— Дамарис! Дамарис! Смотрите! — закричала я.
При звуках моего голоса монах остановился, обернулся и поманил меня. Потом повернулся и пошел дальше. Завернул за колонну, поддерживающую одну из арок, и скрылся из виду. Потом его фигура появилась опять и направилась к следующей колонне. Замерев от ужаса, не в силах сдвинуться с места, я, как завороженная, наблюдала за ним. Потом спохватилась.
— Скорей! — закричала я. — Надо его догнать!
Однако Дамарис схватила меня за руку, стараясь удержать на месте.
— Скорей же! — кричала я. — Мы его упустим! Он сейчас где-то тут. Надо захватить его. В этот раз я не дам ему уйти.
— Кэтрин, не надо! — молила Дамарис. — Я боюсь!
— Я тоже! Но его надо поймать! — Спотыкаясь, я рвалась к аркаде, но Дамарис не отпускала меня.
— Пойдемте домой, — повторяла она. — Пойдемте!
Я повернулась к ней.
— Но теперь вы тоже его видели! — торжествующе воскликнула я. — Теперь вы сможете поддержать меня. Вы же его видели!
— Кэтрин, пойдем домой, — настаивала Дамарис. — Скорее!
— Но…
И тут я поняла, что нам уже не догнать монаха, он двигался куда быстрее нас. Правда, теперь это уже не имело значения: его видела не я одна. Я ликовала. Только очень уж трудно было перенести такую мгновенную смену состояний — от отчаяния к восторгу. Лишь теперь я осознала, как была потрясена, какой испытала страх. Но больше бояться нечего, я оправдана. Монаха видела не я одна! Дамарис тащила меня за собой через развалины, и вскоре перед нами открылся вид на «Услады».
— О, Дамарис, — вздохнула я, — как же я рада, что это случилось именно сейчас — так, что и вы его увидели…
Она обратила ко мне бесстрастное красивое лицо, и я услышала слова, от которых меня будто обдало ледяной водой:
— А что вы видели, Кэтрин?
— Дамарис! Что вы хотите сказать?
— Вы были так взволнованы. Вы что-то, увидели, правда?
— Но не будете же вы утверждать, что вы его не заметили?
— Я ничего не видела, Кэтрин. Здесь никого не было.
Я резко повернулась к ней. По-моему, я даже схватила ее за руку и начала трясти. Меня душили тревога и ярость.
— Лжете! — кричала я. — Притворяетесь!
Она покачала головой и, казалось, вот-вот расплачется.
— Нет же, Кэтрин, нет! Я бы хотела, чтобы и я видела! Рада была бы! Раз это вам так важно!
— Да видели вы, — не верила я. — Знаю, что видели.
— Нет, Кэтрин, я ничего не видела. Здесь никого не было.
— Значит, и вы в это замешаны! Да? — гневно вопросила я.
— Во что, Кэтрин? О чем вы? — жалобно всхлипнула Дамарис.
— А зачем вы повели меня через аббатство? Знали, что мы его здесь увидим! И приготовились утверждать, что никого нет. Хотите доказать, что я сумасшедшая?
Я была в таком отчаянии, что уже не владела собой. Я теряла контроль над собой. Всего несколько минут назад мне казалось, что опасность миновала. Это было моей ошибкой. Дамарис вцепилась в мою руку, но я оттолкнула ее.
— Оставьте меня, — прошипела я. — Ненужна мне ваша помощь. Уходите! Теперь, по крайней мере, я знаю, кому вы помогаете!
И, спотыкаясь, я бросилась прочь от нее. Однако торопиться я была не в состоянии: ребенок у меня под сердцем, казалось, протестует.
Я вошла в дом, и он показался мне притаившимся и враждебным. Поднявшись к себе, я легла в постель и пролежала до темноты. Мэри Джейн зашла узнать, не принести ли мне ужин, но я сказала, что не хочу есть, слишком устала. Я отказалась от ее услуг и заперла за ней дверь. Никогда еще я не переживала более безнадежных минут. Потом выпила рекомендованное доктором снотворное и забылась спасительным сном.
Глава 6

Когда женщина ждет ребенка, в ней чудесным образом просыпается непобедимый первобытный инстинкт — защищать свое дитя. Ради сохранения жизни ребенка она готова на все, и по мере того, как эта готовность растет, силы ее удесятеряются.
На следующее утро, проспав благодаря лекарству доктора беспробудным сном всю ночь, я проснулась, ощущая свежесть и бодрость. Однако тут же вспомнила все, что случилось накануне, и почувствовала, будто стою у входа в темный туннель. Если я в него войду, могу попасть в беду; не войду сама — меня внесет в него грозным порывом ветра, насланного злой судьбой.
Но я была не одна, под сердцем у меня ждал своего часа мой ребенок и напоминал о себе. Куда бы меня ни повлекло, его повлечет туда же. Что бы со мной ни случилось, все выместится на нем. Так что я должна бороться с темной силой, грозящей мне гибелью, бороться не только за себя, но и за того, кто мне дороже всего на свете.
Когда Мэри Джейн принесла завтрак, она не заметила во мне никаких перемен. Я вела себя с ней как обычно. И я сочла это своей первой победой. Ведь меня пугало, что я не смогу скрыть, до какой степени, чуть не до потери сознания, поддалась страху.
— Прекрасное утро, мадам, — сказала Мэри Джейн. — Правда?
— Ветер еще чувствуется, но день солнечный.
— Приятно слышать.
Я прикрыла глаза, и Мэри Джейн вышла. Заставить себя проглотить что-нибудь казалось невозможно, но кое-как я справилась. Слабый луч солнца упал на кровать. Я расценила это как счастливое предзнаменование и немного воспряла духом. Солнце светит всегда, напомнила я себе, только иногда его заслоняют тучи. С любыми трудностями можно справиться, надо лишь добиться ясности. Нужно хорошенько все обдумать. Ведь я твердо знала, что собственными глазами видела монаха, что он мне не померещился. Следовательно, как все это ни загадочно, объяснение должно найтись.
Конечно, Дамарис — соучастница в заговоре, это ясно. И нечего удивляться: если она собирается стать женой Люка, а Люк решил запугать меня, чтобы я преждевременно родила мертвого ребенка, вполне понятно, что она действует с ним заодно. Но неужели это возможно? Неужели двое таких молодых людей способны пойти на столь хладнокровное убийство? Ведь хотя ребенка еще нет, то, что они задумали, иначе, как убийством, не назовешь.
Я старалась тщательно разобраться в событиях и решить, как вести себя дальше. Прежде всего я прикинула, не вернуться ли к отцу. Но тут же отвергла эту мысль. Мне пришлось бы тогда объяснять, чем вызвано мое возвращение, пришлось бы признаться: «Кто-то в „Усладах“ хочет довести меня до сумасшествия. Поэтому я и сбежала». А это означало бы, что я признаюсь в своих страхах. Но стоит мне хоть на секунду допустить, что я страдаю галлюцинациями, и я вступлю как раз на тот гибельный путь, куда меня так старательно толкают. К тому же я не в состоянии вынести мрачную безрадостную атмосферу Глен-Хаус.
Я приняла твердое решение: я не успокоюсь, пока не найду ключ к разгадке тайны. Это не тот случай, когда можно спастись бегством. Мне предстоит утроить усилия и разоблачить моего преследователя. Я обязана это сделать, обязана не только ради себя — ради моего ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81