– Как тебя зовут, милый?
– Протеус.
– Родственник этой большой шишки с того берега?
– Это мой двоюродный брат.
– Значит, ты черная овца в домашнем стаде?
– Угу.
– Ну и черт с ним, твоим братом.
– Конечно, – сказал Пол.
Он только раз проснулся на исходе ночи, проведенной с ней, проснулся из-за того, что ему приснилось, будто отец его стоит в ногах кровати и вглядывается в него.
Она что-то пробормотала во сне.
Засыпая снова, Пол совершенно машинально пробормотал в ответ:
– И я тебя люблю, Анита.
XXVII
Доктор Пол Протеус на протяжении целой недели был полностью предоставлен самому себе в собственном доме. Он ожидал, что поступят какие-нибудь известия от Аниты, но письма не было. Говорить им, неожиданно понял он, больше не о чем. Она, наверное, все еще была на Материке. Сбор на Лужке продлится еще неделю. После этого пойдет суматоха раздела, а потом развод. Он в уме перебирал основания, которые она выдвинет в качестве повода для развода. Его поражала в ней такая жестокость, но он понимал, что это весьма закономерно. Любое отклонение от общепринятых норм причиняло ей сильную боль. Ей придется теперь покинуть штат Нью-Йорк, поскольку единственное возможное основание для развода – обвинение в супружеской неверности или подстрекательство к содействию в саботаже. Дело может быть выиграно при любом из них, но с ущербом для ее чувства собственного достоинства.
Один раз Пол посетил свою ферму и подобно человеку, решившему посвятить свою жизнь богу, попросил мистера Хэйкокса приобщить его к работе, направляющей руку природы. Рука, за которую он с такой готовностью ухватился очень скоро оказалась довольно грубой и медлительной, горячей, влажной и дурно пахнущей. И очаровательный маленький домик, который он воспринимал как символ простой и здоровой жизни, оказался настолько же неуместным, как статуя Венеры у ворот зернохранилища. Больше он на ферму не заходил.
Один раз Пол побывал на заводе. Цеха с их машинами не работали во время празднеств на Лужке, и на своих постах оставались только охранники. Четверо из них теперь они держались официально и презрительно – позвонили на Лужок к Кронеру за инструкциями. Затем они препроводили Пола в то помещение, которое когда-то было его собственным кабинетом, и он отобрал свои личные вещи. Охранники составили список всего, что он взял, и проявляли сомнения по поводу его претензий на каждую из перечисленных в описи вещей. Затем они под конвоем выпроводили его обратно во внешний мир, а потом раз и навсегда захлопнули за ним ворота.
Сейчас Пол сидел на кухне перед стиральным агрегатом и глядел телевизор. Был поздний вечер, и пропади оно все пропадом, ему приходилось самостоятельно заниматься стиркой.
«Урдл-урдл-урдл, – шумела машина. – Урдл-урдлурдалл! Дзз! Взз-оп! – зазвенели колокольчики. – Азззззз. Фромп!» И появилась продукция: три пары носков, три пары шортов и голубые тенниски с Лужка, которыми он сейчас пользовался вместо пижамы.
На экране телевизора женщина средних лет разговаривала со своим сыном-подростком. Волосы и одежда мальчика были в страшном беспорядке и перепачканы.
– Дракой ничего не докажешь, Джимми, – грустно говорила она. – Ей-богу, еще никто не улучшил мир тем, что разбил кому-то нос или же дал разбить свой собственный…
– Я знаю, но он сказал, что мой ПИ всего пятьдесят девять, мама! – Мальчик готов был расплакаться в любую секунду, он был вне себя от обиды и ярости. – А у папы, сказал, он, пятьдесят три!
– Ну, ну, мой милый, это все детская болтовня! Не обращай на это внимания, Джимми.
– Но ведь это правда, – совсем убито проговорил мальчик. – Ведь это правда, мама. Я пошел в полицейский участок и сам проверил. Пятьдесят девять. Мама! А у папы – пятьдесят три. – Он отвернулся и закончил уже совсем умирающим шепотом: – А у тебя, мама, сорок семь. Всего сорок семь.
Сначала она закусила губу и выглядела тоже огорченной до глубины души, но затем, как бы набравшись каким-то таинственным образом где-то выше уровня своих глаз сил, ухватилась за кухонный стол.
– Ну-ка, Джимми, взгляни на меня, на свою мать.
Он медленно повернулся к ней.
– Так вот, Джимми, ПИ – это еще не все. Самыми несчастными людьми в этом мире чаще всего бывают как раз самые умные.
С начала этой недели полнейшего безделья Пол обнаружил, что эта тема в различных вариантах является основной проблемой вечерних драматических постановок, приносящих, помимо решения ее, еще и раздражение слуховых и зрительных нервов. Одна из программ постоянно черпала вдохновение, разрешая проблему: может ли женщина с низким ПИ удачно выйти замуж за мужчину с высоким ПИ? Ответ, кажется давался неопределенный – и да и нет.
– Джимми, сынок мой, ПИ не сделает тебя счастливым, и Святой Петр не устроит тебе испытания на ПИ, прежде чем пропустить тебя в ворота царства божьего. Говорю тебе, люди с высоким ПИ чаще всего оказываются и самыми разнесчастными.
На лице Джимми сначала отразилось недоверие, затем изумление, а в конце концов страстное желание получить подтверждение услышанному.
– Значит, ты хочешь сказать, что простые люди, вроде меня или другого кого-то, вроде нас… Ты, мама, хочешь сказать, что мы не хуже такого человека, как… как… ну, как доктор Гансон, управляющий заводами?
– Не хуже доктора Гансона, с его ПИ-169? С его докторскими, магистерскими и бог его знает еще какими степенями? Да?
– Да, мама, его.
– Не хуже его? Доктора Гансона? Джимми, сынок, видел ли ты когда-нибудь мешки у него под глазами, мой мальчик? А морщины на его лице? Да ведь ему приходится тащить целый мир у себя на плечах. Вот что дал ему высокий ПИ, этому несчастному доктору Гансону. Знаешь, сколько ему лет?
– Он ужасно старый, мама.
– Он на десять лет моложе твоего папы, Джимми.
Вот какую шутку сыграли с ним его мозги.
В этот самый момент появился и папаша, на рукаве у него была эмблема КРР, управление по поддерживанию асфальтовых работ, чернорабочий первого класса. Веселый, добрый, жизнерадостный человек, так и пышущий здоровьем.
– Привет, родственнички, – сказал он. – Все ли идет как по маслу в нашем домике?
Джимми обменялся взглядом со своей матерью и загадочно улыбнулся.
– Да, сэр, все идет как по маслу. Я полагаю, сэр, что вы это очень здорово подметили!
Затем ворвалась органная музыка, и диктор принялся восхвалять невидимый и не требующий дополнительной смывки порошок для чистки чего-то. Пол выключил телевизор.
Звонок у кухонной двери звенел, и Пол прикинул, сколько же времени пришлось кому-то простоять за дверью. Он спокойно мог бы выключить телевизор и поглядеть, стоит ли открывать дверь посетителю, но Пол уже соскучился по любому обществу – просто хотелось поговорить с живым человеком, и он с радостным и благодарным чувством отправился открывать дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97