– Ты еще не пыталась принять душ, – заявила Триша. В глазах ее плясали озорные огоньки. – Когда я сегодня утром вошла в ванную, то напугалась чуть ли не до колик. Повернула кран, и водопроводные трубы начали дребезжать и лязгать так громко, словно вот-вот обвалятся. Ничего такого не случилось, но это первый случай в моей жизни, когда душевая колонка поет мне серенаду. Хотя, должна признать, душ был восхитительным. Целое море горячей воды. Я могла бы оставаться под душем часами напролет.
Лес очень не понравилось то, как Триша подстрекает Рауля рисовать себе мысленные картинки обнаженной девушки под душем. Она сочла, что это безвкусная и дешевая уловка.
– Водопровод в доме очень старый, – сказал Рауль.
– И сам дом стар, – вставила Лес, осуждая состояние особняка, вместо того чтобы осудить поведение дочери, чего она не желала делать в присутствии Рауля.
– Я вас предупреждал, миссис Томас, что вы можете счесть здешние условия не слишком роскошными, – напряженно напомнил ей Рауль.
– О, я ведь не выражаю никакого недовольства. Это всего лишь замечание, мистер Буканан, – холодно бросила Лес и отвернулась, наткнувшись на удивленный взгляд Эктора, который не мог понять причину внезапной смены ее настроения. – Эктор, не попросите ли вы конюха поводить лошадь вокруг меня. Я хочу посмотреть, как она движется.
Просьба была повторена по-испански, и конюх-подросток повел норовистое животное по широкому кругу.
– Вы разбираетесь в лошадях, сеньора Лес? – громко спросил Эктор.
– Уж поверьте мне, разбирается, – убежденно проговорил Роб, и гордость, с которой сын подтвердил ее знания, придали Лес уверенности, в которой она так нуждалась.
Они провели утро, осматривая пони, которых Рауль с Эктором отобрали для продажи, и решая, на каких из них Робу непременно надо проехаться, прежде чем принять окончательное решение. К полудню вернулись в дом, чтобы сесть за ленч. После еды Рауль велел оседлать лошадей для семейства Томасов и все отправились на пастбище, чтобы взглянуть на молодняк.
Они неслись легким галопом по высокой траве к пасущемуся в отдалении табуну, и Лес вдруг почувствовала, что ее конь натягивает узду. Она слегка отпустила поводья, позволив скакуну идти размашистым шагом и вырваться вперед. Вольный ветер, развевающий ее волосы, и безбрежность расстилавшегося перед ней простора вызвали в душе Лес какое-то мощное, трудно выразимое чувство. Ей хотелось скакать и скакать до тех пор, пока не достигнет той границы, где кончаются земля и небо.
Когда она приблизилась к табунку молодых лошадей, они зафыркали, как бы переговариваясь между собой, и пугливо шарахнулись от нее. Лес вздохнула, сожалея, что неосторожно вспугнула их, и, натянув поводья, остановила своего коня и стала наблюдать, как несколько совсем юных жеребят и двухлеток то подбирались к ней, то пускались наутек, пытаясь понять, что за чужак вторгся на их пастбище. Страх боролся в них с любопытством. Затем Лес услышала приглушенный топот копыт. Приближался кто-то из спутников, но ее внимание было полностью поглощено бесконечной пампой. Степь раскинулась так широко, что для того, чтобы окинуть ее взглядом, приходилось напрягать зрение, и глазам делалось почти больно от беспредельности лежащей вокруг земли.
Всадник поравнялся с ней, но Лес даже не оглянулась, чтобы посмотреть, кто подъехал.
– Скажите мне, Эктор, как вам удается удержаться и не пуститься галопом по этим просторам? Ведь хочется скакать так далеко и так долго, как только можешь…
– Да, удержаться трудно, – ответил голос Рауля.
Лес оцепенела от неожиданности и обернулась, растерянно глядя на Буканана. С тех самых пор, как они выехали из estancia, рядом с ней постоянно ехал Эктор Геррера. Как оказался здесь Рауль? Зачем он решил догнать ее?
– А вам, оказывается, нравится ездить верхом, – сказал Рауль, и Лес догадалась, что ее разгоревшееся лицо все еще не остыло от удовольствия, которое доставила ей стремительная скачка.
Она смахнула со щеки разметанные ветром прядки волос и вздохнула.
– Здесь такие огромные просторы… В Техасе тоже обширные степи, но с этими им не сравниться.
– Да. Пампа – это нечто особое. Каждый аргентинец, родился ли он в Патагонии, в Андах, Буэнос-Айресе или Чако, чувствует свое родство с пампой. А для тех, кто родом отсюда, все другие места на земле словно не существуют.
– Вы родились в пампе?
– Да. За много миль отсюда, – сказал Рауль.
Его лошадь придвинулась вплотную к темно-каштановому коню Лес, и обутая в сапог нога Рауля коснулась ее ноги.
– Че! – крикнул Рауль своей лошади и что-то резко пробормотал по-испански.
Лошадь отодвинулась в сторону, однако ощущение соприкосновения не пропало. Во всяком случае, для Лес.
Но когда подскакала Триша и остановилась рядом с ними, хрупкое перемирие, возникшее между Лес и Раулем, вновь нарушилось.
– Ну и что ты думаешь о молодняке, Лес? – спросила девушка.
Лес привстала на стременах, чтобы получше разглядеть лошадей. От табунка отделился смельчак из тех, что постарше, быстрой рысью подбежал поближе к ним, остановился, затем попятился в притворном страхе и бросился назад к товарищам, державшимся на безопасном расстоянии.
– Гляньте-ка, сеньора Лес, – сказал Эктор, подбадривая Лес высказать свое мнение. – Вы понимаете в молодняке толк.
– Думаю, вы спутали меня с Раулем, – неловко пробормотала Лес и стиснула бока коня коленями, посылая его вперед медленным шагом, чтобы подобраться поближе к пугливому табунку и разглядеть молодых лошадок с близкого расстояния.
– А-а-а-а, вот оно что, – протянул Эктор, бросил на Рауля понимающий взгляд и сказал по-испански: – Теперь я понимаю, почему она шипит на тебя как тигрица, защищающая своего котенка. Она уверена, что ты причинишь ему зло.
– Она ошибается, – ответил Рауль на том же языке, понимая, что их разговор между собой по-испански привлечет внимание Триши. – Меня не интересует ее котенок.
– Ну тогда, наверное, сама тигрица?
– No. Los caballos, – отрезал Рауль.
– Caballos – лошади, – перевела Триша. – Это слово я знаю. Кажется, мне надо начать посещать курсы испанского.
– Это было невежливо беседовать по-испански, раз вы не понимаете этого языка. Прошу извинить нас, – сказал Рауль, переходя на английский.
– О, ничего особенного. Просто я всегда в таких случаях спрашиваю себя, не обо мне ли это говорят, – беззаботно улыбнулась Триша и отвернулась, чтобы посмотреть, как мать подъезжает к табуну молодняка, направляя своего коня по широкой дуге и незаметно огибая стоявших особняком лошадей постарше.
– Ваша матушка, сеньорита, просто мастерица, – сказал Эктор.
– Лес великолепно управляется с лошадьми, но отвратительно – с людьми.
– Может быть, потому, что лошадям можно верить, – сухо предположил Роб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153