Теперь, несмотря на свои всего лишь пятьдесят с небольшим лет, он выглядел очень старым – добрый и благожелательный, но слишком слабый и задерганный человек.
– Доктор Пол Протеус! Я хотел сказать – Пол! – И Гарт, покачивая головой, точно он совершает что-то забавное, протянул Полу пятидолларовую бумажку.
– Забудьте об этом, доктор Гарт, – сказал Пол и протянул банкнот обратно. – Я хотел сказать – Фред. Как поживаете?
– Отлично, отлично. Не могу пожаловаться. А как ваша жена и детки?
– Тоже все отлично, благодарю вас.
Доктор Гарт вспыхнул от смущения.
– Ох, боже мой, простите, пожалуйста.
– За что?
– Это было страшно глупо с моей стороны – спрашивать вас о детях, когда их у вас нет.
– Что вы, это с моей стороны было глупо не завести их.
– Возможно, возможно. Хотя это тяжкое испытание – смотреть, как твои ребятишки подрастают, и думать обо всем, что необходимо им теперь, видеть, как они буквально убивают себя, готовясь к Генеральным классификационным испытаниям, а затем дожидаться показателей… – эту фразу Гарт закончил глубоким вздохом. – Мне пришлось перенести сейчас всю эту волынку с ГКИ со старшеньким моим, с Брудом, а ведь мне еще предстоит дважды переживать весь этот кошмар с Алисой и с маленьким Юингом.
– Ну и как Бруд – выкарабкался?
– Хм? О, вы спрашиваете, выкарабкался ли он? У него сердце настоящего мужчины. Он хотел, чтобы все было хорошо, и он так зубрил предметы для этих экзаменов, как ни один другой парнишка в округе. Он сделал все, что было в его силах.
– О, понимаю.
– Ну вот, а теперь ему придется снова сдавать эти экзамены – только на этот раз по другим билетам. Он был немножко нездоров, когда сдавал их в первый раз, – последствия какого-то вирусного заболевания. Он совсем немного не добрал очков, и апелляционное бюро в отношении его сделало специальную оговорку. Эту вторую попытку он предпримет завтра, и примерно к обеду аттестат будет у него в кармане.
– На этот раз он, конечно, сдаст, – сказал Пол.
Гарт покачал головой.
– Вы полагаете, что они все же пойдут ему навстречу, не так ли? Господи, видели бы вы, как этот малыш корпел над книжками.
– Отличная погодка сегодня, – сказал Пол, пытаясь уйти от неприятного разговора.
Гарт с отсутствующим видом выглянул в окно.
– Да, не правда ли. Господь улыбается Лужку.
– Возможно, он это делал и прежде.
– Это не я придумал.
– Что именно?
– Об этой божьей улыбке. Это из речи доктора Гелхорна. Помните? Он говорил это в прошлом году при закрытии.
– Ага. Доктор Гелхорн говорил столько вещей, которые следовало бы запомнить, что невозможно было их все унести и хранить в своей домашней сокровищнице.
«Ленч! – сказали громкоговорители. – Ленч! Запомните правило: каждый раз за едой вы должны завести нового знакомого. Не расставайтесь со своим дружком – пусть он будет по одну сторону от вас, но уж по другую пусть обязательно сидит незнакомый. Ленч! Ленч! – Без всякого перехода диктор запел: – О, как я не люблю вставать рано утром». Пол с Гартом и еще пятьдесят других таких же пар через парадную площадь зашагали к столовой.
Когда толпа протолкнула Пола с его дружком сквозь раздвижные двери, Кронер, схватив Пола за руку, оттащил его в сторонку. Гарт, как и подобает хорошему дружку, которым он изо всех сил старался быть, тоже вышел из очереди и остановился.
– Завтра вечером, – сказал Кронер. – Собрание на высшем уровне состоится завтра вечером – после постановки пьесы и костра.
– Отлично.
– Я уже говорил тебе, что сюда приедет сам Старик. Видишь, насколько это важно. Ты будешь важной персоной. Я и сам не вполне представляю себе, в чем здесь дело, но полагаю, что это будет самый решающий момент во всей твоей карьере.
– Господи!
– Не волнуйся. С такой кровью, как у тебя, ты великолепно справишься с этим делом, каким бы оно ни было.
– Благодарю вас.
Пол вернулся в очередь вместе с Гартом.
– Он очень любит вас, не правда ли? – спросил Гарт.
– Старый друг моего отца. Он сказал, что хорошо быть со мной на одном борту.
– О! – Гарт был слегка обеспокоен. Явная ложь Пола впервые подчеркнула их соперничество. И он пропустил мимо ушей слова Пола. Шеферд вымотал бы все кишки Полу и (правда, более деликатно) Кронеру, но узнал бы до последнего словечка все, что было сказано между ними.
Пол почувствовал к Гарту искреннюю симпатию.
– Пошли, дружок, давай поймаем парочку незнакомцев.
– Это будет трудновато. Мы ведь бывали здесь уже не раз. Пол.
– А ты ищи какого-нибудь юнца со щеками как яблоко, только что со школьной скамьи.
– А вот как раз такой.
– Беррингер! – изумленно проговорил Пол. Когда машины выявляли список людей Айлиума, заслуживающих приглашения на Лужок, карточка Беррингера спокойно оставалась на своем месте. Это был последний человек на Заводах, заслуживающий приглашения. И все-таки он оказался здесь.
Ясно было, что Беррингер понимает, что сейчас творится в голове Пола, и ответил он на пристальный взгляд наглой улыбкой.
Бэйер встал между ними.
– Забыл, забыл, собирался сказать, да забыл, – затараторил он. – Беррингер, о Беррингер. Кронер сказал, чтобы я сообщил тебе, а я забыл, забыл начисто.
– Какого черта его сюда занесло?
– Сюда Кронер его взял. В последнюю минуту, понимаешь? Хм… Кронер решил, что, если мальчишку не пригласят, это окончательно разобьет сердце его отца после того, что произошло с Чарли Шашистом, и вообще.
– Вот до чего доходит система определения заслуг, – сказал Пол.
Бэйер кивнул.
– Так, так, доходит, это уж точно, до этого доходит. – Он пожал плечами и иронически поднял брови. – Чик, чик – и за окошко.
Пол вдруг понял, что Бэйер, возможно наиболее справедливый, разумный и чистосердечный человек из всех, с кем ему приходилось сталкиваться, страшно похож на машину, интересуется только теми проблемами, которые ему подсовывают, занимается любой из этих проблем с одинаковой энергией, не обращая внимания ни на степень ее важности, ни на масштабы.
Пол еще раз посмотрел на Беррингера и увидел, что компаньоном того по столику является Шеферд, что на Беррингере такая же зеленая рубашка, но тут же забыл о них.
Вместе с Гартом они отыскали, наконец, пару юных незнакомцев, рядом с которыми было два свободных места, и уселись.
Рыжеволосый юнец, сидевший рядом с Полом, взглянул на его жетон.
– О, доктор Протеус! Я слышал о вас. Как поживаете, сэр?
– Просто Пол, без всяких докторов. Отлично, а вы? – Он поглядел на жетон своего соседа: «Доктор Эдмунд Л. Гаррисон, Заводы Итака».
«Познакомьтесь с сидящим рядом, – проговорил громкоговоритель. – Не разговаривайте ни с кем, кого вы знали ранее».
– Женаты? – спросил Пол.
«Ради этого вы и находитесь здесь – ради того, чтобы познакомиться с новыми людьми и тем самым расширить ваши горизонты», – сказал громкоговоритель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Доктор Пол Протеус! Я хотел сказать – Пол! – И Гарт, покачивая головой, точно он совершает что-то забавное, протянул Полу пятидолларовую бумажку.
– Забудьте об этом, доктор Гарт, – сказал Пол и протянул банкнот обратно. – Я хотел сказать – Фред. Как поживаете?
– Отлично, отлично. Не могу пожаловаться. А как ваша жена и детки?
– Тоже все отлично, благодарю вас.
Доктор Гарт вспыхнул от смущения.
– Ох, боже мой, простите, пожалуйста.
– За что?
– Это было страшно глупо с моей стороны – спрашивать вас о детях, когда их у вас нет.
– Что вы, это с моей стороны было глупо не завести их.
– Возможно, возможно. Хотя это тяжкое испытание – смотреть, как твои ребятишки подрастают, и думать обо всем, что необходимо им теперь, видеть, как они буквально убивают себя, готовясь к Генеральным классификационным испытаниям, а затем дожидаться показателей… – эту фразу Гарт закончил глубоким вздохом. – Мне пришлось перенести сейчас всю эту волынку с ГКИ со старшеньким моим, с Брудом, а ведь мне еще предстоит дважды переживать весь этот кошмар с Алисой и с маленьким Юингом.
– Ну и как Бруд – выкарабкался?
– Хм? О, вы спрашиваете, выкарабкался ли он? У него сердце настоящего мужчины. Он хотел, чтобы все было хорошо, и он так зубрил предметы для этих экзаменов, как ни один другой парнишка в округе. Он сделал все, что было в его силах.
– О, понимаю.
– Ну вот, а теперь ему придется снова сдавать эти экзамены – только на этот раз по другим билетам. Он был немножко нездоров, когда сдавал их в первый раз, – последствия какого-то вирусного заболевания. Он совсем немного не добрал очков, и апелляционное бюро в отношении его сделало специальную оговорку. Эту вторую попытку он предпримет завтра, и примерно к обеду аттестат будет у него в кармане.
– На этот раз он, конечно, сдаст, – сказал Пол.
Гарт покачал головой.
– Вы полагаете, что они все же пойдут ему навстречу, не так ли? Господи, видели бы вы, как этот малыш корпел над книжками.
– Отличная погодка сегодня, – сказал Пол, пытаясь уйти от неприятного разговора.
Гарт с отсутствующим видом выглянул в окно.
– Да, не правда ли. Господь улыбается Лужку.
– Возможно, он это делал и прежде.
– Это не я придумал.
– Что именно?
– Об этой божьей улыбке. Это из речи доктора Гелхорна. Помните? Он говорил это в прошлом году при закрытии.
– Ага. Доктор Гелхорн говорил столько вещей, которые следовало бы запомнить, что невозможно было их все унести и хранить в своей домашней сокровищнице.
«Ленч! – сказали громкоговорители. – Ленч! Запомните правило: каждый раз за едой вы должны завести нового знакомого. Не расставайтесь со своим дружком – пусть он будет по одну сторону от вас, но уж по другую пусть обязательно сидит незнакомый. Ленч! Ленч! – Без всякого перехода диктор запел: – О, как я не люблю вставать рано утром». Пол с Гартом и еще пятьдесят других таких же пар через парадную площадь зашагали к столовой.
Когда толпа протолкнула Пола с его дружком сквозь раздвижные двери, Кронер, схватив Пола за руку, оттащил его в сторонку. Гарт, как и подобает хорошему дружку, которым он изо всех сил старался быть, тоже вышел из очереди и остановился.
– Завтра вечером, – сказал Кронер. – Собрание на высшем уровне состоится завтра вечером – после постановки пьесы и костра.
– Отлично.
– Я уже говорил тебе, что сюда приедет сам Старик. Видишь, насколько это важно. Ты будешь важной персоной. Я и сам не вполне представляю себе, в чем здесь дело, но полагаю, что это будет самый решающий момент во всей твоей карьере.
– Господи!
– Не волнуйся. С такой кровью, как у тебя, ты великолепно справишься с этим делом, каким бы оно ни было.
– Благодарю вас.
Пол вернулся в очередь вместе с Гартом.
– Он очень любит вас, не правда ли? – спросил Гарт.
– Старый друг моего отца. Он сказал, что хорошо быть со мной на одном борту.
– О! – Гарт был слегка обеспокоен. Явная ложь Пола впервые подчеркнула их соперничество. И он пропустил мимо ушей слова Пола. Шеферд вымотал бы все кишки Полу и (правда, более деликатно) Кронеру, но узнал бы до последнего словечка все, что было сказано между ними.
Пол почувствовал к Гарту искреннюю симпатию.
– Пошли, дружок, давай поймаем парочку незнакомцев.
– Это будет трудновато. Мы ведь бывали здесь уже не раз. Пол.
– А ты ищи какого-нибудь юнца со щеками как яблоко, только что со школьной скамьи.
– А вот как раз такой.
– Беррингер! – изумленно проговорил Пол. Когда машины выявляли список людей Айлиума, заслуживающих приглашения на Лужок, карточка Беррингера спокойно оставалась на своем месте. Это был последний человек на Заводах, заслуживающий приглашения. И все-таки он оказался здесь.
Ясно было, что Беррингер понимает, что сейчас творится в голове Пола, и ответил он на пристальный взгляд наглой улыбкой.
Бэйер встал между ними.
– Забыл, забыл, собирался сказать, да забыл, – затараторил он. – Беррингер, о Беррингер. Кронер сказал, чтобы я сообщил тебе, а я забыл, забыл начисто.
– Какого черта его сюда занесло?
– Сюда Кронер его взял. В последнюю минуту, понимаешь? Хм… Кронер решил, что, если мальчишку не пригласят, это окончательно разобьет сердце его отца после того, что произошло с Чарли Шашистом, и вообще.
– Вот до чего доходит система определения заслуг, – сказал Пол.
Бэйер кивнул.
– Так, так, доходит, это уж точно, до этого доходит. – Он пожал плечами и иронически поднял брови. – Чик, чик – и за окошко.
Пол вдруг понял, что Бэйер, возможно наиболее справедливый, разумный и чистосердечный человек из всех, с кем ему приходилось сталкиваться, страшно похож на машину, интересуется только теми проблемами, которые ему подсовывают, занимается любой из этих проблем с одинаковой энергией, не обращая внимания ни на степень ее важности, ни на масштабы.
Пол еще раз посмотрел на Беррингера и увидел, что компаньоном того по столику является Шеферд, что на Беррингере такая же зеленая рубашка, но тут же забыл о них.
Вместе с Гартом они отыскали, наконец, пару юных незнакомцев, рядом с которыми было два свободных места, и уселись.
Рыжеволосый юнец, сидевший рядом с Полом, взглянул на его жетон.
– О, доктор Протеус! Я слышал о вас. Как поживаете, сэр?
– Просто Пол, без всяких докторов. Отлично, а вы? – Он поглядел на жетон своего соседа: «Доктор Эдмунд Л. Гаррисон, Заводы Итака».
«Познакомьтесь с сидящим рядом, – проговорил громкоговоритель. – Не разговаривайте ни с кем, кого вы знали ранее».
– Женаты? – спросил Пол.
«Ради этого вы и находитесь здесь – ради того, чтобы познакомиться с новыми людьми и тем самым расширить ваши горизонты», – сказал громкоговоритель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97