.. Нарушила движение строй... За ней гонятся, на убегает, запихивает листок в рот и жует, давится. Я ее знаю, она из соседней палаты, у нее мания преследования, все прячет, даже использованную бумагу из туалета приносит в палату и складывает в сумку. Чтобы не оставить никаких следов... Говорили, что на работала на телевидении. Мы спускаемся по одной лестнице, по другой поднимается новая группа... Те же остановившиеся глаза и застывший в них испуг... Изумление... Сплошная вереница, непрерывный поток... Остановиться нельзя... Шагай в ногу! Может быть, мы все сумасшедшие?! Страна сумасшедших... Гигантская палата номер шесть...
Через пятьдесят два дня я выйду оттуда совсем другим человеком... Из болезней у меня найдут только остеохондроз... Но там я насовсем рассталась со своим прошлым... Взрыв внутри меня... Жуткая боль... Я могла бы прожить другую жизнь... Прошлое умерло... Если вы пробовали умереть, уже нельзя вернуться...
И сейчас просыпаюсь утром: где я? Потом вспоминаю..."
История другой девочки, которая хотела,
чтобы ее кто-то любил, ну хотя бы мама
Инга С. - студентка пятого курса мединститута, 25 лет
Из рассказа близкой подруги
"У меня было чувство, что даже в гробу лежала не она. Когда умер мой папа, мы еще год чувствовали, что он тоскует без нас. А тут я сразу поняла, что она ушла насовсем и не тоскует, не возвращается. Мы не нашли ее фотографий, ее документов, никаких ее вещей. Даже паспорта... Она все уничтожила, выбросила. Как будто ее никогда не было, она как бы случайно залетела в этот мир, открыла не ту дверь...
Мы с ней дружили с пятого класса, в музыкальную школу вместе ходили. Обычно пешком, тут нам рядом, она говорит, а я слушаю. И то, что она в ту минуту переживает, о чем задумывается, ко мне приходит намного позже. У меня затянулось детство, может, потому, что я часто болела меня все жалели. Да, я во всем долго опаздывала. Удивительно! В восьмом классе в нее влюбился самый красивый в нашей школе мальчик. А за мной еще никто не ухаживал. Однажды на уроке она вытащила из своего портфеля банку варенья из лепестков роз с запиской: "Хотел принести тебе миллион роз..." От смеха банка выпала у нее из рук, и на сидела вся в розовом варенье... Теперь это мальчик - мой муж. Удивительно!" Он ее любит... До сих пор...
У нее был маленький брат, она его пеленала, катала в коляске, ей это очень нравилось.
- Ты знаешь, - говорила она, - я его так люблю! Когда смотрят на нас, то думают, что я его мама.
Она всегда себе что-то придумывала, какую-нибудь необычную роль.
У нее была бабушка, они очень дружили. Когда бабушка умерла, она долго плакала, тосковала. Прошло уже несколько недель, я позвала ее в кино, чтобы отвлечь.
- Бабуля - мой друг, - сказала она. - Как же я могу смеяться, развлекаться? Я хочу, чтобы она знала, как я ее люблю.
У нее были мать и отец, оба - конструкторы на большом заводе. Но о них она почти ничего не рассказывала. А я с тех пор помню только голос ее мамы, ее команды: "Инга, уроки! Инга, на музыку! Инга, у тебя - английский!" После смерти бабушки их дом совершенно изменился, из него исчез запах вкусных обедов, праздничных пирожков, везде теперь валялись старые газеты, журналы, лежала пыль. Еда покупалась на ходу, на бегу в кулинарии, чтобы скорее - на стол. Инга говорила, что яичница - любимое мамино блюдо - ее личный враг. Бабушка умерла от рака, Инга и характером, и внешностью была очень на нее похожа, и у нее на всю жизнь остался страх, что она тоже умрет от рака. Помню, мы с ней много размышляли: как это - люди летают в космос, ходят по Луне, а на Земле быстр умирают, не могут победить болезни? Дети много говорят о смерти, просто взрослые об этом не знают, а себя маленькими они обычно уже не помнят.
Я никогда не задумывалась: какая я? Такая, как все, или нет? Помню только, что маленькая просыпалась и скорее бежала к зеркалу: что там? Конечно же, разочарование - тот же нос и те же губы. Но это в детстве. А она, мне кажется, всегда относилась к себе, как к картине или скульптуре собственной работы, где можно еще что-то добавить, закрасить или даже перерисовать, выдолбить, отсечь лишнее. Один наш спор. Тогда в газетах много писали о смертной казни. И у нас был разговор, что никто не имеет права на чью-то жизнь, у человека над человеком этой власти нет. Она с этим соглашалась, но разрешала себе власть над собой, над своей жизнью. Бунтовала:
- Как то не мне решать? А кому?!
Кому? Подождите. Я поймала слово, которое больше всего к ней подходит. Вот оно - бунт! Всегда на ней какие-то немыслимые шляпы, какие-то немыслимые брюки или блузки экзотической длины - ее дразнили: "Десять лишних сантиметров". А у нее это называлось по-другому: "Десять сантиметров личности!" Спала на полу. Зачем?
- Я хочу знать, какая у меня власть над моим телом.
Принципиально не списывала и не слушала подсказок.
- Я не пою со второго голоса.
Правда, это на самом деле была нездешняя птица! И дело совсем не в том, что она умерла и я так теперь о ней думаю. Я всегда так о ней думала...
В седьмом классе умер один наш мальчик. Мы пошли на похороны всем классом, и я ничего не запомнила в от день, кроме нее. Как будто это ее брат умер, кто-то очень-очень близкий. Она потом его никогда не забывала, вспоминала. Я после к этому еще вернусь, так вот о бунте. Когда все вокруг твердят: я люблю это, я люблю это - мы все любим это, а один отходит в сторонку и говорит: "Почему я должен любить это?" А гул стоит оглушительный: люблю - люблю, любим - любим... Это она называла "правом кирпича", а какое право у кирпича - лечь в слепой фундамент, на то место, куда положат. Не хочу!
Пожалуйста, пример. Урок истории:
- Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме... Один отчеканил, второй. Мы повторяли эти слова вслед за учителем, не пытаясь и не подозревая, что можно вникнуть в клятвенный смысл привычно загнанных в наши головы слов: верит ли кто-нибудь в такое быстрое светлое будущее или нет?
- Я не верю, что буду жить при коммунизме, - сказала одна Инга и получила двойку, а была отличницей.
Все мы влюбились в Наташу Ростову, а она назвала ее плодовитой самкой (я думаю, из-за протеста восхищаться тем, что восхищает всех), чем повергла в неописуемый ужас нашу Елизавету, учительницу русской литературы, а класс в восторг. Ее не любили, ее обожали! В четырнадцать лет мы с ней размечтались о машине времени, куда бы мы попали, появись у нас безумная возможность путешествовать по времени. Она выбрала - войну:
- Тогда я была бы нужна.
- Но ты погибла бы. Первая! Такие оттуда не возвращались.
- Но все равно я должна была быть там. Только там!
Удивительно! Она была красивая и совсем не как мальчишка, гранату на уроке физкультуры бросала, как бросают букет с цветами со сцены в зрительный зал.
Уже два месяца прошло, как ее нет, а я бесконечно о ней думаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Через пятьдесят два дня я выйду оттуда совсем другим человеком... Из болезней у меня найдут только остеохондроз... Но там я насовсем рассталась со своим прошлым... Взрыв внутри меня... Жуткая боль... Я могла бы прожить другую жизнь... Прошлое умерло... Если вы пробовали умереть, уже нельзя вернуться...
И сейчас просыпаюсь утром: где я? Потом вспоминаю..."
История другой девочки, которая хотела,
чтобы ее кто-то любил, ну хотя бы мама
Инга С. - студентка пятого курса мединститута, 25 лет
Из рассказа близкой подруги
"У меня было чувство, что даже в гробу лежала не она. Когда умер мой папа, мы еще год чувствовали, что он тоскует без нас. А тут я сразу поняла, что она ушла насовсем и не тоскует, не возвращается. Мы не нашли ее фотографий, ее документов, никаких ее вещей. Даже паспорта... Она все уничтожила, выбросила. Как будто ее никогда не было, она как бы случайно залетела в этот мир, открыла не ту дверь...
Мы с ней дружили с пятого класса, в музыкальную школу вместе ходили. Обычно пешком, тут нам рядом, она говорит, а я слушаю. И то, что она в ту минуту переживает, о чем задумывается, ко мне приходит намного позже. У меня затянулось детство, может, потому, что я часто болела меня все жалели. Да, я во всем долго опаздывала. Удивительно! В восьмом классе в нее влюбился самый красивый в нашей школе мальчик. А за мной еще никто не ухаживал. Однажды на уроке она вытащила из своего портфеля банку варенья из лепестков роз с запиской: "Хотел принести тебе миллион роз..." От смеха банка выпала у нее из рук, и на сидела вся в розовом варенье... Теперь это мальчик - мой муж. Удивительно!" Он ее любит... До сих пор...
У нее был маленький брат, она его пеленала, катала в коляске, ей это очень нравилось.
- Ты знаешь, - говорила она, - я его так люблю! Когда смотрят на нас, то думают, что я его мама.
Она всегда себе что-то придумывала, какую-нибудь необычную роль.
У нее была бабушка, они очень дружили. Когда бабушка умерла, она долго плакала, тосковала. Прошло уже несколько недель, я позвала ее в кино, чтобы отвлечь.
- Бабуля - мой друг, - сказала она. - Как же я могу смеяться, развлекаться? Я хочу, чтобы она знала, как я ее люблю.
У нее были мать и отец, оба - конструкторы на большом заводе. Но о них она почти ничего не рассказывала. А я с тех пор помню только голос ее мамы, ее команды: "Инга, уроки! Инга, на музыку! Инга, у тебя - английский!" После смерти бабушки их дом совершенно изменился, из него исчез запах вкусных обедов, праздничных пирожков, везде теперь валялись старые газеты, журналы, лежала пыль. Еда покупалась на ходу, на бегу в кулинарии, чтобы скорее - на стол. Инга говорила, что яичница - любимое мамино блюдо - ее личный враг. Бабушка умерла от рака, Инга и характером, и внешностью была очень на нее похожа, и у нее на всю жизнь остался страх, что она тоже умрет от рака. Помню, мы с ней много размышляли: как это - люди летают в космос, ходят по Луне, а на Земле быстр умирают, не могут победить болезни? Дети много говорят о смерти, просто взрослые об этом не знают, а себя маленькими они обычно уже не помнят.
Я никогда не задумывалась: какая я? Такая, как все, или нет? Помню только, что маленькая просыпалась и скорее бежала к зеркалу: что там? Конечно же, разочарование - тот же нос и те же губы. Но это в детстве. А она, мне кажется, всегда относилась к себе, как к картине или скульптуре собственной работы, где можно еще что-то добавить, закрасить или даже перерисовать, выдолбить, отсечь лишнее. Один наш спор. Тогда в газетах много писали о смертной казни. И у нас был разговор, что никто не имеет права на чью-то жизнь, у человека над человеком этой власти нет. Она с этим соглашалась, но разрешала себе власть над собой, над своей жизнью. Бунтовала:
- Как то не мне решать? А кому?!
Кому? Подождите. Я поймала слово, которое больше всего к ней подходит. Вот оно - бунт! Всегда на ней какие-то немыслимые шляпы, какие-то немыслимые брюки или блузки экзотической длины - ее дразнили: "Десять лишних сантиметров". А у нее это называлось по-другому: "Десять сантиметров личности!" Спала на полу. Зачем?
- Я хочу знать, какая у меня власть над моим телом.
Принципиально не списывала и не слушала подсказок.
- Я не пою со второго голоса.
Правда, это на самом деле была нездешняя птица! И дело совсем не в том, что она умерла и я так теперь о ней думаю. Я всегда так о ней думала...
В седьмом классе умер один наш мальчик. Мы пошли на похороны всем классом, и я ничего не запомнила в от день, кроме нее. Как будто это ее брат умер, кто-то очень-очень близкий. Она потом его никогда не забывала, вспоминала. Я после к этому еще вернусь, так вот о бунте. Когда все вокруг твердят: я люблю это, я люблю это - мы все любим это, а один отходит в сторонку и говорит: "Почему я должен любить это?" А гул стоит оглушительный: люблю - люблю, любим - любим... Это она называла "правом кирпича", а какое право у кирпича - лечь в слепой фундамент, на то место, куда положат. Не хочу!
Пожалуйста, пример. Урок истории:
- Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме... Один отчеканил, второй. Мы повторяли эти слова вслед за учителем, не пытаясь и не подозревая, что можно вникнуть в клятвенный смысл привычно загнанных в наши головы слов: верит ли кто-нибудь в такое быстрое светлое будущее или нет?
- Я не верю, что буду жить при коммунизме, - сказала одна Инга и получила двойку, а была отличницей.
Все мы влюбились в Наташу Ростову, а она назвала ее плодовитой самкой (я думаю, из-за протеста восхищаться тем, что восхищает всех), чем повергла в неописуемый ужас нашу Елизавету, учительницу русской литературы, а класс в восторг. Ее не любили, ее обожали! В четырнадцать лет мы с ней размечтались о машине времени, куда бы мы попали, появись у нас безумная возможность путешествовать по времени. Она выбрала - войну:
- Тогда я была бы нужна.
- Но ты погибла бы. Первая! Такие оттуда не возвращались.
- Но все равно я должна была быть там. Только там!
Удивительно! Она была красивая и совсем не как мальчишка, гранату на уроке физкультуры бросала, как бросают букет с цветами со сцены в зрительный зал.
Уже два месяца прошло, как ее нет, а я бесконечно о ней думаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47