Остальные фургоны успели разъехаться. Мальчики прилежно стряпали, но Доротея велела им бросить все и идти в замок обедать. Оставшись одна, она поела супу, фруктов и долго сидела, отдыхая.
Стемнело. Мальчики не возвращались. Доротея прошла к обрыву и остановилась, облокотившись о каменные перила. После всех пережитых волнений ей приятно было мечтать, быть одной и дышать свежим вечерним воздухом.
— Доротея.
Кто-то тихо подкрался к ней и шепотом произнес ее имя. Доротея вздрогнула. Не видя, она поняла, что это — Эстрейхер.
Если бы перила были пониже, а овраг не так глубок, она бросилась бы вниз по откосу. Но, замирая от страха, она взяла себя в руки и сухо спросила:
— Что вам угодно? Вы, кажется, знаете, что я хотела остаться одна. Ваша настойчивость меня удивляет.
Эстрейхер молчал. Она повторила вопрос.
— Сказать вам несколько слов.
— Успеется. Поговорим завтра.
— Нет, я хочу поговорить с вами с глазу на глаз. Не бойтесь, я вас не обижу и не трону. Несмотря на вашу открытую враждебность, я питаю к вам искреннее уважение и расположение. Я обращаюсь к вам не как к неопытной девушке, а как к женщине, поразившей нас умом и наблюдательностью. Ради Бога, не бойтесь и выслушайте.
— Не желаю. Ваши слова могут быть только оскорбительными.
Эстрейхер, видимо, не привык уговаривать.
— Нет, вы выслушаете меня, — сказал он резко. — Я приказываю вам выслушать и отвечать. Я скажу вам прямо, чего хочу. Перестаньте корчить угнетенную невинность. Судьба запутала вас в дело, которое я считаю своим. Я здесь центральная фигура, остальные — статисты. В решительный момент я с ними не поцеремонюсь. Без меня они все равно ничего не добьются. Шаньи — дурак и хвастун, Дювернуа — деревенщина. Они — балласт, камень на шее, который мне мешает. С какой стати работать на них? Не лучше ли нам объединиться и работать на самих себя? Моя энергия и решимость в соединении с вашим умом и наблюдательностью сделают чудеса. А потом… Впрочем, не буду пока говорить о будущем. Имейте только в виду, что я знаю, как разрешается загадка. Вам придется потратить годы на то, что мне уже известно. Я — хозяин. В моих руках все данные задачи, кроме одного или двух иксов, но и их я скоро добуду. Помогите мне. Давайте искать вместе. Мы скоро добьемся богатства. В наших руках будет власть золота. Согласны? Да? Ну, отвечайте!
Он подошел к Доротее вплотную и слегка коснулся ее шали. Доротея слушала терпеливо, стараясь разгадать его намерения, но это прикосновение заставило ее вздрогнуть от отвращения.
— Прочь! Оставьте меня. Я вам запрещаю до меня дотрагиваться. Чтобы я вступила с вами в сделку? С вами?.. Вы мне противны. Слышите — противны.
Эстрейхер вышел из себя.
— Как! Вы отказываетесь? Вы смеете отказываться, несмотря на то, что я?.. Да-да, я раскрою все. Разглашу такие вещи, от которых вам непоздоровится, потому что, если на то пошло, — серьги украл не один Кантэн. Вы тоже были там, в овраге. Вы — его соучастница. У меня есть доказательства. Коробочка с серьгами у графини. И вы еще смеете со мной разговаривать таким тоном! Ах вы… воровка!
Он хотел схватить ее, смять. Доротея быстро нагнулась и скользнула вдоль перил. Эстрейхер размахнулся. Как вдруг ослепительный луч света ударил ему в глаза. Это подкрался Монфокон и зажег карманный электрический фонарик.
Эстрейхер испуганно отшатнулся и прошипел:
— Ах ты, тварь! Я тебя укрощу! И тебя тоже, щенок. Если завтра ты не перестанешь ломаться, коробочка будет распечатана в присутствии жандармов. Выбирай, что лучше, бродяга.
В три часа ночи тихо открылась форточка над козлами фургона, высунулась чья-то рука и затормошила сладко спавшего Кантэна.
— Вставай, одевайся, и потише.
Кантэн заспорил:
— Ей-богу, Доротея, ты затеваешь глупость.
— Молчи и делай, что тебе говорят.
Кантэн стал нехотя одеваться. Доротея была уже готова. В руках у нее была смотанная веревка, конец которой она обвязала вокруг пояса.
Они прошли в конец двора, выходящего к оврагу, привязали к перилам веревку и стали спускаться. Спустившись, обогнули замок и очутились у того места, где Кантэн залез в окно. Окно по-прежнему было открыто. Они влезли в него и вошли в коридор. Доротея зажгла карманный фонарик.
— Возьми вот эту лесенку в углу.
— Доротея, это безумие. Нельзя лезть на рожон.
— Молчать и слушать.
— Доротея, оставь…
Вместо ответа она больно толкнула его в живот.
— Довольно. Я отвечаю за все. Где комната Эстрейхера?
— Последняя налево. Я расспросил вчера прислугу.
— А порошок, который я тебе дала, ты всыпал ему в кофе?
— Всыпал.
— Если так, Эстрейхер спит мертвым сном, и мы можем действовать спокойно.
Они дошли до дверей со стеклянным верхом, отпиравшимся, как форточка. Дверь была на замке, но форточка полуоткрыта.
— Здесь будуар?
— Здесь. Сначала прихожая, а за ней — будуар.
— Подставляй лестницу.
Кантэн влез в форточку и через несколько минут вылез обратно.
— Нашел? — шепотом спросила Доротея.
— Да, на столе. Я вынул серьги, а коробочку перевязал точь-в-точь как было и поставил на место.
Двинулись дальше. Около последней двери они остановились. Здесь была такая же стеклянная форточка, как и в будуаре. Кантэн влез в нее, отпер изнутри задвижку и впустил Доротею. Они очутились в маленькой передней перед дверью в спальню Эстрейхера, Доротея посмотрела в замочную скважину.
— Спит.
Она вынула из кармана Кантэна флакон хлороформа и носовой платок, откупорила флакон и сильно смочила платок.
Эстрейхер лежал одетый поперек кровати. Порошок подействовал хорошо, и Эстрейхер спал так крепко, что Доротея рискнула зажечь электричество, потом подошла к нему и осторожно прикрыла его лицо платком, пропитанным хлороформом.
Эстрейхер вздохнул, заворочался, но хлороформ подействовал быстро, и он заснул еще крепче, чем прежде.
Тогда они связали его по рукам и ногам, крепко-накрепко прикрутили к кровати, концы веревок перекинули и привязали к ножкам стола и шкафа, затянули в узлы ковер и занавески. Одним словом, Эстрейхер был опутан как паутиной и без посторонней помощи не мог освободиться. А чтобы он, проснувшись, не поднял крик, Доротея плотно обмотала его рот полотенцем.
На другой день утром, когда Рауль Дювернуа пил кофе вместе с супругами Шаньи, дворецкий доложил, что директриса цирка приказала на рассвете открыть ворота и уехала, прося передать графу письмо.
Граф распечатал конверт, развернул письмо:
«Многоуважаемый кузен…»
Это обращение слегка покоробило графа.
— Кузен… Гм.
И он недовольно поморщился.
«Я сдержала свое слово. Передаю в ваши руки того, кто производил раскопки в вашем замке, украл прошлой ночью серьги, а пять лет тому назад отравил и ограбил моего отца, похитив у него медаль с разгадкой тайны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Стемнело. Мальчики не возвращались. Доротея прошла к обрыву и остановилась, облокотившись о каменные перила. После всех пережитых волнений ей приятно было мечтать, быть одной и дышать свежим вечерним воздухом.
— Доротея.
Кто-то тихо подкрался к ней и шепотом произнес ее имя. Доротея вздрогнула. Не видя, она поняла, что это — Эстрейхер.
Если бы перила были пониже, а овраг не так глубок, она бросилась бы вниз по откосу. Но, замирая от страха, она взяла себя в руки и сухо спросила:
— Что вам угодно? Вы, кажется, знаете, что я хотела остаться одна. Ваша настойчивость меня удивляет.
Эстрейхер молчал. Она повторила вопрос.
— Сказать вам несколько слов.
— Успеется. Поговорим завтра.
— Нет, я хочу поговорить с вами с глазу на глаз. Не бойтесь, я вас не обижу и не трону. Несмотря на вашу открытую враждебность, я питаю к вам искреннее уважение и расположение. Я обращаюсь к вам не как к неопытной девушке, а как к женщине, поразившей нас умом и наблюдательностью. Ради Бога, не бойтесь и выслушайте.
— Не желаю. Ваши слова могут быть только оскорбительными.
Эстрейхер, видимо, не привык уговаривать.
— Нет, вы выслушаете меня, — сказал он резко. — Я приказываю вам выслушать и отвечать. Я скажу вам прямо, чего хочу. Перестаньте корчить угнетенную невинность. Судьба запутала вас в дело, которое я считаю своим. Я здесь центральная фигура, остальные — статисты. В решительный момент я с ними не поцеремонюсь. Без меня они все равно ничего не добьются. Шаньи — дурак и хвастун, Дювернуа — деревенщина. Они — балласт, камень на шее, который мне мешает. С какой стати работать на них? Не лучше ли нам объединиться и работать на самих себя? Моя энергия и решимость в соединении с вашим умом и наблюдательностью сделают чудеса. А потом… Впрочем, не буду пока говорить о будущем. Имейте только в виду, что я знаю, как разрешается загадка. Вам придется потратить годы на то, что мне уже известно. Я — хозяин. В моих руках все данные задачи, кроме одного или двух иксов, но и их я скоро добуду. Помогите мне. Давайте искать вместе. Мы скоро добьемся богатства. В наших руках будет власть золота. Согласны? Да? Ну, отвечайте!
Он подошел к Доротее вплотную и слегка коснулся ее шали. Доротея слушала терпеливо, стараясь разгадать его намерения, но это прикосновение заставило ее вздрогнуть от отвращения.
— Прочь! Оставьте меня. Я вам запрещаю до меня дотрагиваться. Чтобы я вступила с вами в сделку? С вами?.. Вы мне противны. Слышите — противны.
Эстрейхер вышел из себя.
— Как! Вы отказываетесь? Вы смеете отказываться, несмотря на то, что я?.. Да-да, я раскрою все. Разглашу такие вещи, от которых вам непоздоровится, потому что, если на то пошло, — серьги украл не один Кантэн. Вы тоже были там, в овраге. Вы — его соучастница. У меня есть доказательства. Коробочка с серьгами у графини. И вы еще смеете со мной разговаривать таким тоном! Ах вы… воровка!
Он хотел схватить ее, смять. Доротея быстро нагнулась и скользнула вдоль перил. Эстрейхер размахнулся. Как вдруг ослепительный луч света ударил ему в глаза. Это подкрался Монфокон и зажег карманный электрический фонарик.
Эстрейхер испуганно отшатнулся и прошипел:
— Ах ты, тварь! Я тебя укрощу! И тебя тоже, щенок. Если завтра ты не перестанешь ломаться, коробочка будет распечатана в присутствии жандармов. Выбирай, что лучше, бродяга.
В три часа ночи тихо открылась форточка над козлами фургона, высунулась чья-то рука и затормошила сладко спавшего Кантэна.
— Вставай, одевайся, и потише.
Кантэн заспорил:
— Ей-богу, Доротея, ты затеваешь глупость.
— Молчи и делай, что тебе говорят.
Кантэн стал нехотя одеваться. Доротея была уже готова. В руках у нее была смотанная веревка, конец которой она обвязала вокруг пояса.
Они прошли в конец двора, выходящего к оврагу, привязали к перилам веревку и стали спускаться. Спустившись, обогнули замок и очутились у того места, где Кантэн залез в окно. Окно по-прежнему было открыто. Они влезли в него и вошли в коридор. Доротея зажгла карманный фонарик.
— Возьми вот эту лесенку в углу.
— Доротея, это безумие. Нельзя лезть на рожон.
— Молчать и слушать.
— Доротея, оставь…
Вместо ответа она больно толкнула его в живот.
— Довольно. Я отвечаю за все. Где комната Эстрейхера?
— Последняя налево. Я расспросил вчера прислугу.
— А порошок, который я тебе дала, ты всыпал ему в кофе?
— Всыпал.
— Если так, Эстрейхер спит мертвым сном, и мы можем действовать спокойно.
Они дошли до дверей со стеклянным верхом, отпиравшимся, как форточка. Дверь была на замке, но форточка полуоткрыта.
— Здесь будуар?
— Здесь. Сначала прихожая, а за ней — будуар.
— Подставляй лестницу.
Кантэн влез в форточку и через несколько минут вылез обратно.
— Нашел? — шепотом спросила Доротея.
— Да, на столе. Я вынул серьги, а коробочку перевязал точь-в-точь как было и поставил на место.
Двинулись дальше. Около последней двери они остановились. Здесь была такая же стеклянная форточка, как и в будуаре. Кантэн влез в нее, отпер изнутри задвижку и впустил Доротею. Они очутились в маленькой передней перед дверью в спальню Эстрейхера, Доротея посмотрела в замочную скважину.
— Спит.
Она вынула из кармана Кантэна флакон хлороформа и носовой платок, откупорила флакон и сильно смочила платок.
Эстрейхер лежал одетый поперек кровати. Порошок подействовал хорошо, и Эстрейхер спал так крепко, что Доротея рискнула зажечь электричество, потом подошла к нему и осторожно прикрыла его лицо платком, пропитанным хлороформом.
Эстрейхер вздохнул, заворочался, но хлороформ подействовал быстро, и он заснул еще крепче, чем прежде.
Тогда они связали его по рукам и ногам, крепко-накрепко прикрутили к кровати, концы веревок перекинули и привязали к ножкам стола и шкафа, затянули в узлы ковер и занавески. Одним словом, Эстрейхер был опутан как паутиной и без посторонней помощи не мог освободиться. А чтобы он, проснувшись, не поднял крик, Доротея плотно обмотала его рот полотенцем.
На другой день утром, когда Рауль Дювернуа пил кофе вместе с супругами Шаньи, дворецкий доложил, что директриса цирка приказала на рассвете открыть ворота и уехала, прося передать графу письмо.
Граф распечатал конверт, развернул письмо:
«Многоуважаемый кузен…»
Это обращение слегка покоробило графа.
— Кузен… Гм.
И он недовольно поморщился.
«Я сдержала свое слово. Передаю в ваши руки того, кто производил раскопки в вашем замке, украл прошлой ночью серьги, а пять лет тому назад отравил и ограбил моего отца, похитив у него медаль с разгадкой тайны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43