Подобно струнам гитары, к которым прикасается настройщик, он трогал пальцами подтянутые спицы, то ослабляя их, то подтягивая еще туже. Со стороны его работа выглядела шарлатанством: только Жаки известно, как определял он готовность спицы — то ли по упругости металла, то ли по звуку, который издавала спица от прикосновения ключа. Небольшая, в виде буквы П, рамка весело взвизгивала под крутящимся колесом. Подтянув несколько спиц, Жаки на пробу пускал колесо резким движением кисти. При каждом таком запуске стука становилось меньше и меньше. И наконец колесо запело ровно и звонко. Отрегулировав одно колесо, Жаки откладывал его в сторону и тут же принимался за следующее. Он заканчивал уже четвертое колесо, когда в гараж как-то сразу, шумно, почти все, ввалились механики.
Высокого хромого англичанина, ездившего с английской сборной последние десять лет, Жаки знал хорошо. Владелец велосипедного магазина в Блэкпуле, он продолжал работать механиком, хотя протез ноги нещадно ему мешал. Особенно при быстрой замене колеса. Но старательность и самоотверженность компенсировали физический недостаток — английские парни относились к своему механику с уважением.
Внезапно Жаки увидел среди вошедших грузного верзилу с сигаретой в длинном мундштуке.
— Севучка! — вскричал Жаки и, оставив станок, бросился обнимать вошедшего. — Ты с этими приехал, да?
Жаки тряс верзилу за плечо — правда, от этого больше тряслись розовые мясистые щеки Жаки — и показывал пальцем в сторону дома.
— У вас что за команда? Есть кто-нибудь стоящий? Или как на любительских гонках, где мы с тобой встречались?
Улыбаясь во весь рот, русский механик говорил что-то быстро-быстро. Скорее для себя, чем для Жаки. При звучании знакомых фамилий он улыбался еще шире и, качая головой, произносил почему-то по-немецки: «Нихт, Макака, нихт!» Потом неожиданно присел, показал ладонью у самой земли как бы рост собачки и небрежно махнул рукой: дескать, одна мелюзга…
Жаки не поверил.
— О-ля-ля! Темнишь, наверно, Севучка? Привез экстрагонщиков?! — Жаки недоверчиво покачал головой и показал большой палец. Но «Севучка», смеясь, показал свой желтый от табака мизинец и поморщился.
В дверях появились двое русских гонщиков, и «Севучка» стал им что-то объяснять и показывать на Жаки. Те дружно закивали головой, и «Севучка» повел их к машинам.
Жаки искренне обрадовался русскому механику. Тот работал под стать ему — сноровисто и тщательно. Жаки умиляла способность «Севучки» говорить на всех языках, не зная, кроме русского, практически ни одного — он лишь ловко оперировал десятком расхожих интернациональных выражений.
Через пять минут весь гараж гудел как встревоженный лисой курятник.
Вскоре и французы ввалились шумной толпой. Разобрали машины, толкая друг друга. — Тише вы, черти! Помнете колеса! Опять мне работа!
— На мятых поедут. Они молодые, здоровые…— насмешливо сказал Роже, — они все могут.
— И то верно! Как тулузцы, которые не знали, куда деть старую пожарную машину, когда получили новую. Предложили на слом — отвергли. Порешили посылать ее на ложные вызовы. А ваша гонка что ложный вызов на пожар.
Стайкой команда потянулась за «доджем», которым правил Оскар.
— Мы минут на двадцать, размяться! — уже издали прокричал Роже.-А ты, Макака, позаботься о завтраке! Если есть как спать будем, того и гляди с голоду ноги протянем!
Они укатили, а Жаки уселся в уголке и закурил. Хотелось, чтобы ни у кого не нашлось претензий. И он не смог скрыть своей радости, когда, вернувшись, все спокойно поставили машины и никто не потребовал переделок. Шумной толпой побрели в столовую. С Жаки остался только Роже.
— Может, Макака, мне шатуны удлинить? — спросил он неуверенно.
Жаки замер от неожиданности.
— Никак лишняя силенка осталась? — ворчливо вопросом на вопрос ответил Жаки.
Посмотрев в глаза Роже, решил не добавлять «боишься?». Вместо этого сказал:
— Первый этап равнинный… Надо ли? Гонка долгая — целых четырнадцать дней. Накрутишься еще…— И чтобы уйти от спора, сменил тему: — «Технички» — то будут общие или свои?
— Свои… Оскар за рулем, и ты рядом. Идеальная пара. Только не спешите — дороги неизвестные. Итальянцы выступали здесь в прошлом году… Говорят, много гравия… А вы с Оскаром на этапе будто на прогулке…
Роже ворчал зря. Это был отличный экипаж машины обслуживания. Оскар вел «техничку» классно. И Жаки, высунувшись из окна, мог быть уверен, что не потеряет головы, ударившись о ближайший телеграфный столб.
Завтракать Жаки отправлялся самым последним. Выйдя из гаража и обогнув серый блок служебных построек, он увидел непонятное зрелище. Крокодил в полной форме стоял перед каким-то странным сооружением, напоминавшим мостик через несуществующую речку. Седой красавчик в длинной замшевой куртке, отчаянно жестикулируя, что-то объяснял Роже. Тот слушал безразлично, даже не кивая в ответ. Он жевал резинку, и казалось, что долбит красавчика нижней челюстью прямо в темечко.
Потом Роже сделал плавный круг и въехал на мостик. И только тогда Жаки заметил лежавшего человека. Вернее, торчавшие из-под свежеструганных досок ноги в таких же ярко-желтых ботинках. И Жаки догадался, что идет съемка: под мостиком стрекотала камера, снимавшая наезд на объектив. Жаки уже видел однажды такие штучки. Кажется, на прошлом «Тур Италии».
Роже развернулся и вновь взлетел наверх. — Не упади! — крикнул ему Жаки. — Убьешься — вот смеху в Европе будет!…
Вокруг захихикали. И Жаки уже забыл о завтраке. Он подлез под толстое стекло, проложенное в центре мостика, и начал давать указания оператору.
— Эй! — крикнул тот режиссеру. — Уберите этого французского попугая! Или мне придется здесь лежать до вечера!
— Сам ты попугаи! — обиделся Жаки. — Ты еще в своей жизни не потратил и первых двух франков на кино, когда я уже видел, как снимаются такие штучки!
Поворчав, обиженный Жаки ушел завтракать. Столовую уже закрывали. Рабочие ловко загружали огромные ящики и сносили оставшуюся снедь в два тяжелых грузовика. На тачках увозили рефрижерированные баллоны с «кокой», «фантой» и соками.
Жаки поел сытно, успев еще разочек пройтись по столам, на которых щедро, на шведский манер, стояли блюда. Следовало познакомиться с шеф-поваром, что непременно и делал Жаки в любой гонке. От дружбы с поваром никогда убытка не бывает. Жаки пролез под стойку, отделявшую кухню от обеденного зала, — и обомлел. Теперь он понял, почему все было так вкусно. Перед ним стоял, сияя круглым личиком, Ганс Дамке.
— Герр Дамке? Вы ли это?! Боже, какое счастье! Вы— и на этой гонке?
— Почему бы мне здесь не быть? Гоняются славные молодые ребята, а платят куда больше, чем в Европе. Влияние богатой Америки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86