«Может быть, это меня немного охладит, а то я натворю Бог знает чего!»
Рани молча подчинилась, не испытывая больше страха перед водой и чувствуя себя удивительно спокойно в его руках. «Я принадлежу тебе, Бенджамин Торрес. Ты можешь делать со мной все, что захочешь».
Выбравшись на берег, он положил девушку на шерстяной плащ, расстеленный около костра, и внимательно посмотрел на нее.
— Ты прекрасна, — прошептал он, легонько касаясь кончиками пальцев ее груди.
.Она протянула к нему руки, и он опустился на нее, покрывая своим телом хрупкую маленькую фигуру. Когда его язык проник вглубь ее рта, она захотела большего.
— Какие у тебя красивые, густые и вьющиеся волосы, — прошептал он.
Ее руки путешествовали по его спине, изучая на ней каждый мускул. Затем она взяла его за голову и легким движением заставила его губы опуститься к груди, потом еще ниже. Она страстно водила бедрами, танцуя свой странный цыганский танец, и была сполна вознаграждена за это громким стоном желания, который издал Бенджамин. Но, когда он снова приник ртом к ее груди, она непроизвольно отстранилась. Рани много раз видела, как цыганки кормили грудью своих младенцев, но не могла представить, что этим могут заниматься взрослые люди. Она запустила руки в его густую шевелюру, увернувшись от поцелуев.
Бенджамин не обратил внимания на ее реакцию и продолжал ласкать ее шелковистое тело.
— А сейчас полежи спокойно, — скомандовал он и, не давая ей опомниться, внезапно просунул свою руку между ее ног. Первое, что он почувствовал, лаская ее, это влажное доказательство страсти. Непроизвольный сладостный крик сорвался с губ Рани.
Девушке показалось, что земля уплывает из-под нее и небо падает. Она полностью раскрылась навстречу рукам Бенджамина и прошептала:
— Пожалуйста… пожалуйста… — А чего она, собственно, у него просит?
Бенджамин понял ее по-своему. Он прижался к ней своими бедрами и начал ласкать ее влажное, жаждущее лоно своей возбужденной до предела плотью. Сначала он только слегка касался ее сверху, но вскоре, не в силах больше сдерживаться, решил войти в этот запретный рай.
— Нет, — скорее для порядка, чем искренне простонала Рани.
Но Бенджамина уже невозможно было остановить.
— Да, дорогая, да! — И он резко вошел в нее, чувствуя, как сокрушается легкая преграда, преграждавшая путь.
Сладостный стон девушки перешел в стон боли. Она попыталась выскользнуть из-под него, но он не собирался никуда ее отпускать.
— Нет, малышка, не бойся. Просто лежи спокойно. Тебе больше не будет больно, я обещаю, — прошептал он, прекратив двигаться и лаская губами ее маленькое, изящное ухо до того момента, пока девушка не успокоилась.
«Я тебе обещаю». Он сделал ей больно. Рани часто слышала от замужних женщин, что первый раз всегда бывает больно. Она всегда так верила Бенджамину, что ей казалось, их любовь никогда не доставит ей ни малейшей боли.
Чувствуя сомнения, обуревавшие девушку, Бенджамин продолжал нежно ласкать ее своими губами. Он целовал Рани и ждал сигнала к продолжению: «Она еще такая маленькая и глупая. Надеюсь, я не причинил ей слишком сильной боли»
Рани все еще ощущала боль, но, как это ни странно, эта боль была ей приятна. Ей было приятно, что Бенджамин находился внутри нее, ей было приятно ощущение наполненности. Постепенно она начала двигать бедрами, повторяя движения традиционных цыганских танцев, в которых участвовали только замужние женщины. Только сейчас она поняла истинный смысл этих движений.
Бенджамин наконец дождался сигнала и понял, что ему позволяют закончить то, что он начал.
— Не так, быстро, моя маленькая девочка, — прошептал он, опять осторожно двигаясь внутри нее. Ее лоно было таким маленьким, мягким и шелковистым, словно оно было создано специально только для этого. Прошептав ей по-испански все слова любви, которые знал, Бенджамин отдался во власть ее страстного тела.
Рани была на верху блаженства. Она двигала бедрами навстречу ему, вскрикивая и руками заставляя его двигаться быстрее, глубже и глубже. Когда она почувствовала приближение оргазма, ей показалось, что ради этого она жила всю свою жизнь. Рани с уверенностью подумала, что ждала именно Бенджамуна и его нежных и страстных ласк.
Вдруг она ощутила, что он добрался до самой глубокой и сокровенной точки внутри нее, и одновременно она почувствовала, как волны экстаза захватывают ее, унося сознание и чувство реальности. Блаженство, которого она не испытывала никогда в жизни, разлилось по всему телу.
Одновременно с ее оргазмом упругая струя семени Бенджамина ударила внутри нее, добавляя к ее чувствам новые, еще более приятные ощущения. Через некоторое время Бенджамин осторожно приподнялся на локтях, давая Рани возможность отдышаться, лег на спину и прижал ее к себе.
— Моя маленькая сирена, извини, что я сделал тебе больно. Я просто не мог представить, что ты никогда не занималась любовью.
Рани резко села и попробовала вскочить на ноги, но Бенджамин крепко схватил ее за запястья. Она вдруг прикрыла руками грудь, осознав, что сидит перед ним абсолютно обнаженной. Он тоже сел, взяв в свои руки маленькое лицо.
— Прости меня. Рани. Больше никогда я не сделаю тебе ничего плохого. — Мягкая улыбка коснулась его губ. — Но ты зря на меня обиделась. Я нисколько не сожалею о том, что я у тебя первый.
Она посмотрела на него, погладив по щеке:
— Ты у меня первый… и последний. — Она замолчала в ожидании того, что он скажет ей о любви и предложит выйти за него замуж.
— Я позабочусь о тебе, Рани, — пообещал он. Это были не те слова, которых она ждала, и не то, что предсказывала Агата. Но начало новым отношениям было положено!
Глава 20
Эспаньола. Апрель 1525 года
Магдалена и Мириам сидели под изящным каменным портиком своего дома. Мириам умиротворенно смотрела на играющих вместе маленькую Виоланту и Риго. Даже удивительно, как быстро ее муж завоевал сердца окружающих. Двадцатилетний Бартоломео и четырнадцатилетний Кристобальд во всем ему подражали. Даже Серафина, замужняя женщина и мать троих детей, не могла скрыть своего восхищения Риго. А о Лани просто и говорить нечего.
Увидев, как этот неисправимый отшельник сошелся с детьми, Мириам сначала надеялась, что они повлияют на его решение отправиться в Мексику. Но очень скоро поняла, что это лишь фантазия. Риго, конечно, любил ее и детей, но не настолько, чтобы изменить планы относительно своего будущего.
У нее оставалась только одна зацепка: может быть, он повременит с отъездом до рождения их ребенка. Еще есть слабая надежда на то, что любовь к ребенку привяжет его к дому.
Если бы семья не была большой обузой, то эта жизнь вполне подошла бы Риго. Его солдатский темперамент очень помогал в управлении хозяйством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98