Вернувшись к себе, Саттар достал новую сигарету, вставил ее в мундштук, и, прикурив, открыл окно. Когда он повернулся, чтобы направиться к сундуку и еще раз полюбоваться полученными от гостя ценностями - так и манил жемчуг, стояли перед глазами желто-красноватые кругляши золотых монет царской чеканки, - желудок вдруг пронзила острая боль. Старик согнулся, выронив мундштук и прижав ладони к животу. Боль не проходила, внутри словно жгло каленым железом.
- Шакал! - просипел Саттар, падая на колени. «Вот почему он пил из горлышка», - мелькнуло в туманящемся сознании.
С усилием добравшись до телефона, он снял трубку и непослушным, негнущимся пальцем едва попадая в дырки диска, набрал номер милиции - пусть он умрет, но этот шакал и его компания тоже не будут жить.
- Слушаю, дежурный…
Фамилии дежурного Саттар не услышал. Новый приступ дикой боли скрутил его и бросил на ковер. Изо рта старика хлынула темная кровь.
- Алло! Кто звонит? - понапрасну вопрошал голос в трубке, а потом раздались короткие гудки.
Вытянувшийся, как-будто ставший больше ростом, сухонький Саттар с перемазанным кровью лицом лежал на ковре.
Открылась дверь, и, неслышно ступая, в комнату вошел один из мужчин в спортивном костюме. Аккуратно загасив сигарету, упавшую рядом с покойным, он нажал на рычаг телефонного аппарата и, дождавшись гудка, набрал номер.
- Джума Юнусович? - услышав гортанный голос на том конце провода, уточнил он. - Случилось большое несчастье. Старый Саттар почувствовал себя плохо и умер.
- Это для всех нас большая потеря, - вздохнул Джума и, помолчав, распорядился: - Надо все сделать, как положено. То, что оставил ему гость, вечером привезете ко мне.
Положив трубку, мужчина обошел лежавшего на ковре Саттара и спустился вниз. Открыл дверь комнаты, в которой занимались стряпней женщины, он сказал:
- Старый хозяин умер. Вы можете оставаться жить в этом доме. Скоро тут будет новый хозяин…
Еще издали завидев взбирающийся по горному серпантину грузовик с краном, один из мужчин откинул клеенчатый фартук на коляске мотоцикла и достал из нее белый шлем инспектора ГАИ, жезл и куртку из искусственной кожи с милицейскими погонами. Он был, как положено, в галифе и сапогах. Второй мужчина помог ему натянуть куртку и подал шлем. Потом, взяв за руль мотоцикл, увел его за скалу.
Дождавшись появления грузовика, одетый в форму милиционера мужчина подал водителю знак остановиться.
- В чем дело? - высунувшись из кабины, закричал шофер.
- Куда ты так гонишь? - подходя ближе и похлопывая жезлом по сапогу, усмехнулся лжеинспектор ГАИ.
- А-а-а, знакомый, - расплылось в улыбке лицо водителя.
- Мы же с тобой встречались у старого Саттара. Помнишь?
- Помню, помню, - вставая на подножку, буркнул лжеинспектор, - мало ли кто с кем встречался и где.
- Слушай, я тогда и подумать не мог, что ты из ГАИ, - радуясь, что по знакомству отделается вместо штрафа разговорами, не унимался шофер. - А чего ты у старика делал?
- Помочь надо было человеку, - неохотно объяснил мужчина и открыл дверцу кабины. - Что там у тебя лежит?
- Где? - повернулся водитель, и в этот момент лжеинспектор всадил ему в спину нож - прямо под лопатку.
Сдвинув в сторону сипевшего шофера, он, стоя на подножке, погнал машину к пропасти и, когда понял, что она уже не остановится, спрыгнул. Грузовик на мгновение приостановился на краю, потом его передние колеса словно нехотя перевалили в бездну, и, задрав кузов с краном, он нырнул в провал…
Подойдя к кромке обрыва, лжеинспектор заглянул вниз. От машины остались только искореженные обломки, уже успевшие заняться всепожирающим огнем. Повернувшись, он бегом направился к мотоциклу, на ходу стяги пая с себя куртку и снимая шлем…
Глава 8
- Встать, суд идет! - равнодушно произнесла привычную формулу молоденькая секретарша и обвела глазами почти пустой зал. Только на средних скамьях устроились Иван Купцов и, не пожелавший оставить его в такой день одного, Саша Бондарев.
- Слушается дело…
Опустившись на светлую жесткую скамью судебного зала, Иван оглянулся - где же гражданка Саранина? Сколько еще будет продолжаться эта малопонятная игра, выматывающая нервы, заставляющая не спать по ночам, с тревогой открывать почтовый ящик и ждать «душеспасительных» бесед в политчасти? Почему Саранина упорно исчезает в самые ответственные моменты, почему не пришла на экспертизу и сейчас не явилась в суд?
- Не вертись, - сердито шепнул Бондарев, - нет ее.
«Опять сегодня не поставят точку, - подумал Иван, - как пишут в журналах: «продолжение следует».
Явно невыспавшийся средних лет лысоватый судья скучающим голосом задал несколько вопросов секретарю и отложил слушание дела ввиду неявки истца - гражданки Сараниной.
Иван и Саша вышли из зала, спустились по гулкой лестнице вниз. Дождь на улице прекратился, но по небу тянулись тучи. У мусорного бака дрались из-за черствой, чуть позеленевшей горбушки хлеба воробьи, а в стороне, хитро поглядывая на них и выжидая момент, чтобы по праву сильного урвать свое, переваливаясь с боку на бок, прохаживалась серая ворона.
- Не переживай, - прикуривая, сказал Бондарев. - Она больше не объявится.
- Почему? - покосился на него Иван.
- Рогачев начал ею интересоваться, и она сразу же исчезла, - бросив сгоревшую спичку, пояснил Саша. - Алексей Семенович много лет оттрубил в розыске, разбирается, что почем. Не вешай носа. Саранина исчезла и даже адреса не оставила. Видимо, у тех, кому ты мешал, миновала надобность в скандале.
- Похоже, - зябко передернул плечами Купцов, хотя на улице было тепло, - только противно, когда не доверяют. Выходит, годен только для того, чтобы выполнять функциональные обязанности: сделай то, реши это, беги туда, помогай, спасай, раскрывай. А чуть что случится с тобой, помощи не жди. Хорошо, если не затопчут. Равнодушие губит, Саша, равнодушие к человеку! Почему всегда надо биться, ложиться костьми, чтобы доказать собственную правоту?
- Сразу мир не переделать, - вздохнул Бондарев, - после стольких-то лет нравственной глухоты и слепоты.
- Ага, - согласился Иван, - не переделать сразу, но если ничего не делать, то он никогда не изменится.
Они медленно пошли к метро. Оглянувшись, Купцов увидел, как ворона, сделав стремительный бросок, завладела краюхой и, взмахнув крыльями, понесла ее к своему гнезду, а глупые воробьи бестолково заметались, но, поняв, что добыча упущена, тоже разлетелись кто куда.
- Тебе хотели в аттестацию эту историю записать, - проследив за его взглядом, сказал Саша, - но Рогачев не дал. Заявил, что аттестация не история болезни.
- К сожалению, он не последняя инстанция, - усмехнулся Иван, - если захотят, все равно впишут. Тем более, старику скоро уходить в отставку, а с точки зрения начальства - я не лучший преемник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83