Ух-ух-ух! – взмахивая крыльями, над чахлыми березками низко летел аист. Пока гномы, не понимая опасности, разглядывали красиво изогнутую длинную шею и красные ноги, аист увидел змею. Немного снизился, цапнул гадюку и унес. На пне осталось почти полное ведерко слез…
МЕСТЬ
Расяле знала, где осиное гнездо. Ловко спрятанное в запущенной живой изгороди, под густой крышей веточек и листвы, оно походило на большое яйцо из серой бумаги: тупой конец его был прилеплен к ветвям, а в остром чернел крохотный леток.
О том, как осы шили и клеили свой домик, можно было бы рассказать длинную историю. Расяле с Гедрюсом видели, что осы, ползая по деревянным изгородям и стенам, собирают крохотные ворсинки. Но сколько таких ворсинок пришлось прилепить одну к другой, чтоб вышел домик, об этом они не подумали. Брат и сестра размышляли о другом: как напустить ос на Микаса-Разбойника. Отыскав мешок из синего пластика, о котором говорил Живилек, они с нетерпением стали ждать сумерек.
Осы с раннего утра ловили мух, искали сладостей – и сами ели и кашу для личинок готовили. Вечером, когда село солнце, они вернулись с охоты и, уставши за день, вскоре заснули. Гедрюс с Расяле обмотали головы полотенцами, надели перчатки и подкрались к гнезду. Убедившись, что осы уже спят, они надели на гнездо мешок, закрутили и завязали лентой Расяле.
На ветках живой изгороди остались лишь серые клочьи и прутик, на котором раньше висели круглые соты с личинками, кашкой и яйцами. Несколько ос все-таки улизнуло, и одна из них пребольно ужалила Расяле в бровь. Но дети так радовались, завладев столь интересным оружием, что даже Расяле больше смеялась, чем плакала.
Настало воскресенье. Утром детей разбудил петух. Он во всю глотку загорланил:
– Гости приехали! Гости приехали!
– Эй! Эй! Эй! – залаял Кудлатик. Он не собирался нападать, просто хотел, чтоб и его увидели.
Из легковой машины, которая когда-то привозила дедушку, выкатилась толстая-претолстая тетушка Алдуте – вот уж, правда, всем теткам тетка, и два ее сына: Криступас и Йонас. Едва она ступила на зеленую травку, как вокруг, словно грибы, стали вырастать корзины и сумки с городскими пирогами, пирожными и прочими лакомствами. Тетя Алдуте оделила ими папу, маму, заспанную Расяле и Гедрюса. Всех тетушка расцеловала, растормошила, а когда поскользнулась, то так звонко расхохоталась, что с неба мгновенно убежали все серые тучи. Стало светло, весело, и запахло ванилью.
Ну как в такой счастливый день думать о мести! Криступас тут же начал ладить удилище, а Йонас прикидывал, где бы разбить палатку. Гости собирались погостить целую неделю, или, как сказала тетушка, «пока не выгоните».
Но день был длинный, рыба не клевала, палатку поставили быстро, и дети, наевшись до отвала пирогов, начали понемножку скучать. Тогда Расяле, у которой все еще ныла бровь, вспомнила про ос, про Микаса и свою клятву отомстить за лапу Кудлатика.
Перебивая один другого, Гедрюс и Расяле принялись рассказывать гостям всю историю вражды с Микасом. Криступас с Йонасом осмотрели пиджак Гедрюса, с которого так и не удалось вывести пятна, пощупали ноющую коленку (ведь если б не Микас, у Гедрюса были бы очки, он бы не упал) и убедились, что бедняга Кудлатик и впрямь прихрамывает. Только Йонасу казалось, что на правую, а Криступасу – что на левую лапу. Мальчики чуть было не подрались, но Расяле мудро рассудила:
– Кто его знает, может, этот злодей ему и вторую подбил?
Гостям снова захотелось осмотреть пса. Кудлатик, щурясь от наслаждения, грыз вкусные косточки (тетя не забыла даже о нем!), и у него не было ни малейшего желания показываться экспертам. А когда те снова полезли щупать его лапы, пес зарычал и цапнул Криступаса за большой палец. Тот сунул палец в рот и побежал было к тетушке, но Гедрюс успокоил его:
– Не стоит… Подержи во рту, а потом приложим подорожник – как рукой снимет.
И Криступас, сося палец, отправился вместе со всеми на сеновал посмотреть на ос. Бедняжки жалобно жужжали в неволе, а некоторые уже прокусили в пластике крохотные дырочки. Мешок с осами гости назвали «бомбой». Осталось только придумать, кто и как подсунет ее Микасу-Разбойнику. Тот, конечно, в такой прекрасный день тоже не сидит дома.
– Или рыбу удит, – предположила Расяле, – или пошел на вырубку по землянику.
– А мы сейчас проверим! – сказал Гедрюс, неожиданно почувствовав себя командиром отряда.
Они взяли ос, сели в лодку и погребли к тому месту, где обычно ловил рыбу Разбойник. На сей раз мостки пустовали. Тогда они повернули немного назад и свернули в заводь, за которой начиналась вырубка, поросшая молодыми сосенками, березками и малиной.
Еще не сойдя на берег, они услышали голос Микаса. Разбойник собирал ягоды не один и кричал кому-то:
– Эй! Идите сюда! Полным-полно!.. Красным-красно!
– Ешьте, ешьте, наедайтесь, – воинственно выпрямившись в лодке, сказал Гедрюс. – Мы эту земляничную поляну скоро захватим!
Коротко посовещавшись, заговорщики решили послать с осами Расяле. Пусть она положит мешок на тропинке или на пне и, встретив Микаса, скажет: «Потеряла гостинцы, что мне тетя из Вильнюса привезла. Помоги найти». А как только Расяле увидит, что Микас уже подбирается к «бомбе», пускай бежит домой.
– Знаю, знаю, знаю! – нетерпеливо твердила Расяле. – Отгребайте поскорей!
Мальчики уплыли, а она, спрятав мешочек за спину, зашагала туда, где только что кричал Микас.
– А-у! – крикнула она, увидев три склоненных спины. – Много земляники нашли?
Рядом с Микасом стоял еще один разбойник, в узеньких брючках с широким ремнем, в старой, выгнутой по-ковбойски шляпе. Черноволосая девочка, поменьше ростом, тоже в длинных полосатых брючках, скорей всего, была его сестрой.
– Тьфу, испугала! – плюнул Микас. – Куда девала Гедрюса? Чего он носа не кажет!
– Боится, наверно! – отозвался ковбой. – Нахватал бы по шее!
Гости Микаса явно знали все подробности ссоры и были, разумеется, на стороне своего хозяина. А из-за незнакомого мальчика и его смуглой сестренки, появившихся во дворе Микаса, Живилёк завязал тот последний узелок, про который потом ничего не мог вспомнить. Он, чего доброго, еще и теперь, возвращаясь из похода за змеиными слезами, шагает с завязанной узлом полой пиджачка.
– И у нас гости есть, – сказала Расяле. – Криступас с Йонасом приехали.
– Хм… Ездят ко всяким погорельцам! А где они жить-то будут? Сена-то еще нет на сеновале.
– А мы палатку поставили! – похвасталась Расяле. – Папоротника, мха настелили – до чего же хорошо!
– Вот и торчите в ней. Жми отсюда, – буркнул Микас.
– Почему ты сердишься? Я только спросить хотела, вы случайно не нашли такой синий мешочек? Тетя нам пирожные и конфет дала, я принесла, куда-то положила, а теперь не найду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
МЕСТЬ
Расяле знала, где осиное гнездо. Ловко спрятанное в запущенной живой изгороди, под густой крышей веточек и листвы, оно походило на большое яйцо из серой бумаги: тупой конец его был прилеплен к ветвям, а в остром чернел крохотный леток.
О том, как осы шили и клеили свой домик, можно было бы рассказать длинную историю. Расяле с Гедрюсом видели, что осы, ползая по деревянным изгородям и стенам, собирают крохотные ворсинки. Но сколько таких ворсинок пришлось прилепить одну к другой, чтоб вышел домик, об этом они не подумали. Брат и сестра размышляли о другом: как напустить ос на Микаса-Разбойника. Отыскав мешок из синего пластика, о котором говорил Живилек, они с нетерпением стали ждать сумерек.
Осы с раннего утра ловили мух, искали сладостей – и сами ели и кашу для личинок готовили. Вечером, когда село солнце, они вернулись с охоты и, уставши за день, вскоре заснули. Гедрюс с Расяле обмотали головы полотенцами, надели перчатки и подкрались к гнезду. Убедившись, что осы уже спят, они надели на гнездо мешок, закрутили и завязали лентой Расяле.
На ветках живой изгороди остались лишь серые клочьи и прутик, на котором раньше висели круглые соты с личинками, кашкой и яйцами. Несколько ос все-таки улизнуло, и одна из них пребольно ужалила Расяле в бровь. Но дети так радовались, завладев столь интересным оружием, что даже Расяле больше смеялась, чем плакала.
Настало воскресенье. Утром детей разбудил петух. Он во всю глотку загорланил:
– Гости приехали! Гости приехали!
– Эй! Эй! Эй! – залаял Кудлатик. Он не собирался нападать, просто хотел, чтоб и его увидели.
Из легковой машины, которая когда-то привозила дедушку, выкатилась толстая-претолстая тетушка Алдуте – вот уж, правда, всем теткам тетка, и два ее сына: Криступас и Йонас. Едва она ступила на зеленую травку, как вокруг, словно грибы, стали вырастать корзины и сумки с городскими пирогами, пирожными и прочими лакомствами. Тетя Алдуте оделила ими папу, маму, заспанную Расяле и Гедрюса. Всех тетушка расцеловала, растормошила, а когда поскользнулась, то так звонко расхохоталась, что с неба мгновенно убежали все серые тучи. Стало светло, весело, и запахло ванилью.
Ну как в такой счастливый день думать о мести! Криступас тут же начал ладить удилище, а Йонас прикидывал, где бы разбить палатку. Гости собирались погостить целую неделю, или, как сказала тетушка, «пока не выгоните».
Но день был длинный, рыба не клевала, палатку поставили быстро, и дети, наевшись до отвала пирогов, начали понемножку скучать. Тогда Расяле, у которой все еще ныла бровь, вспомнила про ос, про Микаса и свою клятву отомстить за лапу Кудлатика.
Перебивая один другого, Гедрюс и Расяле принялись рассказывать гостям всю историю вражды с Микасом. Криступас с Йонасом осмотрели пиджак Гедрюса, с которого так и не удалось вывести пятна, пощупали ноющую коленку (ведь если б не Микас, у Гедрюса были бы очки, он бы не упал) и убедились, что бедняга Кудлатик и впрямь прихрамывает. Только Йонасу казалось, что на правую, а Криступасу – что на левую лапу. Мальчики чуть было не подрались, но Расяле мудро рассудила:
– Кто его знает, может, этот злодей ему и вторую подбил?
Гостям снова захотелось осмотреть пса. Кудлатик, щурясь от наслаждения, грыз вкусные косточки (тетя не забыла даже о нем!), и у него не было ни малейшего желания показываться экспертам. А когда те снова полезли щупать его лапы, пес зарычал и цапнул Криступаса за большой палец. Тот сунул палец в рот и побежал было к тетушке, но Гедрюс успокоил его:
– Не стоит… Подержи во рту, а потом приложим подорожник – как рукой снимет.
И Криступас, сося палец, отправился вместе со всеми на сеновал посмотреть на ос. Бедняжки жалобно жужжали в неволе, а некоторые уже прокусили в пластике крохотные дырочки. Мешок с осами гости назвали «бомбой». Осталось только придумать, кто и как подсунет ее Микасу-Разбойнику. Тот, конечно, в такой прекрасный день тоже не сидит дома.
– Или рыбу удит, – предположила Расяле, – или пошел на вырубку по землянику.
– А мы сейчас проверим! – сказал Гедрюс, неожиданно почувствовав себя командиром отряда.
Они взяли ос, сели в лодку и погребли к тому месту, где обычно ловил рыбу Разбойник. На сей раз мостки пустовали. Тогда они повернули немного назад и свернули в заводь, за которой начиналась вырубка, поросшая молодыми сосенками, березками и малиной.
Еще не сойдя на берег, они услышали голос Микаса. Разбойник собирал ягоды не один и кричал кому-то:
– Эй! Идите сюда! Полным-полно!.. Красным-красно!
– Ешьте, ешьте, наедайтесь, – воинственно выпрямившись в лодке, сказал Гедрюс. – Мы эту земляничную поляну скоро захватим!
Коротко посовещавшись, заговорщики решили послать с осами Расяле. Пусть она положит мешок на тропинке или на пне и, встретив Микаса, скажет: «Потеряла гостинцы, что мне тетя из Вильнюса привезла. Помоги найти». А как только Расяле увидит, что Микас уже подбирается к «бомбе», пускай бежит домой.
– Знаю, знаю, знаю! – нетерпеливо твердила Расяле. – Отгребайте поскорей!
Мальчики уплыли, а она, спрятав мешочек за спину, зашагала туда, где только что кричал Микас.
– А-у! – крикнула она, увидев три склоненных спины. – Много земляники нашли?
Рядом с Микасом стоял еще один разбойник, в узеньких брючках с широким ремнем, в старой, выгнутой по-ковбойски шляпе. Черноволосая девочка, поменьше ростом, тоже в длинных полосатых брючках, скорей всего, была его сестрой.
– Тьфу, испугала! – плюнул Микас. – Куда девала Гедрюса? Чего он носа не кажет!
– Боится, наверно! – отозвался ковбой. – Нахватал бы по шее!
Гости Микаса явно знали все подробности ссоры и были, разумеется, на стороне своего хозяина. А из-за незнакомого мальчика и его смуглой сестренки, появившихся во дворе Микаса, Живилёк завязал тот последний узелок, про который потом ничего не мог вспомнить. Он, чего доброго, еще и теперь, возвращаясь из похода за змеиными слезами, шагает с завязанной узлом полой пиджачка.
– И у нас гости есть, – сказала Расяле. – Криступас с Йонасом приехали.
– Хм… Ездят ко всяким погорельцам! А где они жить-то будут? Сена-то еще нет на сеновале.
– А мы палатку поставили! – похвасталась Расяле. – Папоротника, мха настелили – до чего же хорошо!
– Вот и торчите в ней. Жми отсюда, – буркнул Микас.
– Почему ты сердишься? Я только спросить хотела, вы случайно не нашли такой синий мешочек? Тетя нам пирожные и конфет дала, я принесла, куда-то положила, а теперь не найду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40