стыд душил ее.
– Лейни, скажи мне, что он был жив и здоров, когда вышел отсюда.
Внимательные глаза Уэя читали раскаяние на ее лице.
– Думаю, да. Я спала.
– Он даже не разбудил тебя, уходя? – очень серьезно спросил Уэй.
Теперь придется говорить правду.
– Он прислал бутылку джина, и я напилась. Я почти не помню, что было в ту ночь.
Щека Уэя непроизвольно дернулась.
– Тогда понятно.
– Что тебе понятно?! – взорвалась она. – Ну да, ты был прав. Ты предупреждал, как погано я буду себя чувствовать после этого.
Уэй долго не решался задать следующий вопрос.
– А где был Колли в то время, как ты находилась в постели с Престоном?
– В моем сердце, – прошептала она с отчаянием. – В сердце…
Уэй вздохнул и опустился на плетеный стул.
– Лейни, родная моя, ну что мне с тобой делать? И как нам объяснить этот ключ в его машине?
– Это моя проблема.
– Да, знаю. – Уэй резко поднялся на ноги. – Покажи мне комнату. Прямо сейчас, пока частный детектив еще не узнал от шерифа про ключ. Сам по себе ключ ничего не доказывает: мало ли откуда он у Престона. Мы что-нибудь придумаем. Но надо убедиться, что в комнате не осталось улик против тебя. Тетя Дебора не переживет, если эта история выплывет наружу.
Он прав. Мама не должна ничего узнать.
– Идем, Уэй.
Она всегда любила эту комнату в конце коридора, но в этот раз ей не хотелось входить туда.
Увидев засохший букет роз на столике возле кровати, она отвернулась.
Уэй же не колебался. Он внимательно осмотрел свежезастланную постель, столик, ковер на полу.
– Тут ничего не изменилось с тех пор, как ты вышла отсюда?
Лейни покачала головой.
– Он отсюда ничего не забрал?
– Нет.
Уэй открыл платяной шкаф, и полупустая бутылка ярко сверкнула в солнечных лучах.
– Ого! Неужели ты столько выпила, ожидая Престона? Ты хоть что-нибудь помнишь?
– Почти нет, – призналась Лейни.
Уэй сунул бутылку под мышку.
– Идем отсюда.
Он пропустил Лейни вперед, повернулся, чтобы закрыть дверь, и бутылка выскользнула. Он успел задержать носком ботинка ее падение, и она не разбилась. Уэй наклонился, чтобы подобрать бутылку, и внимание его привлекло непонятное пятно на полу возле двери.
– Что такое? – обеспокоенно спросила Лейни.
– Не знаю. Похоже, отпечаток подошвы. Но это не грязь. – Он потрогал пятно пальцами и определил: – Цемент.
Лицо Лейни прояснилось.
– Ну да, в тот день рабочие ремонтировали заднее крыльцо, куда упало дерево. Еще они собирались замуровать вход в погреб. Наверное, Престон наступил…
– Не думаю. Престон оставил машину на задней стоянке, верно? Насколько я понимаю, он не стремился афишировать свой ночной визит? Зачем же ему проходить мимо погреба? А если это не он, то кто?
Лейни вдруг вспомнила человека, которого видела и в субботу возле двери погреба, и накануне возле затопленного карьера. Что-то болезненно сжалось у нее в груди.
– В субботу здесь был Ллойд Тейт.
Интересно, почему из всех субботних посетителей ей запомнился именно Ллойд?
– М-да, странно, – пробормотал Уэй. – Я ведь наводил о нем справки, сам не знаю почему. И ничего не сумел установить. Он утверждает, что он из Мемфиса, но там такой житель не зарегистрирован. Никто в окрестностях о нем не слышал.
Когда Уэй покинул «Магнолию», Лейни устроилась в качалке в углу большой гостиной. Она решила восстановить в памяти ночь с субботы на воскресенье.
Приходил Престон и спал с ней. Почти невыносимо думать об этом.
И все же против ее воли ее тянуло к другому, потрясающему, волшебному воспоминанию. Она решила, что с ней Колли, и захотела его, и он накрыл ее и вобрал в себя.
Она прикрыла глаза и отдалась воспоминаниям о слепом наслаждении, испытанном в те минуты. Она целовала его пальцы, а он положил руку…
Лейни опустила голову, отгоняя воспоминание. Все равно оно ложное. Колли не было с ней. И она ничего не может сказать Уэю.
Пусть найдут Колли и Престона, пусть оба они будут живы, тогда она посмотрит на них обоих, разберется в себе и решит…
– Грезишь, Лейни?
Тихий голос тети Оливии вывел ее из забытья, и она выпрямилась в качалке.
– Я не сплю, тетя.
Прохладная, пахнущая розами ладонь погладила ее по щеке.
– Какая разница? – Оливия усмехнулась. – Когда я сижу здесь и не сплю, ко мне приходят лучшие мои сны.
Старуха взяла с соседней качалки кота, уселась и положила животное себе на колени. Кот довольно замурлыкал.
– Знаешь, Лейни, жизнь уже течет мимо меня. Бывают дни, которые я помню совсем ясно, а иногда я как в тумане, ничего не вижу четко. Сегодня вот у меня с головой все в порядке. Пока, по крайней мере. Я вот вижу, что тебя что-то беспокоит.
С тетей Оливией можно разговаривать откровенно. Бедная старушка скорее всего и не вспомнит, о чем шла речь, она скоро опять погрузится в свой туман.
– Колли пропал. Где он? Ему ведь некуда идти.
– Он твой. Ты дала ему свисток. Что же он не приходит к тебе?
Лейни оторвала взгляд от своих рук и посмотрела старухе в глаза.
– Я думала, мне не нужно, чтобы он приходил. Из-за папы.
– Из-за папы? Твоего? Или – моего? Ты ведь его не знала, детка? Хорошим, хорошим человеком был Лэнсинг Блэкберн, но он ненавидел того, кого я любила. И вот я научилась ненавидеть папу.
Оливия не услышала, что ответила ей Лейни. Ей вспоминалась ее собственная жизнь.
– Я и не знала, насколько я возненавидела его, пока не нашла сейф. – Оливия теребила пуговицу; на руках ее сквозь тонкую кожу просвечивали голубые жилки. – Я даже Сюзан не показывала, она не поймет. А ты, Лейни, может быть, поймешь. Ты должна это увидеть.
Лейни удивленно подняла голову. Оливия расстегнула три верхние пуговицы на платье и достала из-за небольшого корсажа бумажный квадратик.
– Прочти, – прошептала Оливия.
Лейни осторожно развернула лист. Бумага пожелтела и сделалась ломкой от времени.
Это было письмо, написанное четким почерком. Чернила были такими густыми, что даже шестьдесят лет спустя можно было прочитать каждую букву.
«Я знаю, что это такое», – с горечью подумала Лейни.
Дорогая Оливия!
Твой отец говорит, что убьет меня, если я подойду к тебе еще раз. Но жить без тебя – хуже смерти. Я готов умереть ради тебя. Если ты любишь меня так же, как я тебя, то сумеешь оставить его и «Магнолию». Выходи в пятницу в полночь к каменному погребу.
Мы уедем из Спрингса. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Будь моей женой.
Твой Альберт.
Альберт. Старик, которого в Спрингсе прозвали Дьяволом. Человек, которого Лейни ненавидела за ту жизнь, которой Колли пришлось жить. Человек без души и сердца.
Этот человек шестьдесят лет назад написал такое письмо. Он стоял в темноте у погреба и ждал любимую женщину, а та не пришла.
– Ты отказалась от него из-за отца, как я отказалась от Колли. Да?
Оливия медленно покачала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Лейни, скажи мне, что он был жив и здоров, когда вышел отсюда.
Внимательные глаза Уэя читали раскаяние на ее лице.
– Думаю, да. Я спала.
– Он даже не разбудил тебя, уходя? – очень серьезно спросил Уэй.
Теперь придется говорить правду.
– Он прислал бутылку джина, и я напилась. Я почти не помню, что было в ту ночь.
Щека Уэя непроизвольно дернулась.
– Тогда понятно.
– Что тебе понятно?! – взорвалась она. – Ну да, ты был прав. Ты предупреждал, как погано я буду себя чувствовать после этого.
Уэй долго не решался задать следующий вопрос.
– А где был Колли в то время, как ты находилась в постели с Престоном?
– В моем сердце, – прошептала она с отчаянием. – В сердце…
Уэй вздохнул и опустился на плетеный стул.
– Лейни, родная моя, ну что мне с тобой делать? И как нам объяснить этот ключ в его машине?
– Это моя проблема.
– Да, знаю. – Уэй резко поднялся на ноги. – Покажи мне комнату. Прямо сейчас, пока частный детектив еще не узнал от шерифа про ключ. Сам по себе ключ ничего не доказывает: мало ли откуда он у Престона. Мы что-нибудь придумаем. Но надо убедиться, что в комнате не осталось улик против тебя. Тетя Дебора не переживет, если эта история выплывет наружу.
Он прав. Мама не должна ничего узнать.
– Идем, Уэй.
Она всегда любила эту комнату в конце коридора, но в этот раз ей не хотелось входить туда.
Увидев засохший букет роз на столике возле кровати, она отвернулась.
Уэй же не колебался. Он внимательно осмотрел свежезастланную постель, столик, ковер на полу.
– Тут ничего не изменилось с тех пор, как ты вышла отсюда?
Лейни покачала головой.
– Он отсюда ничего не забрал?
– Нет.
Уэй открыл платяной шкаф, и полупустая бутылка ярко сверкнула в солнечных лучах.
– Ого! Неужели ты столько выпила, ожидая Престона? Ты хоть что-нибудь помнишь?
– Почти нет, – призналась Лейни.
Уэй сунул бутылку под мышку.
– Идем отсюда.
Он пропустил Лейни вперед, повернулся, чтобы закрыть дверь, и бутылка выскользнула. Он успел задержать носком ботинка ее падение, и она не разбилась. Уэй наклонился, чтобы подобрать бутылку, и внимание его привлекло непонятное пятно на полу возле двери.
– Что такое? – обеспокоенно спросила Лейни.
– Не знаю. Похоже, отпечаток подошвы. Но это не грязь. – Он потрогал пятно пальцами и определил: – Цемент.
Лицо Лейни прояснилось.
– Ну да, в тот день рабочие ремонтировали заднее крыльцо, куда упало дерево. Еще они собирались замуровать вход в погреб. Наверное, Престон наступил…
– Не думаю. Престон оставил машину на задней стоянке, верно? Насколько я понимаю, он не стремился афишировать свой ночной визит? Зачем же ему проходить мимо погреба? А если это не он, то кто?
Лейни вдруг вспомнила человека, которого видела и в субботу возле двери погреба, и накануне возле затопленного карьера. Что-то болезненно сжалось у нее в груди.
– В субботу здесь был Ллойд Тейт.
Интересно, почему из всех субботних посетителей ей запомнился именно Ллойд?
– М-да, странно, – пробормотал Уэй. – Я ведь наводил о нем справки, сам не знаю почему. И ничего не сумел установить. Он утверждает, что он из Мемфиса, но там такой житель не зарегистрирован. Никто в окрестностях о нем не слышал.
Когда Уэй покинул «Магнолию», Лейни устроилась в качалке в углу большой гостиной. Она решила восстановить в памяти ночь с субботы на воскресенье.
Приходил Престон и спал с ней. Почти невыносимо думать об этом.
И все же против ее воли ее тянуло к другому, потрясающему, волшебному воспоминанию. Она решила, что с ней Колли, и захотела его, и он накрыл ее и вобрал в себя.
Она прикрыла глаза и отдалась воспоминаниям о слепом наслаждении, испытанном в те минуты. Она целовала его пальцы, а он положил руку…
Лейни опустила голову, отгоняя воспоминание. Все равно оно ложное. Колли не было с ней. И она ничего не может сказать Уэю.
Пусть найдут Колли и Престона, пусть оба они будут живы, тогда она посмотрит на них обоих, разберется в себе и решит…
– Грезишь, Лейни?
Тихий голос тети Оливии вывел ее из забытья, и она выпрямилась в качалке.
– Я не сплю, тетя.
Прохладная, пахнущая розами ладонь погладила ее по щеке.
– Какая разница? – Оливия усмехнулась. – Когда я сижу здесь и не сплю, ко мне приходят лучшие мои сны.
Старуха взяла с соседней качалки кота, уселась и положила животное себе на колени. Кот довольно замурлыкал.
– Знаешь, Лейни, жизнь уже течет мимо меня. Бывают дни, которые я помню совсем ясно, а иногда я как в тумане, ничего не вижу четко. Сегодня вот у меня с головой все в порядке. Пока, по крайней мере. Я вот вижу, что тебя что-то беспокоит.
С тетей Оливией можно разговаривать откровенно. Бедная старушка скорее всего и не вспомнит, о чем шла речь, она скоро опять погрузится в свой туман.
– Колли пропал. Где он? Ему ведь некуда идти.
– Он твой. Ты дала ему свисток. Что же он не приходит к тебе?
Лейни оторвала взгляд от своих рук и посмотрела старухе в глаза.
– Я думала, мне не нужно, чтобы он приходил. Из-за папы.
– Из-за папы? Твоего? Или – моего? Ты ведь его не знала, детка? Хорошим, хорошим человеком был Лэнсинг Блэкберн, но он ненавидел того, кого я любила. И вот я научилась ненавидеть папу.
Оливия не услышала, что ответила ей Лейни. Ей вспоминалась ее собственная жизнь.
– Я и не знала, насколько я возненавидела его, пока не нашла сейф. – Оливия теребила пуговицу; на руках ее сквозь тонкую кожу просвечивали голубые жилки. – Я даже Сюзан не показывала, она не поймет. А ты, Лейни, может быть, поймешь. Ты должна это увидеть.
Лейни удивленно подняла голову. Оливия расстегнула три верхние пуговицы на платье и достала из-за небольшого корсажа бумажный квадратик.
– Прочти, – прошептала Оливия.
Лейни осторожно развернула лист. Бумага пожелтела и сделалась ломкой от времени.
Это было письмо, написанное четким почерком. Чернила были такими густыми, что даже шестьдесят лет спустя можно было прочитать каждую букву.
«Я знаю, что это такое», – с горечью подумала Лейни.
Дорогая Оливия!
Твой отец говорит, что убьет меня, если я подойду к тебе еще раз. Но жить без тебя – хуже смерти. Я готов умереть ради тебя. Если ты любишь меня так же, как я тебя, то сумеешь оставить его и «Магнолию». Выходи в пятницу в полночь к каменному погребу.
Мы уедем из Спрингса. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Будь моей женой.
Твой Альберт.
Альберт. Старик, которого в Спрингсе прозвали Дьяволом. Человек, которого Лейни ненавидела за ту жизнь, которой Колли пришлось жить. Человек без души и сердца.
Этот человек шестьдесят лет назад написал такое письмо. Он стоял в темноте у погреба и ждал любимую женщину, а та не пришла.
– Ты отказалась от него из-за отца, как я отказалась от Колли. Да?
Оливия медленно покачала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90