В течение нескольких секунд Покрышев лихорадочно размышлял о перспективах, которые открывает получаемый «карт-бланш». Сталин не дал ему додумать, указав на него согнутым пальцем.
- Какие бы фамилии вы могли назвать, товарищ Покрышев? Что вы молчите?
- Алелюхин, Речкалов... - медленно и очень осторожно начал перечислять он. Ох, сейчас даст мне маршал! - Кожедуб, Покрышкин, Глинка, Амет-Хан Султан...
- Очень хорошо, товарищ Покрышев... Товарищ Клемин, вы записываете? Я думаю, у вас будет достаточно времени, чтобы подготовить полный список. Подумайте еще раз, и очень хорошо подумайте. Я вижу, вы очень боитесь обидеть товарища Новикова? Не бойтесь. Товарищ Новиков полностью понимает всю важность, всю значимость для нас тщательного подбора кадров. Не правда ли, товарищ главный маршал авиации?
- Так точно, товарищ Сталин, - широко улыбнувшись, ответил Новиков, груболицый и тяжелый, как бомбовоз.
- Товарищ Новиков рекомендовал вас как выдающегося тактика. Мы знаем о ваших победах, но не это стало причиной выбора. Сейчас нам нужен именно тактик, товарищ Покрышев. Но вы нам так и не сказали, согласны ли вы принять эту должность, справитесь ли вы?
- Так точно, товарищ Сталин, согласен. - «Хм, попробовал бы я сказать иначе - всю доброту бы как рукой сняло... Да и зачем, когда так, похоже, невиданно повезло?» - Уверен, что справлюсь.
- А мы вам поможем. Товарищ Федоровский, вы прикрепляетесь к товарищу Покрышеву как командир объекта «Утес» и специалист по применению морской авиации.
Сталин продолжал говорить очень мягко, почти с кошачьими интонациями, лишь местами в его речи проскальзывали жесткие нотки.
- Товарищ Покрышев, работать вам придется вместе, надеюсь, что ви сработаетесь. Помните, подбор людей - важнейшая часть любого задания. Это мы поручаем вам и очень надеемся, что ви нас не подведете...
- Не подведу, товарищ Сталин.
По спине и коленям полковника помимо воли побежали целые стада мурашек. Представить, что станет с человеком, имевшим несчастье говорить со Сталиным и потом подвести его, было несложно.
Все одновременно встали, по каким-то незаметным Покрышеву признакам поняв, что совещание окончено. Попрощавшись, один за другим военные вышли из огромного кабинета, в дверях адмирал вежливо пропустил полковника вперед. В приемной все остановились.
- Полковник, два слова, - сказал хищнолицый. Они отошли в угол, чуть подальше от адъютантов.
- Эти корабли строила вся страна, и много лет. Один линкор - это три танковых армии по стали и пять - по времени, - он наклонился к самому уху - Эти корабли пойдут в дело, полковник. Я вас сам прошу, пожалуйста, сделайте все. Их никто не должен тронуть.
Пораженный, Покрышев смог только кивнуть. Адмирал уже развернулся, когда он коснулся сзади его руки. Тот повернул голову, взглянул в лицо. Таким же тихим голосом полковник произнес: «Поверьте мне, я сделаю все возможное». Кузнецов кивнул, как будто ему хватило.
Спускаясь вместе с остальными вниз, он вдруг ясно понял, что его так давило все время разговора. Это была неискренность. Все улыбки там, наверху, все это подчеркнутое внимание к его ногам, все эти «товарищ Покрышев» «товарищ Кузнецов» - были ненастоящими. То есть, несомненно, все сказанное сегодня было правдой, и все присутствующие полностью участвовали в событиях, и готовы были выполнить все указания любимого товарища Сталина и на страх, и на совесть, но все же Покрышева не оставляло странное чувство, что все произошедшее было тщательно отрежиссированным спектаклем с четко определенными ролями для каждого участника. Все знали, что делать, но выглядело это настолько ненатурально, что просто бросалось в глаза. Так иногда случается в театре, когда актер вдруг скажет что-нибудь так, что становится неловко и хочется отвернуться. Только адмирал флота казался реальным цельным человеком. Именно от его слов тяжесть ушла, осталась только усталость от спавшего напряжения.
Внизу он получил оружие и Новиков сел в машину вместе с ним. Они поехали обратно в Управление, позади держалась машина с летным генерал-лейтенантом и морским полковником, впереди, после выезда за ворота Кремля - еще одна, с охраной.
- Все понял? - спросил его Новиков, как только они пересекли мост, отделив себя от всего произошедшего в кремлевских стенах.
Покрышеву стало немного стыдно за свои мысли. Главмаршал был честным и сердечным человеком, и если он вел себя в присутствии Сталина как-то не так, то наверняка на это были веские причины.
- Так точно, товарищ главный маршал, понял, - он вздохнул.
- Не вздыхай, голова садовая, - Новиков дружески ткнул его в плечо. - Сотни человек о таком бы мечтали. Сейчас с Федоровским и Валерианом Федоровичем сядем и будем делать дело, понятно?
Они подкатили к воротам управления, машина охраны остановилась, перекрыв улицу, и ее пришлось объезжать.
Следующие четыре часа и полдня за ними были проведены в ругани. Сидя в комнате, пепельницы в которой переполнялись минут за сорок, четверо летунов сводили элиту морской и армейской авиации страны в списки, эти списки исчеркивались, мялись и переписывались, постепенно очерчивая костяк части, которая должна была зачем-то задавить всех. Это, опять же неизвестно почему, считалось более важным, чем оголение фронта, оставленные без командиров полки и эскадрильи - между прочим, в самую страдную пору. К своему облегчению, полковник понял, что идея создания «асовской» части, не раз поднимавшаяся в прошлом, но так ни разу до конца и не воплощенная в жизнь, вовсе не вызывает протеста Новикова. Идея была, в общем-то, благодарная. Забрав у каждой воздушной армии по четыре-пять самых сильных бойцов, они не слишком ослабляли ее мощь - командные должности не задержатся пустыми, а плюсы от включения соответствующих фамилий в формируемый список были несомненными.
- Гриб, оба Глинки, Амет, этот еще, как его, - Покрышев, прикрыв глаза рукой, жестикулировал зажженной папиросой, пытаясь вспомнить еще не названные им фамилии хотя бы тех летчиков, которых он знал лично.
- Погоди, Петро... Григорий, что у тебя там по флотским?
- Так, по балтийцам - это самые боеспособные части. Из четвертого гвардейского - Голубев...
- Какой?
- Василий. И Цоколаев Геннадий еще. Так, из штаба - Костылев...
- Здорово...
- И Игорь Каберовиз третьего гвардейского. Эти самые лихие.
- Так, я нашел одного еще, Николай Морозов, комэск в 731 ИАПе...
- Морозов... Морозов... Нет, не слышал такого. Ладно, ставь в запасной список. Сколько в сумме?
- Уже за сорок.
- Много. Нам ведь тридцать семь дали, верно?
- Точно так, - полковник-моряк мотал головой, пытаясь разогнать вокруг себя табачный дым, не отрываясь от измятых листов. - Восьмерка на бомберов, их не мы формируем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168