Он был сыном актрисы. Говорили, что граф заключил с его матерью фиктивный брак.
— Должно быть, это та самая актриса, если только заключать фиктивные браки не вошло у него в привычку.
— Можно предположить, что он делал это не раз. Вот в этом-то и досада, в таких историях никогда не знаешь, как же все было на самом деле.
— Тогда нужно дать волю воображению. Я надеюсь, Роксана стала великой актрисой, а графа Оксфордского настигло справедливое возмездие.
— Мэтти обнаружила, что он был крайне безнравственным, но очень ловким и остроумным, за что пользовался милостью при дворе, так что, полагаю, он не был наказан за свои злодеяния.
— А жаль! Посмотрите, вот кафе. Может быть зайдем, посидим немного, а потом как раз успеем в театр к концу спектакля.
— С удовольствием.
Кафе оказалось маленьким и уютным, и мы нашли в углу столик на двоих.
Пока я наливала чай, Родерик говорил о том, что он в каникулы собирается съездить в Египет.
— Это мечта любого археолога, — сказал он. — Долина фараонов! Пирамиды! Такое множество древних реликвий, вы только представьте.
— Именно это я и делаю в данный момент. Вот если бы удалось попасть внутрь одной из гробниц фараонов, это было бы потрясающе! Хотя и страшновато, конечно.
— Вот именно. Я думаю, грабители могил были бесстрашными людьми. Когда вспоминаешь обо всех мифах и легендах, не перестаешь удивляться, чего только люди не делали ради богатства.
— Это будет увлекательнейшее путешествие!
— Вам бы оно тоже понравилось, я уверен.
— Еще бы!
Он внимательно посмотрел на меня и принялся медленно помешивать ложечкой чай, будто в глубокой задумчивости.
— Мой отец и ваша мама уже многие годы хорошие друзья, не так ли?
— О, да. Мама не раз говорила, что доверяет ему, как никому другому. Робер Бушер тоже ее давний друг. Но, я думаю, ваш отец всегда для нее на первом месте.
Он задумчиво кивнул.
— Расскажите мне о своем доме, — попросила я.
— Он называется Леверсон Мейнор. Леверсон — это фамилия одного из наших предков, она каким-то образом затерялась, когда одна из его дочерей, унаследовавшая поместье, вышла замуж за кого-то из рода Клеверхемов.
— А ваша мать?
— Она, конечно, стала Клеверхем только после замужества. Ее семья владеет поместьем на севере. Это очень древний род, их родословная уходит в глубь веков. Они считают себя не менее знатными, чем род Невиллов или Перси, охранявших северные земли от скоттов. Они хранят портреты воинов, принимавших участие в войнах Алой и Белой розы, и даже еще более древние, когда шли войны с пиктами и скоттами. Мой отец, как вы знаете, добрый и мягкий человек. Все в имении его очень любят. А к маме они относятся с почтительным страхом, и ее это вполне устраивает. Своим поведением она как бы показывает, что этот брак был для нее мезальянсом, и она понимает это. Если строго подходить к социальной иерархии, так оно и было. Но в душе она глубоко любит и моего отца, и меня, своего единственного сына.
— Теперь я хорошо ее себе представляю. Довольно грозная леди.
— Она нам желает добра. Но дело все в том, что наши взгляды на то, что есть добро, не всегда совпадают. И тогда возникают конфликты. Если бы только она могла отказаться от убеждения, что ее кровь чуточку голубее, чем кровь моего отца, если бы только она сумела понять, что иногда мы должны делать то, что мы хотим, а не то, что она за нас решает… Она была бы замечательным человеком.
— Я вижу, вы любящий сын, и, конечно, вам передалась ее «голубая» кровь, которая облагородила кровь более низкого происхождения.
— Знаете, я ее понимаю. Она действительно благородный человек, и очень часто оказывается так, что во, многих вопросах она права.
— Полагаю, я получила довольно точное описание леди Констанс и жизни в поместье Леверсон Мейнор.
Как мне тогда хотелось побывать там! Хотя я вовсе не предполагала, что это когда-нибудь произойдет. В одном я была уверена: леди Констанс никогда бы не одобрила дружбы ее мужа с актрисой, пусть даже и знаменитой.
Поэтому я и не рассматривала нашу прогулку как нечто большее, чем встреча случайных знакомых.
Мы не могли долго засиживаться за чаем, хотя у меня создалось впечатление, что он был бы не против.
Я взглянула на часы и сказала:
— Спектакль скоро заканчивается.
Мы вышли из кафе и дошли до расположенного неподалеку театра. При расставании у входа в театр он взял меня за руку и испытующе посмотрел в глаза.
— Мы должны еще с вами встретиться, — сказал он. — Я получил истинное наслаждение. И мне еще так много нужно узнать об истории театра.
— А мне бы хотелось еще услышать о древнеримских развалинах.
— Тогда давайте еще как-нибудь встретимся, хорошо?
— Да.
— Когда следующий дневной спектакль?
— В субботу.
— Может быть тогда и встретимся?
— С удовольствием.
С легким сердцем поднималась я к маме в гримерную. Марта была там.
— Не очень-то хороший зал, — сказала она. — Дезире всегда не любила дневные спектакли. Вечером совсем другое дело. И не все билеты распроданы. Ей это не понравится. Уж чего она терпеть не может, так это играть в полупустом зале.
— А что, зал на самом деле полупустой?
— Нет, всего лишь не совсем полный. Но она, конечно, это заметила — глаз наметанный. Она чувствует публику, как никто другой.
Вопреки ожиданиям Марты, мама была в хорошем настроении.
— Джефри поскользнулся, когда обнял меня и запел «Я б все так же любил тебя». Чтобы не упасть, он схватился за меня и, представьте, Марта, оторвал пуговицу сзади.
— Вот неуклюжий, этот Джефри, — проворчала Марта. — Ну и вид у него, наверное, был — глупее не бывает.
— Нет, зрители его любят. Эти золотистые волосы, щегольские усы. Женщины без ума от него. Подумаешь, слегка поскользнулся! Это всего лишь подчеркнуло, что в чем-то он такой же человек, как все. И у него не меньше почитателей, чем у меня.
— Глупости. Весь спектакль только на вас и держится, не забывайте об этом. Я не для того все пальцы себе исколола, чтобы вы ставили себя ниже Джефри Коллинза.
— Джефри считает, что это именно он собирает публику.
— Ну и пусть себе считает, кроме него самого никто так не думает. Ну-ка, давайте сюда эту пуговицу. Надо ее поскорее пришить к вечернему спектаклю.
— Ох, еще и вечером. Опять начнется все сначала. Ненавижу дневные спектакли.
— Пришла Ноэль, чтобы вместе поехать домой.
— Как мило, дорогая! Хорошо провела день?
— О, да. Замечательно.
— Я рада, что ты здесь.
— И пора бы ехать, — сказала Марта. — Не забывайте, сегодня у вас еще спектакль.
— Ах, не напоминайте мне, — вздохнула мама.
У выхода нас ожидало несколько человек, желавших хоть мельком увидеть Дезире. Она лучезарно улыбалась и даже обменялась несколькими словами со своими поклонниками.
Томас помог ей сесть в экипаж, Марта и я последовали за ней и сели рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Должно быть, это та самая актриса, если только заключать фиктивные браки не вошло у него в привычку.
— Можно предположить, что он делал это не раз. Вот в этом-то и досада, в таких историях никогда не знаешь, как же все было на самом деле.
— Тогда нужно дать волю воображению. Я надеюсь, Роксана стала великой актрисой, а графа Оксфордского настигло справедливое возмездие.
— Мэтти обнаружила, что он был крайне безнравственным, но очень ловким и остроумным, за что пользовался милостью при дворе, так что, полагаю, он не был наказан за свои злодеяния.
— А жаль! Посмотрите, вот кафе. Может быть зайдем, посидим немного, а потом как раз успеем в театр к концу спектакля.
— С удовольствием.
Кафе оказалось маленьким и уютным, и мы нашли в углу столик на двоих.
Пока я наливала чай, Родерик говорил о том, что он в каникулы собирается съездить в Египет.
— Это мечта любого археолога, — сказал он. — Долина фараонов! Пирамиды! Такое множество древних реликвий, вы только представьте.
— Именно это я и делаю в данный момент. Вот если бы удалось попасть внутрь одной из гробниц фараонов, это было бы потрясающе! Хотя и страшновато, конечно.
— Вот именно. Я думаю, грабители могил были бесстрашными людьми. Когда вспоминаешь обо всех мифах и легендах, не перестаешь удивляться, чего только люди не делали ради богатства.
— Это будет увлекательнейшее путешествие!
— Вам бы оно тоже понравилось, я уверен.
— Еще бы!
Он внимательно посмотрел на меня и принялся медленно помешивать ложечкой чай, будто в глубокой задумчивости.
— Мой отец и ваша мама уже многие годы хорошие друзья, не так ли?
— О, да. Мама не раз говорила, что доверяет ему, как никому другому. Робер Бушер тоже ее давний друг. Но, я думаю, ваш отец всегда для нее на первом месте.
Он задумчиво кивнул.
— Расскажите мне о своем доме, — попросила я.
— Он называется Леверсон Мейнор. Леверсон — это фамилия одного из наших предков, она каким-то образом затерялась, когда одна из его дочерей, унаследовавшая поместье, вышла замуж за кого-то из рода Клеверхемов.
— А ваша мать?
— Она, конечно, стала Клеверхем только после замужества. Ее семья владеет поместьем на севере. Это очень древний род, их родословная уходит в глубь веков. Они считают себя не менее знатными, чем род Невиллов или Перси, охранявших северные земли от скоттов. Они хранят портреты воинов, принимавших участие в войнах Алой и Белой розы, и даже еще более древние, когда шли войны с пиктами и скоттами. Мой отец, как вы знаете, добрый и мягкий человек. Все в имении его очень любят. А к маме они относятся с почтительным страхом, и ее это вполне устраивает. Своим поведением она как бы показывает, что этот брак был для нее мезальянсом, и она понимает это. Если строго подходить к социальной иерархии, так оно и было. Но в душе она глубоко любит и моего отца, и меня, своего единственного сына.
— Теперь я хорошо ее себе представляю. Довольно грозная леди.
— Она нам желает добра. Но дело все в том, что наши взгляды на то, что есть добро, не всегда совпадают. И тогда возникают конфликты. Если бы только она могла отказаться от убеждения, что ее кровь чуточку голубее, чем кровь моего отца, если бы только она сумела понять, что иногда мы должны делать то, что мы хотим, а не то, что она за нас решает… Она была бы замечательным человеком.
— Я вижу, вы любящий сын, и, конечно, вам передалась ее «голубая» кровь, которая облагородила кровь более низкого происхождения.
— Знаете, я ее понимаю. Она действительно благородный человек, и очень часто оказывается так, что во, многих вопросах она права.
— Полагаю, я получила довольно точное описание леди Констанс и жизни в поместье Леверсон Мейнор.
Как мне тогда хотелось побывать там! Хотя я вовсе не предполагала, что это когда-нибудь произойдет. В одном я была уверена: леди Констанс никогда бы не одобрила дружбы ее мужа с актрисой, пусть даже и знаменитой.
Поэтому я и не рассматривала нашу прогулку как нечто большее, чем встреча случайных знакомых.
Мы не могли долго засиживаться за чаем, хотя у меня создалось впечатление, что он был бы не против.
Я взглянула на часы и сказала:
— Спектакль скоро заканчивается.
Мы вышли из кафе и дошли до расположенного неподалеку театра. При расставании у входа в театр он взял меня за руку и испытующе посмотрел в глаза.
— Мы должны еще с вами встретиться, — сказал он. — Я получил истинное наслаждение. И мне еще так много нужно узнать об истории театра.
— А мне бы хотелось еще услышать о древнеримских развалинах.
— Тогда давайте еще как-нибудь встретимся, хорошо?
— Да.
— Когда следующий дневной спектакль?
— В субботу.
— Может быть тогда и встретимся?
— С удовольствием.
С легким сердцем поднималась я к маме в гримерную. Марта была там.
— Не очень-то хороший зал, — сказала она. — Дезире всегда не любила дневные спектакли. Вечером совсем другое дело. И не все билеты распроданы. Ей это не понравится. Уж чего она терпеть не может, так это играть в полупустом зале.
— А что, зал на самом деле полупустой?
— Нет, всего лишь не совсем полный. Но она, конечно, это заметила — глаз наметанный. Она чувствует публику, как никто другой.
Вопреки ожиданиям Марты, мама была в хорошем настроении.
— Джефри поскользнулся, когда обнял меня и запел «Я б все так же любил тебя». Чтобы не упасть, он схватился за меня и, представьте, Марта, оторвал пуговицу сзади.
— Вот неуклюжий, этот Джефри, — проворчала Марта. — Ну и вид у него, наверное, был — глупее не бывает.
— Нет, зрители его любят. Эти золотистые волосы, щегольские усы. Женщины без ума от него. Подумаешь, слегка поскользнулся! Это всего лишь подчеркнуло, что в чем-то он такой же человек, как все. И у него не меньше почитателей, чем у меня.
— Глупости. Весь спектакль только на вас и держится, не забывайте об этом. Я не для того все пальцы себе исколола, чтобы вы ставили себя ниже Джефри Коллинза.
— Джефри считает, что это именно он собирает публику.
— Ну и пусть себе считает, кроме него самого никто так не думает. Ну-ка, давайте сюда эту пуговицу. Надо ее поскорее пришить к вечернему спектаклю.
— Ох, еще и вечером. Опять начнется все сначала. Ненавижу дневные спектакли.
— Пришла Ноэль, чтобы вместе поехать домой.
— Как мило, дорогая! Хорошо провела день?
— О, да. Замечательно.
— Я рада, что ты здесь.
— И пора бы ехать, — сказала Марта. — Не забывайте, сегодня у вас еще спектакль.
— Ах, не напоминайте мне, — вздохнула мама.
У выхода нас ожидало несколько человек, желавших хоть мельком увидеть Дезире. Она лучезарно улыбалась и даже обменялась несколькими словами со своими поклонниками.
Томас помог ей сесть в экипаж, Марта и я последовали за ней и сели рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102