Фурлоу открыл переднюю дверцу и вылез на влажную землю обочины.
- Я не слышал твоей машины, - сказал он.
- Я живу сейчас у Сары. Я прошла пешком. Поэтому так запоздала.
Было видно, что она говорит, с трудом сдерживая слезы, и он подумал о бессмысленности их разговора.
- Рут… черт побери! Я не знаю, что сказать.
Бессознательным движением он бросился к ней и обнял её Он почувствовал, как напряглись её мускулы.
- Не знаю, что сказать.
Она высвободилась из его объятий.
- Тогда… ничего не говори. Все так или иначе уже сказано. - Она подняла глаза и посмотрела ему в лицо. - Ты все ещё носишь свои специальные очки?
- Да черт с ними, с очками. Почему ты не стала говорить со мной по телефону? Мне что, в больнице дали номер Сары? - Он вспомнил её слова: живу у неё. Что это могло означать?
- Отец сказал… - Она закусила нижнюю губу, замотала головой. - Энди, о Энди, он сумасшедший, а они собираются разделаться с ним… - Она посмотрела ему в глаза, её ресницы были мокры от слез. - Энди, я не знаю, что должна сейчас чувствовать по отношению к нему. Я не знаю…
Он снова обнял её. На этот раз сна не сопротивлялась. И тихо заплакала, уткнувшись ему в плечо. Она плакала, дав волю накопившемуся.
- Забери меня отсюда! - прошептала она.
“Что она говорит? - спросил Фурлоу. - Она уже давно не Рут Мёрфи. Она - миссис Невилл Хадсон”. Ему захотелось оттолкнуть её, начать задавать ей вопросы. Но ведь он - на службе. Как психиатр, он не мог поступить подобным образом. С вопросами можно подождать. Она жена другого. Черт! Черт! Что происходит? Сражение. Он вспомнил об их ссоре в ту ночь, когда он сказал ей о стипендии, которую ему обещали за научную работу при университете. Она не хотела, чтобы он согласился, не хотела разлучаться с ним на год. В её понимании Денвер был так далеко.
“Но ведь это только на год”. - Сейчас он слышал свой собственный голос, произносящий эти слова. - “Тебя гораздо больше беспокоит твоя чёртова карьера, чем я!” - Её волосы взъерошились от ярости.
Они расстались на этой сердитой ноте. Его письма уходили в пустоту - ответа не было. Её “не было дома”, когда он звонил по телефону. И он понял, что его тоже можно вывести из себя. Но что же произошло на самом деле?
Она снова произнесла:
- Не знаю, как теперь относиться к нему?
- Что я могу сделать для тебя? - Больше он ничего не мог сказать.
Она отстранилась от него.
- Энтони Бонделли, адвокат. Мы наняли его… Он хочет поговорить с тобой. Я… я сказала ему о твоём заключении об… отце - о времени, когда произошёл его психический срыв.
Её лицо сморщилось.
- О, Энди, зачем ты уехал. Ты был нужен мне. Был нужен нам.
- Рут… твой отец не принял бы от меня никакой помощи.
- Я знаю… он ненавидел тебя… из-за того… что ты сказал. Но он нуждался в тебе.
- Никто не слушает меня, Рут. Он сейчас слишком важный человек для…
- Бонделли считает, что ты можешь помочь с оправданием. Он просил меня встретиться с тобой, чтобы… - Она пожала плечами, достала из кармана носовой платок, вытерла щеки.
“Вот оно что, - подумал Фурлоу. - Она ищет подходы ко мне, пытается купить мою помощь.”
Он отвернулся, чтобы скрыть гнев и боль. Он точно ослеп, потом начал различать предметы (довольно медленно, как ему показалось), и его взгляд задержался на каком-то неуловимом, темноватом движении над кроной деревьев небольшой рощицы. Как будто рой мошкары, но вроде бы и нет. Очки. Где его очки? В машине! Мошки поднялись вверх и растаяли в небе. Их исчезновение сопровождалось странным ощущением, как будто кто-то дёрнул струну внутри него.
- Так ты поможешь? - спросила Рут.
“Было ли это то же самое, что я видел тогда у окна Мёрфи? - спросил себя Фурлоу. - Что это такое?”
Рут приблизилась на шаг, напряжённо вглядываясь в его профиль:
- Бонделли думает, что из-за наших отношений ты станешь колебаться.
“Проклятый, умоляющий тон её голоса!”. Его мозг, наконец, уловил смысл вопроса.
- Хорошо, я сделаю всё, что могу - ответил он.
- Этот человек в тюрьме, он только внешняя оболочка, - сказала она. Её голос был тихим, бесцветным.
Он взглянул на неё, отмечая, как черты её лица застывают по мере того, как она говорит.
- Он не мой отец. Он только похож на моего отца. Мой отец умер. Он уже давно умер. Мы просто не понимали этого… Вот и все.
“Господи! Какая она жалкая!”
- Я сделаю всё, что могу, - произнёс он, - но…
- Я знаю, что надежды не так уж много, - сказала она. - Я знаю, что они чувствуют - люди. Мою мать убил тот человек.
- Люди должны понять, что он не в своём уме, - заметил Фурлоу, помимо своей воли сбиваясь на наставительный тон. - Они замечают это по тому, как он говорит, по его поступкам. Сумасшествие, к сожалению, передаётся окружающим. Оно порождает ответную реакцию. Сумасшедший является для общества раздражителем, который оно хочет устранить. Он заставляет людей задавать себе вопросы, на которые они не могут ответить.
- Нам не нужно сейчас говорить о нем, - сказала она. - Не здесь. - И посмотрела на рощицу. - Но я Должна поговорить о нем. Или я сойду с ума.
- Это вполне понятно, - произнёс он успокаивающим тоном. - В ответ на то беспокойство, которое он причинил обществу, общество отвечает… Проклятие! Слова иногда так глупы!
- Я понимаю, - сказала она. - Я тоже могу делать клинические обобщения. Если моего… если этого человека в тюрьме признают сумасшедшим и отправят в лечебницу, люди будут вынуждены задавать себе очень неприятные вопросы.
- Может ли человек казаться нормальным, когда он на самом деле помешанный? - спросил Фурлоу. - Может ли человек, который считает себя нормальным, быть сумасшедшим? Могу ли я быть настолько не в порядке, чтобы совершить такой же поступок, как тот человек?
- Я сейчас все время плачу, - произнесла Рут. Она взглянула на Фурлоу и отвернулась. - Очень трудно побороть боль утраты. - Она глубоко вздохнула. - Ничего не помогает, хоть я давно работаю сестрой в психиатрическом отделении. Как странно… будто два разных человека уживаются во мне.
Она опять посмотрела на Фурлоу с беззащитным выражением.
- Но я не могу пойти к человеку, которого я люблю, и попросить забрать меня отсюда, потому, что я боюсь… смертельно боюсь.
“Человек, которого я люблю!” Эти слова раскалённой стрелой пронзили его мозг. Он тряхнул головой.
- Но… как же…
- Нев. - Как сухо она произнесла это имя. - Я не живу с ним уже три месяца. Я жила у Сары Френч. Нев… Нев был ужасной ошибкой. Это жадный, мелочный человек!
Фурлоу почувствовал, что горло у него сжалось. Он кашлянул, посмотрел на темнеющее небо и сказал:
- Через несколько минут стемнеет.
Как глупо, не к месту прозвучали эти слова!
Она дотронулась до его руки.
- Энди, о Энди! Что же я наделала!
Она позволила ему обнять себя. Он погладил её волосы и тихо произнёс:
- Но мы снова вместе, как прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48