Между стенками и тюками оставалась еще небольшая воздушная прослойка.
Когда первый тюк был спрятан, Марк приступил к процессу запаивания бочки. Он запасся в портовом магазине жестяными дисками нужного размера и приладил один из них поверх отверстия бочки. Полчаса ушло на работу ножовкой и напильником, пока, наконец, диск не лег плотно на дно, аккуратно прилегая изнутри к ребру нижнего кольца окантовки и полностью прикрывая собой то, что осталось от прежнего дна.
Включив паяльную лампу, он взял стержень из мягкого припоя и начал припаивать жесть к жести.
Металл можно приварить к металлу, и для получения прочных соединений так обычно и поступают. Но в бочке, когда-то содержащей масло или легковоспламеняющиеся вещества, всегда остается опасность взрыва.
Пайка куска жести на другой кусок не дает такой же прочности соединения, но может быть произведена при куда более низких температурах. Если бочки не будут класть на бок и прыгать на них, что может привести к существенным напряжениям, припаянное дно никуда не денется.
Когда дело было сделано, Марк залил все мелкие швы припоем и, дождавшись, пока дно остынет, выкрасил его свежей краской, точно такой же, какой красят нефтяные бочки фирмы «КАСТРОЛ» во всем мире. После того, как краска высохла, он аккуратно перевернул бочку, установив ее на новое дно, отвинтил крышку и опорожнил внутрь несколько канистр с густым смазочным маслом.
Изумрудно-зеленая жидкость, тяжелая, клейкая, вязкая, толстой струей вливалась в отверстие и с бульканьем стекала на дно. Постепенно заполнялись все пустоты между тюком с автоматами и стенками бочки, масло проникало во все складки и зазоры между полиэтиленовыми пакетами, поднимаясь все выше.
Хотя Марк и высосал воздух из мешков прежде чем завязать их, внутри виднелись пузырьки воздуха, вышедшего из патронника и затвора и обойм. Это уменьшало вес тюков и делало их почти невесомыми, отчего они сначала неуклюже всплывали на поверхность, словно тонущий человек, а потом медленно опускались на дно.
У бельгийца ушло две больших канистры масла, прежде чем бочка заполнилась доверху, и он прикинул, что семь десятых объема занимает тюк, а три десятых приходится на масло. Он вылил шестьдесят литров жидкости на двухсотлитровую бочку.
Достав карманный фонарик, осмотрел поверхность масла. Луч отразился от блестящей ровной глади, зеленой, со слегка золотистым оттенком. Ничто не напоминало о том, что покоилось на дне бочки. Он прождал еще час и обследовал дно. Ни капли жидкости не протекло, новое дно бочки плотно легло на свое место.
Отперев ворота гаража, он загнал фургон внутрь. На душе было легко и весело. Ему еще предстояло избавиться от двух деревянных ящиков с немецкой маркировкой и забросить куда-нибудь подальше полезный жестяной диск. Первым — место в огне, а второму — на дне гавани. Он убедился, что система работает, и теперь можно оборудовать по одной бочке в два дня. К 15 мая все будет готово, как они договаривались с Шенноном.
Приятно снова чувствовать себя при деле.
Профессор Иванов был вне себя, что случилось с ним не в первый, да и наверняка не в последний раз в жизни.
— Бюрократы! — в сердцах произнес он за завтраком, обращаясь к жене, сидящей напротив. — Просто уму непостижимо, до какой степени идиотизма и безнаказанности разрослась бюрократия в этой стране!
— Ты абсолютно прав, Михал Михалыч, — мягким тоном успокоила его жена, разливая по чашкам густой, крепкий до черноты чай, который так любил ее муж. Благоразумная, сдержанная, она считала, что вспыльчивый ученый супруг должен сдерживать подобные выплески эмоций и, уж во всяком случае, не выносить их из дома.
— Если бы капиталисты знали, сколько времени надо угробить в этой стране, чтобы достать два болта с гайками, они бы попадали от смеха.
— Успокойся, дорогой, — сказала жена, размешивая сахар. — Не надо кипятиться.
Уже несколько недель прошло с тех пор, как директор вызвал его в свой обитый сосновыми панелями кабинет, находящийся в самом центре огромного комплекса научных лабораторий, объединенных в исследовательский центр, недавно построенный в сибирской глуши. Директор объявил, что Иванов назначается руководителем поисковой партии, отправляющейся в Западную Африку, и он должен немедленно заняться вопросами подготовки и организации экспедиции.
Это означало забросить интересную тему, на которой он в тот момент работал, и оторвать от дела двух сотрудников. Он составил список снаряжения, необходимого с учетом африканского климата, и послал заявки в полдюжины различных снабженческих организаций, отвечая на дурацкие вопросы сдержанно, насколько это возможно, и находясь в постоянном, томительном ожидании, когда же наконец пришлют заказанное оборудование. Ему доводилось принимать участие в экспедиции, работавшей в Гане в те времена, когда у власти стоял Нкрума, и он прекрасно понимал, что значит работа в джунглях.
— Не могу жить без снега, — жаловался он тогда руководителю экспедиции. — Не выношу жары.
Тем не менее, он сделал то, что требовалось. Экспедиция была укомплектована людьми, оборудование подготовлено к отправке. Не забыли ничего, вплоть до таблеток для дезинфекции воды и брезентовых раскладушек. Если повезет, надеялся он, они отработают и вернутся с образцами породы еще до того, как короткое, но жаркое сибирское лето сменится унылыми осенними дождями. Письмо в его руке означало, что этим надеждам не суждено сбыться.
Оно было подписано директором, но он на него не обижался, потому что понимал: это не его инициатива, а распоряжение из Москвы. К несчастью, там решили, что конфиденциальный характер экспедиции исключает возможность использовать для транспортировки регулярные рейсы, а МИД отказывался обязать Аэрофлот предоставить в распоряжение экспедиции отдельный авиалайнер. Учитывая развитие событий на Ближнем Востоке, рассчитывать на военный транспортный АН тоже не приходилось.
В связи с этим, гласила инструкция из Москвы, а также учитывая количество оборудования, необходимого для проведения экспедиции, и значительного объема образцов, которые предстоит доставить из Западной Африки, надлежало воспользоваться морским транспортом. Было решено, что экспедиция будет доставлена по месту назначения на борту советского грузового судна, направляющегося вдоль берегов Западной Африки, в Юго-Восточную Азию. По мере того, как они закончат свои дела и известят об этом посла Добровольского, тот даст распоряжение, и направляющийся к родным берегам корабль свернет с курса, чтобы взять на борт трех членов экспедиции и ящики с образцами. Они будут поставлены в известность о предстоящей дате отплытия и из какого порта оно произойдет, и соответствующие разрешения на доставку груза в порт будут предоставлены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Когда первый тюк был спрятан, Марк приступил к процессу запаивания бочки. Он запасся в портовом магазине жестяными дисками нужного размера и приладил один из них поверх отверстия бочки. Полчаса ушло на работу ножовкой и напильником, пока, наконец, диск не лег плотно на дно, аккуратно прилегая изнутри к ребру нижнего кольца окантовки и полностью прикрывая собой то, что осталось от прежнего дна.
Включив паяльную лампу, он взял стержень из мягкого припоя и начал припаивать жесть к жести.
Металл можно приварить к металлу, и для получения прочных соединений так обычно и поступают. Но в бочке, когда-то содержащей масло или легковоспламеняющиеся вещества, всегда остается опасность взрыва.
Пайка куска жести на другой кусок не дает такой же прочности соединения, но может быть произведена при куда более низких температурах. Если бочки не будут класть на бок и прыгать на них, что может привести к существенным напряжениям, припаянное дно никуда не денется.
Когда дело было сделано, Марк залил все мелкие швы припоем и, дождавшись, пока дно остынет, выкрасил его свежей краской, точно такой же, какой красят нефтяные бочки фирмы «КАСТРОЛ» во всем мире. После того, как краска высохла, он аккуратно перевернул бочку, установив ее на новое дно, отвинтил крышку и опорожнил внутрь несколько канистр с густым смазочным маслом.
Изумрудно-зеленая жидкость, тяжелая, клейкая, вязкая, толстой струей вливалась в отверстие и с бульканьем стекала на дно. Постепенно заполнялись все пустоты между тюком с автоматами и стенками бочки, масло проникало во все складки и зазоры между полиэтиленовыми пакетами, поднимаясь все выше.
Хотя Марк и высосал воздух из мешков прежде чем завязать их, внутри виднелись пузырьки воздуха, вышедшего из патронника и затвора и обойм. Это уменьшало вес тюков и делало их почти невесомыми, отчего они сначала неуклюже всплывали на поверхность, словно тонущий человек, а потом медленно опускались на дно.
У бельгийца ушло две больших канистры масла, прежде чем бочка заполнилась доверху, и он прикинул, что семь десятых объема занимает тюк, а три десятых приходится на масло. Он вылил шестьдесят литров жидкости на двухсотлитровую бочку.
Достав карманный фонарик, осмотрел поверхность масла. Луч отразился от блестящей ровной глади, зеленой, со слегка золотистым оттенком. Ничто не напоминало о том, что покоилось на дне бочки. Он прождал еще час и обследовал дно. Ни капли жидкости не протекло, новое дно бочки плотно легло на свое место.
Отперев ворота гаража, он загнал фургон внутрь. На душе было легко и весело. Ему еще предстояло избавиться от двух деревянных ящиков с немецкой маркировкой и забросить куда-нибудь подальше полезный жестяной диск. Первым — место в огне, а второму — на дне гавани. Он убедился, что система работает, и теперь можно оборудовать по одной бочке в два дня. К 15 мая все будет готово, как они договаривались с Шенноном.
Приятно снова чувствовать себя при деле.
Профессор Иванов был вне себя, что случилось с ним не в первый, да и наверняка не в последний раз в жизни.
— Бюрократы! — в сердцах произнес он за завтраком, обращаясь к жене, сидящей напротив. — Просто уму непостижимо, до какой степени идиотизма и безнаказанности разрослась бюрократия в этой стране!
— Ты абсолютно прав, Михал Михалыч, — мягким тоном успокоила его жена, разливая по чашкам густой, крепкий до черноты чай, который так любил ее муж. Благоразумная, сдержанная, она считала, что вспыльчивый ученый супруг должен сдерживать подобные выплески эмоций и, уж во всяком случае, не выносить их из дома.
— Если бы капиталисты знали, сколько времени надо угробить в этой стране, чтобы достать два болта с гайками, они бы попадали от смеха.
— Успокойся, дорогой, — сказала жена, размешивая сахар. — Не надо кипятиться.
Уже несколько недель прошло с тех пор, как директор вызвал его в свой обитый сосновыми панелями кабинет, находящийся в самом центре огромного комплекса научных лабораторий, объединенных в исследовательский центр, недавно построенный в сибирской глуши. Директор объявил, что Иванов назначается руководителем поисковой партии, отправляющейся в Западную Африку, и он должен немедленно заняться вопросами подготовки и организации экспедиции.
Это означало забросить интересную тему, на которой он в тот момент работал, и оторвать от дела двух сотрудников. Он составил список снаряжения, необходимого с учетом африканского климата, и послал заявки в полдюжины различных снабженческих организаций, отвечая на дурацкие вопросы сдержанно, насколько это возможно, и находясь в постоянном, томительном ожидании, когда же наконец пришлют заказанное оборудование. Ему доводилось принимать участие в экспедиции, работавшей в Гане в те времена, когда у власти стоял Нкрума, и он прекрасно понимал, что значит работа в джунглях.
— Не могу жить без снега, — жаловался он тогда руководителю экспедиции. — Не выношу жары.
Тем не менее, он сделал то, что требовалось. Экспедиция была укомплектована людьми, оборудование подготовлено к отправке. Не забыли ничего, вплоть до таблеток для дезинфекции воды и брезентовых раскладушек. Если повезет, надеялся он, они отработают и вернутся с образцами породы еще до того, как короткое, но жаркое сибирское лето сменится унылыми осенними дождями. Письмо в его руке означало, что этим надеждам не суждено сбыться.
Оно было подписано директором, но он на него не обижался, потому что понимал: это не его инициатива, а распоряжение из Москвы. К несчастью, там решили, что конфиденциальный характер экспедиции исключает возможность использовать для транспортировки регулярные рейсы, а МИД отказывался обязать Аэрофлот предоставить в распоряжение экспедиции отдельный авиалайнер. Учитывая развитие событий на Ближнем Востоке, рассчитывать на военный транспортный АН тоже не приходилось.
В связи с этим, гласила инструкция из Москвы, а также учитывая количество оборудования, необходимого для проведения экспедиции, и значительного объема образцов, которые предстоит доставить из Западной Африки, надлежало воспользоваться морским транспортом. Было решено, что экспедиция будет доставлена по месту назначения на борту советского грузового судна, направляющегося вдоль берегов Западной Африки, в Юго-Восточную Азию. По мере того, как они закончат свои дела и известят об этом посла Добровольского, тот даст распоряжение, и направляющийся к родным берегам корабль свернет с курса, чтобы взять на борт трех членов экспедиции и ящики с образцами. Они будут поставлены в известность о предстоящей дате отплытия и из какого порта оно произойдет, и соответствующие разрешения на доставку груза в порт будут предоставлены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123