Голос директора гонки звучал тревожно и просительно.
— «Молочная-Первая», «Молочная-Первая» — «Всем машинам сопровождения». Будьте предельно осторожны. «Поезд» рассыпался.
Среди каравана идут отставшие гонщики. Возможны внезапные падения… Будьте предельно внимательны!
Оскар вслушивался в голос директора, но по его словам мало что можно было представить. Остальные службы молчали. Толчок Жаки вывел Оскара из оцепенения. Тот протягивал ему банку сока со вскрытой крышкой. — Не хочу сока, и так холодно…
— Это не сок… Это коньяк…
Только тут Оскар заметил в руках Жаки плоскую флягу «Наполеона». Сладостное тепло разлилось по телу, заставив забыть липкую холодность мокрой одежды.
— Давай-ка, Макака, проберемся вперед… Как бы чего не случилось с Крокодилом.
Жаки молча кивнул, даже не добавив своего обычного «о больном ни слова».
Крокодил в то время упрямо держался в головном отрыве. Холод, казалось, заполнил его целиком, и единственно, что заставляло еще крутить педали, так это страх замерзнуть окончательно. Хотя он больше всего боялся за больное сухожилие, тревогу вселяло и общее самочувствие. А два молодых англичанина, будто всю жизнь мечтали о паршивой погоде, шли раскованно и напористо. Кроме Крокодила за спиной отсиживался еще один канадец — остальная семерка работала не покладая рук. Они лезли вперед, будто им на пятки уже наступал «поезд». Крокодил-то понимал, что при таком ходе достать их никто не сможет. Ибо и сам «поезд», наверное, ежеминутно теряет гонщиков — скорость слишком велика для такой погоды.
В отрыве пока шли без атак. Казалось, англичане решили взять своих попутчиков измором.
«Ладно, погодите, — думал Роже. — Посмотрим, что вы будете делать на финише».
И все-таки развязка едва не наступила еще задолго до финиша. Под самой горой Крокодил вместе с канадцем внезапно вывалились из отрыва. Теперь уже вдвоем они карабкались к вершине из последних сил. Под зонтами, в ярких пластмассовых накидкахдождевиках или в специальных непромокаемых костюмах то там, то здесь стояли редкие и жидкие кучки зрителей-фанатиков.
Роже совсем сдал. Дождевая вода, будто вата, так забивала рот, что не хватало воздуха. Крокодил уже слышал за спиной приближавшееся сопение отставшего канадца.
Происшедшее в следующую минуту необъяснимо. Несколько зрителей, выбежавших на дорогу, вцепились в Роже и начали толкать в гору. Они провели его с десяток метров; этого было достаточно, чтобы наверху он не только выиграл у канадца минуту тридцать семь секунд, но и вновь достал отрыв.
«Почему они толкали меня, а не своего канадца? — лихорадочно думал Роже, радуясь, что дальше не придется идти в одиночку. — Надо запомнить номер канадца и на финише поговорить с ним. Если не пожалуется судьям…»
Но вскоре Крокодилу пришлось забыть об инциденте на горе: вновь навалилась усталость. И если бы отрыв почувствовал это хоть на секунду, бросил бы его без труда.
Уже несколько раз помимо воли Роже проводил жесткой ладонью по левому размокшему карману майки. Там в скрипящих пакетиках лежали его «хитрые» таблетки. Он возил их всегда. Возил, чтобы привыкнуть к самому их присутствию.
Каждая мысль о том, что придется глотнуть, и отпугивала и манила. Подобно прожорливому червю, выгрызала в нем стойкость и благоразумие. Боль в спине, затрудненность дыхания и холод, холод в каждой клеточке тела, вместе с червем сомнения довершили свое грязное дело: он уставал. Ему приходилось бороться с дорогой, встречным ветром, соперниками, холодом и самим собой. Последнее было самым страшным.
«Конечно, допинг не что иное, как капитуляция,-думал он, — капитуляция человеческого духа перед нагрузками нашего времени».
Крокодил вдруг вспомнил разговор у Вашона, когда Оскар так дилетантски обсуждал допинговую проблему.
«Допинг — тот же наркотик. Но, — успокаивал себя Роже, — наркотики страшны регулярностью употребления. А если глотнуть разок-другой — лекарство!»
Роже почти физически ощущал, каким будет облегчение, если он «глотнет».
«Почему мы должны харкать кровью, когда наука открыла столько средств, облегчающих жизнь человека? Те же таблетки». — Он вновь провел ладонью по карману и ощутил твердую шершавость пакетиков. От прикосновения к ним во всем теле прошла сладостная дрожь. Где-то в глубине души еще жило сомнение: «А если накроют во время проверки после финиша? Что тогда?» Прахом все усилия на десяти этапах, прахом все, что он добыл таким трудом. Да и простит ли теперь ему босс такую «мелкую» шалость?
Пугающий вид встававшего из-за дождя крутого подъема загнал куда-то внутрь оставшиеся сомнения. С убийственной ясностью Крокодил вдруг осознал, что не осилит подъема, если не «глотнет». Не осилит подъема — не доберется до финиша. И мысль эта настолько овладела им, что благоразумие было полностью отключено. В его воспаленном воображении кружились идиотские, будто выползшие из тьмы веков, химеры, принимавшие почему-то ультрасовременный облик химических формул. Он чувствовал себя скорее провизором придорожной аптеки, чем ведущим гонщиком Франции.
Остальное Роже проделал как во сне. Отвалившись на несколько метров от группы, он прижался к последнему гонщику и залез в карман закоченевшими, негнущимися пальцами. Первый пакет от неловкого движения вырвало встречным ветром и круто бросило под заднее колесо. Он упрямо полез за вторым. Зубами сорвал пластиковую крышку и вместе с крышкой сунул под язык. Рот наполнился горьким пахучим ароматом. Роже стал судорожно глотать слюну. Ее не хватало, лишь тягучая пленка наполняла рот. Перестав ощущать вкус таблетки, он выплюнул футлярчик прямо в спину идущего перед ним гонщика.
«Дело сделано. Теперь только ждать».
Крокодил нагнулся, достал облепленный грязью бидон с питанием и, сунув в рот замызганный сосок, сделал несколько больших глотков. Лимонно-апельсиновая жидкость показалась сахарной после «хитрой» таблетки.
«Боссы почти никогда не говорят о финансовых интересах гонки. Зато поминутно твердят, что мы должны выигрывать ее любой ценой. Потом нас же и попрекают допингом… Поменьше бы в командах погонщиков, побольше докторов и грамотных менеджеров. А то каждая гонка превращается в самоубийство… Если бы Тейлор катался в Англии субботними вечерами, как любитель, он был бы жив. И это факт».
Легкое возбуждение начало усиливаться. Выбравшись в головку, Крокодил несколько раз дернулся в атаку, чем немало удивил своих коллег. Подавленное настроение вдруг сменилось желанием что-нибудь отмочить. Поясничная боль отступала куда-то далеко-далеко и напоминала легкую мышечную усталость. Все вокруг прояснилось: то ли от действия таблетки, то ли от того, что дождь действительно почти прекратился и черное полотно асфальта перестало пузыриться белыми взрывами дождевых капель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86