереву: расщепленное основание развилки было видно издалека.
— Ну и позер же ты!
— Ничуть, — возразил он, открывая пустой барабан и перезаряжая револьвер. — Просто хотел продемонстрировать тебе разницу. — Вернув барабан на место, он щелкнул предохранителем. — Однако, должен признать, что ты относишься к этому серьезней, чем я ожидал. Только не путай фантазию и реальность. Тебя готовили для роли в фильме, а меня — для улиц.
— У тебя наметанный глаз сыщика, позволяющий заглянуть в душу человека вроде Тай.
Бонстил покачал головой, берясь за ручку на дверце своего автомобиля.
— Тренировка тут ни при чем. Я родился таким. Это глаз писателя.
* * *
Вечером, узнав, что Рубенс вернется домой поздно, Дайна решила наплевать на все и вся и прямо с порога отправилась в спальню.
Она проснулась от бело-голубой вспышки молнии за окном, когда уже было совсем темно. Ослепнув на мгновение от яркого света, она зажмурилась и отвернулась от окна. Отзвуки грома перекатывались слева направо, словно кто-то читал нараспев раскатистым басом стихи, напечатанные на бумаге. Их эхо, казалось, длилось бесконечно долго, и плавно перешло в звон колокольчика у входной двери.
Натянув халат, она спустилась в холл, погруженный в неестественную тишину. Гром загрохотал вновь, когда Дайна переступила порог гостиной. Во сне она видела Рубенса, его тело возле себя, полураскрытый рот, прижимающийся к пульсирующей артерии на ее шее, их ласки, заканчивающиеся криком боли и наслаждения, вырывающимся одновременно из их губ.
Она слегка поежилась: воспоминания о сне казались такими же осязаемыми и сильными, как запах мускуса. Она почувствовала, как напряглась ее грудь, чувствительные кончики которой реагировали на прикосновение материи халата при каждом шаге. Тряхнув головой, чтобы избавиться от этого наваждения, она отвела назад густые пряди волос, свешивавшиеся ей на лоб. Наконец, добравшись до двери. Дайна открыла ее.
Изломанный трезубец молнии прочертил небо, и она прикрыла глаза рукой. В то же мгновение она услышала знакомый голос, тихо окликнувший ее по имени из темноты.
— Ясмин? — удивилась она. — Что ты делаешь... В свете очередной вспышки она увидела женскую фигуру. На Ясмин было темное полупальто, которое она судорожно стискивала у горла. Что-то страшное было в ее лице, но что именно, Дайна не успела разглядеть.
— Ясмин! — повторила Дайна, проведя ладонью по щеке подруги. Та сдавленно вскрикнула, точно от боли. — Боже мой, что с тобой стряслось? — Не дожидаясь ответа, она затащила Ясмин внутрь и закрыла дверь. Почти тут же она услышала шум начавшегося дождя. Капли застучали по крыше и по подоконнику.
Обняв Ясмин за плечи, Дайна провела ее в гостиную и включила торшер. Взяв подругу за подбородок, она принялась поворачивать ее лицо в разные стороны. Кожа на левой щеке Ясмин была красной и опухшей. «Если не приложить к ней лед немедленно, — подумала Дайна, — то завтра на этом месте будет огромный синяк».
— Иди за мной, — сказала она, подводя Ясмин к бару. Усадив ее, Дайна тут же намешала ей крепкий коктейль из виски на карамельках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193
Дайна приблизилась к нему.
— Жан-Карлос говорит, что нельзя позволять себе раздумывать перед тем, как нажать на курок. Бонстил отвернулся от окна и взглянул на нее.
— Кто такой Жан-Карлос?
— Он обучал нас всех обращаться с оружием. Беженец с Кубы, вырвавшийся из Морро Кастла.
Бонстил уселся на краешек софы, уронив руки на колени. Он казался очень уставшим.
— Знаешь, сколько я живу в Лос-Анджелесе, а не устаю удивляться неутомимости, с которой реальность здесь превращается в фантазию. — Он покачал головой. — Обучал вас обращаться с оружием.
— Ну да. С пистолетом и ножами...
— Господи, послушай, что ты несешь! — взорвался он, вскочив с софы. — Ты еще скажешь, что действительно умеешь пользоваться всем этим.
— Мы используем во время съемок настоящие пистолеты.
— Ну конечно. Никаких сомнений. — Не сводя с нее глаз, он выдвинул ящик стола, сделанного из черного дерева. Быстрым натренированным движением он извлек пистолет 38 калибра из простой кожаной кобуры и бросил его Дайне без предупреждения.
Она вскрикнула, но поймала его без малейшего намека на неуклюжесть или неловкость: тренировки Жана-Карлоса давали о себе знать.
— Ты сошел с ума? — воскликнула она горячо. — Он ведь заряжен!
— Он стоит на предохранителе. — На каменном лице лейтенанта не дрогнул ни один мускул, но Дайна знала, что он удивлен и немало. Он ждал, что она уронит пистолет или шарахнется от него в сторону.
— Мы работаем с таким оружием, — сказала она. — Я знаю, как пользоваться им.
— Хорошо. — Взяв ее за руку, Бонстил направился через весь дом к черному входу. Воздух на улице был теплым и липким, не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка.
— Видишь ту березу, — Бонстил показал пальцем. Судорожно глотнув. Дайна кивнула. — Она отсюда всего лишь, я бы сказал, ярдах в двадцати. Посмотрим, сможешь ли ты попасть вон в ту развилку на уровне глаз. — Он снял револьвер с предохранителя. — Давай, — настаивал он. — Покажи, как ты умеешь стрелять.
Дайна повернулась так, что дерево оказалось прямо перед ней, и, как учил ее Жан-Карлос, слегка расставила ноги. Сомкнув колени, она подняла пистолет, держа его обеими руками. «Для большой цели, такой как человек, — вбивал он ей в голову, — не надо пользоваться прицелом. Достаточно целиться на глаз».
Она нажала курок, и пистолет оглушительно грохнул. Его дуло дернулось вверх, но сама Дайна не шелохнулась.
Бонстил, прищурившись, взглянул вперед.
— Мимо, — сказал он. — На дереве никаких отметин. Давай, давай. Попробуй еще.
Дайна слегка опустила пистолет, направляя свой ствол чуть пониже мишени, и приготовилась к отдаче. Она прицелилась вновь, как можно тщательней.
— Давай! — рявкнул Бонстил. — Если кто-то нападает на тебя, то нет времени для раскачки!
Дайна выстрелила и почти сразу же услышала визг рикошета. Когда они вместе подошли к березе, Бонстил приложил большой палец к тому месту, где пуля ободрала кусок коры, в полутора дюймах от развилки.
— Неплохо, — заметил он и, забрав у Дайны пистолет, вернулся туда, откуда она стреляла. Убедившись, что Дайна стоит рядом с ним, он резко развернулся и выпустил оставшиеся четыре заряда, не целясь. Ей даже не пришлось идти к дереву: расщепленное основание развилки было видно издалека.
— Ну и позер же ты!
— Ничуть, — возразил он, открывая пустой барабан и перезаряжая револьвер. — Просто хотел продемонстрировать тебе разницу. — Вернув барабан на место, он щелкнул предохранителем. — Однако, должен признать, что ты относишься к этому серьезней, чем я ожидал. Только не путай фантазию и реальность. Тебя готовили для роли в фильме, а меня — для улиц.
— У тебя наметанный глаз сыщика, позволяющий заглянуть в душу человека вроде Тай.
Бонстил покачал головой, берясь за ручку на дверце своего автомобиля.
— Тренировка тут ни при чем. Я родился таким. Это глаз писателя.
* * *
Вечером, узнав, что Рубенс вернется домой поздно, Дайна решила наплевать на все и вся и прямо с порога отправилась в спальню.
Она проснулась от бело-голубой вспышки молнии за окном, когда уже было совсем темно. Ослепнув на мгновение от яркого света, она зажмурилась и отвернулась от окна. Отзвуки грома перекатывались слева направо, словно кто-то читал нараспев раскатистым басом стихи, напечатанные на бумаге. Их эхо, казалось, длилось бесконечно долго, и плавно перешло в звон колокольчика у входной двери.
Натянув халат, она спустилась в холл, погруженный в неестественную тишину. Гром загрохотал вновь, когда Дайна переступила порог гостиной. Во сне она видела Рубенса, его тело возле себя, полураскрытый рот, прижимающийся к пульсирующей артерии на ее шее, их ласки, заканчивающиеся криком боли и наслаждения, вырывающимся одновременно из их губ.
Она слегка поежилась: воспоминания о сне казались такими же осязаемыми и сильными, как запах мускуса. Она почувствовала, как напряглась ее грудь, чувствительные кончики которой реагировали на прикосновение материи халата при каждом шаге. Тряхнув головой, чтобы избавиться от этого наваждения, она отвела назад густые пряди волос, свешивавшиеся ей на лоб. Наконец, добравшись до двери. Дайна открыла ее.
Изломанный трезубец молнии прочертил небо, и она прикрыла глаза рукой. В то же мгновение она услышала знакомый голос, тихо окликнувший ее по имени из темноты.
— Ясмин? — удивилась она. — Что ты делаешь... В свете очередной вспышки она увидела женскую фигуру. На Ясмин было темное полупальто, которое она судорожно стискивала у горла. Что-то страшное было в ее лице, но что именно, Дайна не успела разглядеть.
— Ясмин! — повторила Дайна, проведя ладонью по щеке подруги. Та сдавленно вскрикнула, точно от боли. — Боже мой, что с тобой стряслось? — Не дожидаясь ответа, она затащила Ясмин внутрь и закрыла дверь. Почти тут же она услышала шум начавшегося дождя. Капли застучали по крыше и по подоконнику.
Обняв Ясмин за плечи, Дайна провела ее в гостиную и включила торшер. Взяв подругу за подбородок, она принялась поворачивать ее лицо в разные стороны. Кожа на левой щеке Ясмин была красной и опухшей. «Если не приложить к ней лед немедленно, — подумала Дайна, — то завтра на этом месте будет огромный синяк».
— Иди за мной, — сказала она, подводя Ясмин к бару. Усадив ее, Дайна тут же намешала ей крепкий коктейль из виски на карамельках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193