- А-а... - высокий капитан с небритым лицом и запавшими глазами безнадежно махнул рукой. - Все так же. Клубок.
Фронт находился в подвешенном состоянии - ни оборона, ни наступление, драться благодаря летней погоде приходилось иногда по четыре раза в день, и в полную силу. Основная нота в настроении летчиков была: «До каких же пор, блин!»
- Семенова завалили на вираже, я того типа видел. Ни шеврона, ни змейки вроде нет, а на хвосте ма-а-ленькая такая зеленая розеточка,понимаешь?
- Что, и розеточку разглядел?
- Ну! Я вот на столько его не задел, морду, так переворотом ведь ушел...
- Думаешь, опять «желтый» перекрасился? - Покрышев невесело усмехнулся. Пресловутый «Девятнадцатый Желтый» был, в свое время, бичом Ленинградского фронта и приобрел в фольклоре свойства уже почти легендарные.
- А черт его знает... Мог, по идее. Коля вон зато одного ущучил.
- Молоток! - полковник хлопнул по плечу молодого смущенного парня в лейтенантских погонах. - Растешь постепенно!
Небритый комэск глубоко затянулся и, плюнув на окурок, бросил его себе под ноги.
- Так что, командир, нас теперь семеро, да Груня безлошадный ходит. Еще пара дней и крантец, становись на профилактику.
- А отошли-ка, Петя, поговорим в сторонке... - полковник цепко ухватил его за рукав и потянул к своей машине.
Пройдя отделяющие от нее метры и достав по еще одной папиросе, оба разом остановились, закуривая.
- Меня отзывают, - просто сказал Покрышев. - «В распоряжение штаба армии», мать его... Самое время.
Капитан изумленно посмотрел на него, не нашел что сделать и еще раз сплюнул.
- Вызывают или все-таки отзывают? - наконец переспросил он. - Ты уверен?
- Да какое там... - Покрышев махнул почти с той же интонацией в жесте, что и сам комэск две минуты назад. - Оставляю тебе полк, пока не утвердят, потом видно будет.
- Нет, ну может на дивизию?
- Может и так, - полковник наклонил голову, словно прислушиваясь к себе. - Да только на нашей первым сезоном командир, так что куда меня дернут - одному богу известно...
- Ты, я да ребята - мы же всегда вместе... Куда же ты без нас?.. - в голосе капитана впервые появилась растерянность. - Может, можно что-нибудь сделать?..
- Брось, Петя, не мальчик. Если сказано... - Покрышев глубоко затянулся, прищурившись, - ...значит, сделано. Пошли.
Он завел автомобиль, рывком подрулил к группе ожидающих летчиков, которые один за другим попрыгали на заднее сиденье и раму запасного колеса, и погнал по короткой дороге к штабному домику.
За полтора года войны когда-то красивый сельский район провинциального польского воеводства превратился в развороченную всеми видами оружия «пересеченную местность», и здешние грунтовки были далеки от идеального состояния. Подъехав к штабу, Покрышев резко затормозил, так что сидящих и висящих летчиков мотнуло вперед. Ни один человек, однако, не ругнулся. По лицу командира они понимали, что произошло что-то серьезное.
Часа через два слух об уходе командира распространился по эскадрильям. Командирский механик ругался на то и дело подбегавших за новостями бездельников, отвлекающих его от подготовки «Лавочкина» «бортовой тридцать три» к вылету, - хотя уже стало известно, что Покрышев улетит только завтра. Полковник в это время сидел в штабе с офицерами, составлявшими костяк полка, и мрачно «сдавал дела». Большой бюрократии в полку не было, боевые летчики пренебрегали крючкотворством, пока была такая возможность, и сдача прошла быстро и формально. В страдную пору, как сейчас, в полку исчезали флаг-штурман, зам по боевой подготовке и прочие должности мирного времени. При составе эскадрилий в семь-восемь машин номинально они как бы сохранялись, но на расписание вылетов не влияли. За временно вставшего на полк комэска эскадрилью принял один из опытных старлеев, и деловой разговор быстро перешел в молчаливое выпивание в узком кругу.
Следующим утром Покрышев на построении объявил о своем отзыве, вступлении капитана Лихолетовав должность временно исполняющего обязанности командира полка, поцеловал, с трудом преклонив колено, выцветшее полковое знамя и улетел на своем Ла-5 специальной сборки, ни разу не обернувшись.
В штабе воздушной армии его приняли тепло, но причину вызова сами не знали, продемонстрировав еще один приказ с требованием отозвать полковника Покрышева в распоряжение главного управления ВВС. Половину дня он проболтался у штаба, а потом на аэродроме приземлился громоздкий ТБ-3, и Покрышеву порекомендовали отправляться на нем - в Москве его, дескать, встретят. «Лавочкина» пришлось оставить под личное обещание командарма сохранить самолет в целости и сохранности - переделанную специально под его ноги командира полка машинуставить в строй в любом случае было нерационально, тем более что через поле, где находился штаб воздушной армии, ежедневно проходило полтора десятка перегоняемых самолетов.
До Москвы полковник летел в окружении каких-то ящиков, курьеров штаба армии, технических специалистов, приемщиков техники и пары лейтенантов-штурманов, отправленных на краткосрочные курсы. Почти все время полета он проспал. Мысли о том, зачем его вызывают, почти его не посещали - вторая Звезда пока вряд ли светила, расстреливать больших поводов не было, да и обставили бы это иначе. Значит, назначение, а куда - Бог его знает.
Старый бомбардировщик, переделанный в транспортную машину, добрался до Москвы только глубокой ночью, после двух дозаправок. Покрышева действительно встречали, и черная «эмка» отвезла его по ночной Москве в здание Главупра. Москва его поразила. Город блестел и светился, вылизанный летним дождем, люди ходили, казалось, не зная о том, что идет война. Его встретил замотанный лейтенант, зарегистрировал документы, выдал направление в гостиницу Наркомата и передал требование Новикова- явиться завтра к девяти.
Утром за ним снова прислали машину, отвезли в Управление, где он провел полчаса в пустой приемной. В девять вызвали, но не в кабинет, а в коридор, и адъютант главмаршала спустился с Покрышевым обратно на улицу, где ждала очередная машина. Поездку Покрышев воспринял с некоторым напряжением, но, насколько он предполагал, «арест по прибытии» обставлялся совсем не так. Не слишком хорошо зная Москву, он понял, куда его везут, только тогда, когда машина вылетела на мост и из-за тесноты домов высунулась громадина колокольни Ивана Великого. Снова подумалось о второй Звезде - но опять не было похоже. Адъютант молчал всю дорогу, как воды в рот набрав.
Подъехали к воротам. Это были не Спасские, а какие-то с другой стороны Кремля, их названия полковник не знал. Подтянутый капитан госбезопасности - малиновый околыш, внимательное спокойное лицо - проверил документы у всех троих:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168