Он сосчитал от десяти до одного, но сделал это слишком поспешно: Николь не слышала его. Вместо этого она продолжала кричать так, что кровь стыла в жилах, даже воздух в комнате, казалось, наполнился леденящим ужасом.
– Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. Ты просыпаешься отдохнувшей и спокойной, – как заводной продолжал повторять Луис.
Но, казалось, Николь больше не слышала его, хотя теперь она лежала на софе совершенно спокойно, глаза ее были закрыты, тело совершенно расслаблено, а лицо стало вдруг на удивление белым.
– Что это с ней? – хриплым голосом спросила Глинда.
– Она не может проснуться, – ответил Луис, в его голосе открыто зазвучала паника, – Боже мой, она никак не проснется!
Тут вмешался Билл:
– Николь, – заговорил он, взяв ее за руку, и слегка пожал ее, – это я, Билл. Ты слышишь меня?
Ответа не последовало. Он наклонился, внимательно вглядываясь в ее лицо.
– Боже мой, ее дыхание становится все слабее! – дрожащей рукой он коснулся запястья женщины. – И пульс исчезает! Ради Бога, вызовите скорую. Произошла какая-то ужасная ошибка! Николь, – снова позвал он, – Николь, ты слышишь меня?
– Десять, девять, восемь… – снова начал было Луис, но его прервал полный ужаса крик Ли Ловадж:
– Там, в прошлой жизни, она умерла, и теперь, в этой жизни, тело ее тоже умирает. Господи, какой ужас!
Но на эти слова никто не обратил внимания, все с волнением наблюдали, как Билл, совершенно растерянный, начал делать Николь Холл искусственное дыхание.
* * *
Николь вплотную приблизилась к свету, и ей показалось, что она попала внутрь расскаленного солнечного шара. Свет был очень ярок и пронзителен, она подумала, что ослепнет. Затем, внезапно свечение исчезло, и вместо него настала полная темнота, в которую провалилась Николь, все ее тело содрогалось от ужасной боли. Каждую новую схватку она сопровождала громким криком. Потом она собрала последние силы и постаралась избавиться от того, что причиняло ей такую невероятную боль. Сжав ноги, она изо всех сил начала тужиться. Перед глазами у нее вдруг все поплыло, все ее тело оцепенело, и по нему прошла волна ужасного холода; такого она никогда не испытывала.
– Она умирает, – послышался совсем рядом женский голос.
– О, нет! – проговорил кто-то в ответ. – Она не должна умереть! Не должна! Нет, дорогая Арабелла!
Самым дальним уголком сознания Николь поняла, что кто-то наклонился над ней и начал делать искусственное дыхание. Потом все исчезло, и ее окутало облако серого пляшущего тумана, сделавшего ее невидимой и недосягаемой для множества тянущихся к ней рук.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Туман был повсюду: его тонкие крутящиеся нити извивались у нее в голове, веки были придавлены небольшими клочками тумана, не позволявшими ей открыть глаза. Туман, проникший в ноздри, не давал ей дышать. Окутывая ее тело, он успокаивал и холодил его. И сквозь эту странную пелену к Николь медленно и с трудом начало возвращаться сознание.
Ей очень хотелось открыть глаза и увидеть успокаивающее лицо своего любовника, вернуться на вечеринку, виновато рассмеяться и сообщить всем, что она не помнит почти ничего, что с ней произошло. Ей очень хотелось выпить и закурить сигарету, вдохнуть в легкие полную струю дыма, но из-за этого дурацкого тумана она не могла ни говорить, ни двигаться. Она лежала, как парализованная, пока все органы и части ее тела медленно возвращались к жизни.
Сначала к ней вернулось обоняние. Она почувствовала отвратительный запах. Его источник был где-то совсем близко: это был запах крови, смешанный с запахом каких-то трав. Еще она явно ощущала запах горящей древесины, как будто ветер повредил дымоход и выдул все его содержимое в комнату. И, вдохнув внезапно ожившими легкими всю эту ужасную мешанину запахов, Николь громко закричала.
Ничего подобного она никогда не испытывала. Где-то рядом горели дрова, и их дым душил ее, но это было ерундой по сравнению с болью, которую она чувствовала в нижней части тела. Будто ее долго и жестоко избивали – ноги ломило от боли, а половые органы казались разорванными на части.
– О Господи! – простонала она, удивляясь, какая сила смогла вызвать в ее сознании этот кошмар.
Потом воспоминание о нестерпимой боли, которую она почувствовала во время перехода в это новое состояние, заставило ее содрогнуться.
Ощутив около себя движение, новорожденный малыш издал свой первый крик – слабый, но настойчивый жалобный плач.
– Сейчас, сейчас, несчастная крошка, – произнес женский голос, и по деревянному полу застучали шаги.
Николь охватила паника от сознания того, что для гипнотического сна все ее ощущения слишком реальны, если судить хотя бы по той боли, которую она ощущала в нижней части тела. Затаив от страха дыхание, актриса медленно открыла глаза.
Она находилась в длинной комнате, отделанной темными дубовыми досками, в ней было душно и темно, и лишь горящий в одном углу каменный очаг создавал уют и немного радовал глаз. Великолепной квартиры Луиса в Патни, его роскошных апартаментов не было и в помине. Николь Холл прекрасно понимала, что то, что она видела, – только галлюцинация. И все же, то, что она слышала и ощущала, – отвратительный запах, плач ребенка, ее собственная боль, – было ужасающе реальным.
– Луис, верни меня назад! – в исступлении закричала она, широко открыв рот от ужаса.
Перед ее глазами появилась рука, грубая и сморщенная, со следами крови.
– У нее выходит послед, – сказал женский голос, и с этими словами женщина надавила на живот Николь с такой силой, что у нее из глаз непроизвольно брызнули слезы.
Она ощутила, как что-то скользнуло между ногами. У нее не было сил, чтобы приподняться и посмотреть, что это было, но хозяйка грубых рук тут же убрала это прочь. Чувствуя, что не в силах ничего сделать, Николь заплакала.
– Сейчас вам станет легче, – успокаивал ласковый голос, и в тот же момент она почувствовала, что ей на ноги полилась вода, пахнущая травами.
Сделав над собой усилие, Николь приподняла голову и посмотрела наверх.
Над ней склонилась молодая женщина, одетая в темное до пола платье, единственным украшением которого были белый воротничок и манжеты. Платье было так похоже на ее собственный костюм, в котором она играла в «Испытании», что Николь почти совсем успокоилась. Конечно же, ее подсознание не могло освободиться от мыслей и образов, которыми последние несколько месяцев был занят мозг, и она во сне перенеслась в прошлое, став снова героиней спектакля.
– А теперь, госпожа Арабелла, давайте я помогу вам встать с кресла, на котором вы рожали, – девушка протянула к ней обе руки.
– Абигайль, – поправила ее Николь, уже уверенная в том, что поняла, что с ней происходит, – в сценарии нет никакой Арабеллы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140