— Барбара рассматривала свой паспорт.
Флетч заглянул ей через плечо.
— Отличная фотография.
— Слушайте сюда, — Олстон раскладывал авиабилеты и квитанции. — Ваши билеты в Колорадо аннулированы. Но я не уверен, что смогу получить за них деньги.
— А багаж с самолета снимут?
— Это же мой зеленый свитер, — сказала Барбара своей фотографии на паспорте.
— Сейчас административная служба как раз этим и занимается. Ваш багаж перекинут в международную секцию, на стойку «Бритиш эйр», погрузят в самолет, вылетающий в Лондон, а там перетащат в другой, до Найроби.
Флетч убрал паспорт Барбары в грязный конверт.
— То есть мы не узнаем, с нами ли наш багаж, пока не доберемся до Найроби?
— Там же лыжи, — вставила Барбара.
— Разделить багаж невозможно, — Олстон покачал головой. — И так путаницы хватает с лихвой.
— Может, у тебя в голове что-то и перепуталось, — фыркнула Барбара. — А вот у меня — нет.
Олстон посмотрел на часы.
— Пора перебираться в международную секцию. Надо предупредить их, что вы летите в Найроби через Лондон.
— Пошли, — Флетч ухватил Барбару за локоть.
— В Африке мы не сможем кататься на лыжах, — упиралась та. — А в нашем багаже только лыжные костюмы. Ничего, кроме них.
— Барбара, мы опаздываем.
— Куда?
— В международную секцию, — пояснил Флетч.
— К стойке «Бритиш эйр», — уточнил Олстон.
Они ускорили шаг.
— Мы летим в Лондон, — добавил Флетч.
— А вам еще надо пройти паспортный контроль, — напомнил Олстон.
— Потом в Найроби, — продолжил Флетч.
— Флетч! Я сказала маме, что позвоню ей из Колорадо.
— Нет времени.
— Сегодня вечером!
Флетч подтолкнул Барбару к вращающейся двери.
— В семейной жизни не соскучишься! — воскликнул он, вслед за Барбарой миновав вращающуюся дверь, отделявшую международную секцию аэропорта.
Глава 6
— Моя мама хотела лишь познакомиться с тобой. Ничего больше, — Барбара застегнула ремень безопасности.
— Мы с ней познакомились. На свадьбе.
— Но она-то хотела увидеться с тобой до свадьбы.
— Так оно и случилось. Она была в галифе, так? По-моему, она удивилась, увидев меня.
— Скорее, обиделась. Всю прошлую неделю она ждала нас к обеду. Ты не соизволил явиться. Ни единожды.
— Я работал. Разве я не говорил тебе, что у меня есть работа?
— А теперь ты тащишь меня на другой конец света повидаться с твоим отцом.
— Возможно.
— Что значит, «возможно»?
— Он славится тем, что исчезает в самый важный момент, — застегнув ремень, Флетч откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
— Ты что, собрался спать? — возмутилась Барбара.
— Барбара, у меня слипаются глаза. Я уже не помню, когда спал в последний раз.
Барбара вздохнула.
— И сколько лететь до Найроби?
— Два дня.
— Два дня!
— Две ночи? Может, и три дня.
— Флетч, проснись! Убери голову с моего плеча. Послушай, стюард объясняет, что нужно делать, если самолет рухнет на воду.
— Ничего особенного, — пробормотал Флетч. — Мы вместе попадем на тот свет.
— О мой Бог! Половина восьмого вечера, а он уже спит! В нашу первую брачную ночь!
— Дело в том, что я и представить себе не мог, что мой отец жив.
Много-много часов спустя, они сидели в ужасной тесноте в самолете, летящем из Лондона в Найроби. Ни одного пустого места. Сиденья узкие, прижатые друг к другу. Ручная кладь, торчащая из-под каждого сиденья.
— А твоя мать? Она знала, что он жив?
— Думаю, она убедила себя в его смерти. Чтобы сохранить чувство самоуважения. Чтобы не сойти с ума. Чтобы вновь выйти замуж, ей пришлось через семь лет после его исчезновения обратиться в суд, который и признал его умершим.
— Для того, чтобы обращаться по такому делу в суд, надо верить, что человек умер.
— Но наверняка-то она не знала. Когда я задавал ей вопросы о нем, ты понимаешь, в детстве, она всегда отвечала уклончиво, неопределенно. И убедила меня, что не следует тратить время на подобные разговоры.
— Может, и не следовало.
— Она говорит, что любила его.
— Что еще она рассказывала тебе?
— Она говорила: «Слушай, мы были женаты только» десять месяцев, и я никогда не понимала его».
— А что следовало после этого?
— «Как будет по буквам слово „лицензия“?»
— Это еще зачем?
— Видишь ли, она писала детективные романы. И не знала, как пишутся многие слова. А потому просила, меня заглянуть в словарь. Таким образом ей удавалось избавиться от моего присутствия.
— И что ты знал о своем отце?
— Я знал, что он был летчиком. Я знал или думал, что знал о его гибели в авиакатастрофе, случившейся вскоре после моего рождения. Или перед самым моим рождением. Я знал, что при родах его рядом с мамой не было. Я не подозревал, что, родив сына, она ждала мужа, который так и не объявился. Ребенок верит тому, что ему говорят.
— И ты никогда не видел фотографию отца?
Флетч порылся в памяти.
— Никогда. Странно, не правда ли? Если б отец умер, в доме должны были остаться его фотографии.
— И их не было бы при малейшем шансе за то, что он жив и бросил вас обоих.
— Значит, мысль об этом никогда не оставляла мою мать.
— Скорее всего, так оно и было. Под сиденьями впереди них тоже что-то лежало. Вытянуть ноги они не могли.
Вместо того, чтобы поболтаться в Хитроу восемь часов, ожидая рейса в Найроби, или снять номер в гостинице и поспать, Флетч и Барбара отправились в Лондон. Гардероб Флетча ограничивался лишь джинсами и рубашкой, а потому Барбара настояла на покупке свитеров. Перекусили они в какой-то забегаловке. Купили несколько книг. Заблудились. В аэропорт им пришлось возвращаться на такси.
— Тот мужчина подошел ко мне после того, как проповедник объявил нас мужем и женой и все, кроме жениха, целовали новобрачную, и протянул мне этот конверт.
— Я его не видела.
— Он приехал раньше меня, можешь мне поверить. Не произнес ни слова. Просто отдал конверт и ретировался.
— Может, он и есть твой отец?
— Будь он моим отцом, мать узнала бы его.
— Прошло столько лет.
— И все же… Они знали друг друга со школы.
— Твоя мать могла не заметить его. Много людей, плохая погода, он мог встать за кустами…
— И никогда не знаешь, кого видит мать — реальных людей или персонажей своих книг.
— Совершенно верно, — кивнула Барбара. — Должно быть, она очень обижена.
— И еще больше удивлена.
Барбара улыбнулась.
— Тайна, которую не может раскрыть Жози Флетчер. Лучше не будем говорить об этом ее поклонникам. И что было в конверте?
— Билеты, паспорта, десять банкнот по сто долларов и письмо.
— Ты не показал мне письмо.
— Не на что там смотреть, — Флетч сунул руку под сиденье и вытащил конверт. — Дождь смыл чернила.
Он протянул Барбаре изжеванный листок.
— Как грустно, — она смотрела на листок. — Твоя мать могла бы узнать почерк. А с чего ты решил, что оно от твоего отца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Флетч заглянул ей через плечо.
— Отличная фотография.
— Слушайте сюда, — Олстон раскладывал авиабилеты и квитанции. — Ваши билеты в Колорадо аннулированы. Но я не уверен, что смогу получить за них деньги.
— А багаж с самолета снимут?
— Это же мой зеленый свитер, — сказала Барбара своей фотографии на паспорте.
— Сейчас административная служба как раз этим и занимается. Ваш багаж перекинут в международную секцию, на стойку «Бритиш эйр», погрузят в самолет, вылетающий в Лондон, а там перетащат в другой, до Найроби.
Флетч убрал паспорт Барбары в грязный конверт.
— То есть мы не узнаем, с нами ли наш багаж, пока не доберемся до Найроби?
— Там же лыжи, — вставила Барбара.
— Разделить багаж невозможно, — Олстон покачал головой. — И так путаницы хватает с лихвой.
— Может, у тебя в голове что-то и перепуталось, — фыркнула Барбара. — А вот у меня — нет.
Олстон посмотрел на часы.
— Пора перебираться в международную секцию. Надо предупредить их, что вы летите в Найроби через Лондон.
— Пошли, — Флетч ухватил Барбару за локоть.
— В Африке мы не сможем кататься на лыжах, — упиралась та. — А в нашем багаже только лыжные костюмы. Ничего, кроме них.
— Барбара, мы опаздываем.
— Куда?
— В международную секцию, — пояснил Флетч.
— К стойке «Бритиш эйр», — уточнил Олстон.
Они ускорили шаг.
— Мы летим в Лондон, — добавил Флетч.
— А вам еще надо пройти паспортный контроль, — напомнил Олстон.
— Потом в Найроби, — продолжил Флетч.
— Флетч! Я сказала маме, что позвоню ей из Колорадо.
— Нет времени.
— Сегодня вечером!
Флетч подтолкнул Барбару к вращающейся двери.
— В семейной жизни не соскучишься! — воскликнул он, вслед за Барбарой миновав вращающуюся дверь, отделявшую международную секцию аэропорта.
Глава 6
— Моя мама хотела лишь познакомиться с тобой. Ничего больше, — Барбара застегнула ремень безопасности.
— Мы с ней познакомились. На свадьбе.
— Но она-то хотела увидеться с тобой до свадьбы.
— Так оно и случилось. Она была в галифе, так? По-моему, она удивилась, увидев меня.
— Скорее, обиделась. Всю прошлую неделю она ждала нас к обеду. Ты не соизволил явиться. Ни единожды.
— Я работал. Разве я не говорил тебе, что у меня есть работа?
— А теперь ты тащишь меня на другой конец света повидаться с твоим отцом.
— Возможно.
— Что значит, «возможно»?
— Он славится тем, что исчезает в самый важный момент, — застегнув ремень, Флетч откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
— Ты что, собрался спать? — возмутилась Барбара.
— Барбара, у меня слипаются глаза. Я уже не помню, когда спал в последний раз.
Барбара вздохнула.
— И сколько лететь до Найроби?
— Два дня.
— Два дня!
— Две ночи? Может, и три дня.
— Флетч, проснись! Убери голову с моего плеча. Послушай, стюард объясняет, что нужно делать, если самолет рухнет на воду.
— Ничего особенного, — пробормотал Флетч. — Мы вместе попадем на тот свет.
— О мой Бог! Половина восьмого вечера, а он уже спит! В нашу первую брачную ночь!
— Дело в том, что я и представить себе не мог, что мой отец жив.
Много-много часов спустя, они сидели в ужасной тесноте в самолете, летящем из Лондона в Найроби. Ни одного пустого места. Сиденья узкие, прижатые друг к другу. Ручная кладь, торчащая из-под каждого сиденья.
— А твоя мать? Она знала, что он жив?
— Думаю, она убедила себя в его смерти. Чтобы сохранить чувство самоуважения. Чтобы не сойти с ума. Чтобы вновь выйти замуж, ей пришлось через семь лет после его исчезновения обратиться в суд, который и признал его умершим.
— Для того, чтобы обращаться по такому делу в суд, надо верить, что человек умер.
— Но наверняка-то она не знала. Когда я задавал ей вопросы о нем, ты понимаешь, в детстве, она всегда отвечала уклончиво, неопределенно. И убедила меня, что не следует тратить время на подобные разговоры.
— Может, и не следовало.
— Она говорит, что любила его.
— Что еще она рассказывала тебе?
— Она говорила: «Слушай, мы были женаты только» десять месяцев, и я никогда не понимала его».
— А что следовало после этого?
— «Как будет по буквам слово „лицензия“?»
— Это еще зачем?
— Видишь ли, она писала детективные романы. И не знала, как пишутся многие слова. А потому просила, меня заглянуть в словарь. Таким образом ей удавалось избавиться от моего присутствия.
— И что ты знал о своем отце?
— Я знал, что он был летчиком. Я знал или думал, что знал о его гибели в авиакатастрофе, случившейся вскоре после моего рождения. Или перед самым моим рождением. Я знал, что при родах его рядом с мамой не было. Я не подозревал, что, родив сына, она ждала мужа, который так и не объявился. Ребенок верит тому, что ему говорят.
— И ты никогда не видел фотографию отца?
Флетч порылся в памяти.
— Никогда. Странно, не правда ли? Если б отец умер, в доме должны были остаться его фотографии.
— И их не было бы при малейшем шансе за то, что он жив и бросил вас обоих.
— Значит, мысль об этом никогда не оставляла мою мать.
— Скорее всего, так оно и было. Под сиденьями впереди них тоже что-то лежало. Вытянуть ноги они не могли.
Вместо того, чтобы поболтаться в Хитроу восемь часов, ожидая рейса в Найроби, или снять номер в гостинице и поспать, Флетч и Барбара отправились в Лондон. Гардероб Флетча ограничивался лишь джинсами и рубашкой, а потому Барбара настояла на покупке свитеров. Перекусили они в какой-то забегаловке. Купили несколько книг. Заблудились. В аэропорт им пришлось возвращаться на такси.
— Тот мужчина подошел ко мне после того, как проповедник объявил нас мужем и женой и все, кроме жениха, целовали новобрачную, и протянул мне этот конверт.
— Я его не видела.
— Он приехал раньше меня, можешь мне поверить. Не произнес ни слова. Просто отдал конверт и ретировался.
— Может, он и есть твой отец?
— Будь он моим отцом, мать узнала бы его.
— Прошло столько лет.
— И все же… Они знали друг друга со школы.
— Твоя мать могла не заметить его. Много людей, плохая погода, он мог встать за кустами…
— И никогда не знаешь, кого видит мать — реальных людей или персонажей своих книг.
— Совершенно верно, — кивнула Барбара. — Должно быть, она очень обижена.
— И еще больше удивлена.
Барбара улыбнулась.
— Тайна, которую не может раскрыть Жози Флетчер. Лучше не будем говорить об этом ее поклонникам. И что было в конверте?
— Билеты, паспорта, десять банкнот по сто долларов и письмо.
— Ты не показал мне письмо.
— Не на что там смотреть, — Флетч сунул руку под сиденье и вытащил конверт. — Дождь смыл чернила.
Он протянул Барбаре изжеванный листок.
— Как грустно, — она смотрела на листок. — Твоя мать могла бы узнать почерк. А с чего ты решил, что оно от твоего отца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44