Однако восемьдесят процентов всего времени самого генералиссимуса и остальных военных членов Ставки занимали лишь два района боевых действий. Оснабрюкская операция и судьба советской Эскадры Открытого океана, пытающейся вырваться из Атлантики.
- Я считаю, что товарищу Левченко очень повезло, и мы должны воспользоваться удачным моментом, - заявил нарком ВМФ на вечернем заседании. - Он сумел дозаправиться и частично восполнить израсходованные боеприпасы в тот момент, когда возникла пауза в операциях британского и американского флотов, на что имелись как объективные, так и субъективные причины.
Цвет кожи на лице Кузнецова был уже не просто серым, а приобрел землистый оттенок, какой бывает у людей с больной печенью. В течение последних полутора-двух недель адмирал спал по четыре часа в сутки.
- К объективным относится полный разгром американского оперативного соединения, предназначенного для перехвата нашей эскадры, а также неудачная для поисковых операций погода в Атлантике, которая ухудшается на глазах. К субъективным - растерянность и даже шок, которые американцы и англичане, безусловно, испытывают от произошедшего в последние дни.
- Но нашим кораблям все же не удалось найти и уничтожить ни одного крупного конвоя, что оправдало бы риск, на который мы пошли. Так, товарищ Кузнецов? Разве вы не говорили три недели назад, да и до этого много раз, что хотели бы избежать морских боев?
- Хотел, согласен.
- Почему же не избежали?
- Я избежал. Я остался в Москве. Но адмирал Левченко принял решение, продиктованное сложившейся обстановкой, и оно оказалось верным. Ему требовалось нейтрализовать авианосец, который рано или поздно сумел бы нанести серьезные повреждения хотя бы одному из кораблей эскадры, после чего ее пришлось бы разделить. А если бы и не сумел, то, я полагаю, удержал бы с ней контакт и навел другие силы. А так, воспользовавшись ночью и использовав совершенно нестандартную тактику, Левченко это соединение разгромил, причем почти «всухую». Самым важным для нас стало то, что почти сразу после боя он встретился с танкером и кораблем снабжения, - и это, судя по всему, осталось незамеченным для противника. Британские и американские силы, находящиеся в районе действия наших кораблей, сейчас слабы и дезорганизованы, но я все же настаиваю на том, что судьбу мы испытывали достаточно. Из океана пора уходить.
Сталин молчал, задумавшись. С военной точки зрения он признавал правоту Кузнецова - корабли уже превысили необходимый уровень риска, на который он соглашался. Да и в оперативном искусстве войны на море Верховный Главнокомандующий честно считал себя не слишком разбирающимся - то ли дело армия. Так что оставалось согласиться с наркомом, разрешить кораблям, уже окупившим свою постройку, уходить на север, пока союзнички не стянули силы, чтобы заняться ими по-крупному. С другой стороны, из местной ситуации можно было извлечь некоторую выгоду, чтобы адмирал флота не думал о себе и своих моряках в очень уж розовых тонах. Контроля над ними сейчас почти нет, кто знает, что им в голову взбредет, за тысячи километров от Москвы... Или нет. Все же нет. Подумав, он решил не поднимать лишний шум и не стравливать Кузнецова с маршалами, которым на флот наплевать - лишь бы еще одна-две дивизии не добрались до Эмса. Успеется еще.
- Согласен, - наконец сказал он. Все это время остальные в молчании прождали его решения, которое некоторых волновало, а некоторых и нет.
Николай Герасимович Кузнецов благодарно кивнул. Он все же не ожидал, что Сталин даст ему столько воли - с самого начала операции и сейчас тоже. Прекрасно понимая подавляющее превосходство Королевского флота, даже в его усеченном состоянии, над ударной группой Левченко, адмирал надеялся, что набор нестандартных финтов и телодвижений, предпринимаемый эскадрой, собьет британцев с толку, даст им время вывернуться. Хорошо, что топливо приняли, закончить должны были буквально часы назад. И снаряды. После всех погонь и стрельб находящиеся на шестую часть земного радиуса от ближайшего дружественного порта корабли должны были чувствовать себя очень неуютно. А все хорошее имеет обыкновение заканчиваться внезапно, и «вата» наступает, «когда ее совсем не ждешь». Сумели же американцы утром вчерашнего дня атаковать эскадру неожиданно, только благодаря радару их перехватили вовремя...
Так, опять уплыл мыслями. Усталость, все из-за нее. Ставка уже обсуждала совсем другое, звучали номера армий, корпусов и дивизий, наших, американских и немецких, фамилии генералов, трехзначные цифры, отражавшие суточные успехи и потери в самолетах и танках. Два фронта, на которые пришелся удар, удерживали прогибающуюся, рвущуюся линию обороны за счет введенных в бой вторых эшелонов, изматывая наступающие армии и не жалея ни боеприпасов, ни техники. Говоров перешел в контрнаступление на ограниченном участке, сконцентрировав не слишком значительные подвижные силы в коротком, без размаха, ударе, нанесенном по перерастянутым коммуникациям наступающих американских войск. Концентрация брони и артиллерии была там не столь высока, как на добивающем войска Еременко острие удара, а концентрация авиации, противотанковых средств и средств ПВО не так значительна, как на оставшихся за Эссеном рубежах.
Генералу Старикову удалось, судя по его докладу, поймать со спущенными штанами почти полную бронетанковую дивизию противника, которую за сутки привели в состояние, несовместимое с боевой деятельностью. Цифрам, указанным в сводке по полосе 8-й армии, не очень-то поверили, но член Военного Совета утверждал, что подобная танковая мясорубка, причем исполненная собственными силами фронта, еще не встречалась в его опыте в таких впечатляющих масштабах.
Наступление основной ударной силы, запланированной к предстоящей операции - пяти армий 3-го Прибалтийского фронта, наносивших вспомогательный удар по всей ширине изогнутого западного фланга врага, и девяти армий 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов, подчиненных общему руководству Жукова, накачанных танками и артиллерией до максимально возможных пределов, - намечалась на утро следующего дня. Именно поэтому первый отвлекающий удар и был нанесен в середине дня - чтобы захватить ночь, когда действия 8-й армии с приданными частями, перемещение ее в тылу наступающей группировки, ночные стычки и рев танковых моторов привлекут к себе настолько большое внимание, что заставят врага разворачиваться, жечь горючее, тратить время и темп на переходы и разведку этой новой, явно незначительной, но требующей ответных действий угрозы. Пока же начиналась ночь, в которую должны были спать очень немногие люди из имеющих отношение к происходящему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
- Я считаю, что товарищу Левченко очень повезло, и мы должны воспользоваться удачным моментом, - заявил нарком ВМФ на вечернем заседании. - Он сумел дозаправиться и частично восполнить израсходованные боеприпасы в тот момент, когда возникла пауза в операциях британского и американского флотов, на что имелись как объективные, так и субъективные причины.
Цвет кожи на лице Кузнецова был уже не просто серым, а приобрел землистый оттенок, какой бывает у людей с больной печенью. В течение последних полутора-двух недель адмирал спал по четыре часа в сутки.
- К объективным относится полный разгром американского оперативного соединения, предназначенного для перехвата нашей эскадры, а также неудачная для поисковых операций погода в Атлантике, которая ухудшается на глазах. К субъективным - растерянность и даже шок, которые американцы и англичане, безусловно, испытывают от произошедшего в последние дни.
- Но нашим кораблям все же не удалось найти и уничтожить ни одного крупного конвоя, что оправдало бы риск, на который мы пошли. Так, товарищ Кузнецов? Разве вы не говорили три недели назад, да и до этого много раз, что хотели бы избежать морских боев?
- Хотел, согласен.
- Почему же не избежали?
- Я избежал. Я остался в Москве. Но адмирал Левченко принял решение, продиктованное сложившейся обстановкой, и оно оказалось верным. Ему требовалось нейтрализовать авианосец, который рано или поздно сумел бы нанести серьезные повреждения хотя бы одному из кораблей эскадры, после чего ее пришлось бы разделить. А если бы и не сумел, то, я полагаю, удержал бы с ней контакт и навел другие силы. А так, воспользовавшись ночью и использовав совершенно нестандартную тактику, Левченко это соединение разгромил, причем почти «всухую». Самым важным для нас стало то, что почти сразу после боя он встретился с танкером и кораблем снабжения, - и это, судя по всему, осталось незамеченным для противника. Британские и американские силы, находящиеся в районе действия наших кораблей, сейчас слабы и дезорганизованы, но я все же настаиваю на том, что судьбу мы испытывали достаточно. Из океана пора уходить.
Сталин молчал, задумавшись. С военной точки зрения он признавал правоту Кузнецова - корабли уже превысили необходимый уровень риска, на который он соглашался. Да и в оперативном искусстве войны на море Верховный Главнокомандующий честно считал себя не слишком разбирающимся - то ли дело армия. Так что оставалось согласиться с наркомом, разрешить кораблям, уже окупившим свою постройку, уходить на север, пока союзнички не стянули силы, чтобы заняться ими по-крупному. С другой стороны, из местной ситуации можно было извлечь некоторую выгоду, чтобы адмирал флота не думал о себе и своих моряках в очень уж розовых тонах. Контроля над ними сейчас почти нет, кто знает, что им в голову взбредет, за тысячи километров от Москвы... Или нет. Все же нет. Подумав, он решил не поднимать лишний шум и не стравливать Кузнецова с маршалами, которым на флот наплевать - лишь бы еще одна-две дивизии не добрались до Эмса. Успеется еще.
- Согласен, - наконец сказал он. Все это время остальные в молчании прождали его решения, которое некоторых волновало, а некоторых и нет.
Николай Герасимович Кузнецов благодарно кивнул. Он все же не ожидал, что Сталин даст ему столько воли - с самого начала операции и сейчас тоже. Прекрасно понимая подавляющее превосходство Королевского флота, даже в его усеченном состоянии, над ударной группой Левченко, адмирал надеялся, что набор нестандартных финтов и телодвижений, предпринимаемый эскадрой, собьет британцев с толку, даст им время вывернуться. Хорошо, что топливо приняли, закончить должны были буквально часы назад. И снаряды. После всех погонь и стрельб находящиеся на шестую часть земного радиуса от ближайшего дружественного порта корабли должны были чувствовать себя очень неуютно. А все хорошее имеет обыкновение заканчиваться внезапно, и «вата» наступает, «когда ее совсем не ждешь». Сумели же американцы утром вчерашнего дня атаковать эскадру неожиданно, только благодаря радару их перехватили вовремя...
Так, опять уплыл мыслями. Усталость, все из-за нее. Ставка уже обсуждала совсем другое, звучали номера армий, корпусов и дивизий, наших, американских и немецких, фамилии генералов, трехзначные цифры, отражавшие суточные успехи и потери в самолетах и танках. Два фронта, на которые пришелся удар, удерживали прогибающуюся, рвущуюся линию обороны за счет введенных в бой вторых эшелонов, изматывая наступающие армии и не жалея ни боеприпасов, ни техники. Говоров перешел в контрнаступление на ограниченном участке, сконцентрировав не слишком значительные подвижные силы в коротком, без размаха, ударе, нанесенном по перерастянутым коммуникациям наступающих американских войск. Концентрация брони и артиллерии была там не столь высока, как на добивающем войска Еременко острие удара, а концентрация авиации, противотанковых средств и средств ПВО не так значительна, как на оставшихся за Эссеном рубежах.
Генералу Старикову удалось, судя по его докладу, поймать со спущенными штанами почти полную бронетанковую дивизию противника, которую за сутки привели в состояние, несовместимое с боевой деятельностью. Цифрам, указанным в сводке по полосе 8-й армии, не очень-то поверили, но член Военного Совета утверждал, что подобная танковая мясорубка, причем исполненная собственными силами фронта, еще не встречалась в его опыте в таких впечатляющих масштабах.
Наступление основной ударной силы, запланированной к предстоящей операции - пяти армий 3-го Прибалтийского фронта, наносивших вспомогательный удар по всей ширине изогнутого западного фланга врага, и девяти армий 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов, подчиненных общему руководству Жукова, накачанных танками и артиллерией до максимально возможных пределов, - намечалась на утро следующего дня. Именно поэтому первый отвлекающий удар и был нанесен в середине дня - чтобы захватить ночь, когда действия 8-й армии с приданными частями, перемещение ее в тылу наступающей группировки, ночные стычки и рев танковых моторов привлекут к себе настолько большое внимание, что заставят врага разворачиваться, жечь горючее, тратить время и темп на переходы и разведку этой новой, явно незначительной, но требующей ответных действий угрозы. Пока же начиналась ночь, в которую должны были спать очень немногие люди из имеющих отношение к происходящему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168