— Нет, — ответила Венди. — Она падчерица моего отца. Ее мать, Дженифер, была второй женой моего отца, сейчас они разведены, но Грейс никогда не теряла с отцом контакта. Она уверяет, что считает его родным. Бог знает почему, ведь он прожил с ними только четыре года, после чего сменил жену на новую, более свежую модель. Прожил как раз столько, сколько понадобилось, чтобы она произвела на свет близнецов Джейда и Джейкоба, а он начал лезть на стенку от скуки.
— После Дженифер наступила очередь Ноэль, она продержалась пять лет и родила Дэвида и Кристиана, а потом… Подождите, дайте подумать… Вроде бы Сьюзен, не могу точно припомнить.
— Разумеется, к тому времени частота моих визитов уменьшилась до одного или двух в год. На всех не хватало комнат. Понимаете… слишком много было детей, которые нуждались в отце гораздо больше, чем я. Кроме того, я была трудным ребенком, плохо контактировала с маленькими детьми, не то что Грейс, которая всегда была с ними добра и приветлива. Они все любили ее, все его жены… Правда, они были так похожи друг на друга… и все — лучшие друзья… Ужасно похоже на комедию в стиле черного юмора, не правда ли?
— Теперь пришла очередь Мэриголд. Они с Грейс близкие друзья. По-моему, я как-то слышала, что они вместе учились в школе, хотя, подозреваю, Грейс была классом старше. Видите ли, Мэриголд только на три года старше меня, а папа тогда как раз начал предпочитать невинных юных созданий.
— Мне кажется, сейчас он начал немножечко сдавать, ведь они вместе вот уже три года. К тому же тройня отнимает у него много сил — несколько утомительно для мужчины под шестьдесят, хотя он старается этого не показывать.
— Вряд ли он будет в восторге от роли отца невесты, хотя Грейс постарается убедить его в том, что самый главный мужчина в ее жизни — именно он. И уж совсем ему не понравится, когда она сделает его дедом…
— Значит, вы не поедете на свадьбу? — спокойно спросил Майкл.
— Свадьбы — не мое амплуа, — резко ответила Венди и с жаром добавила: — Нет, я не поеду — и вряд ли по мне там будут тосковать. Меня пригласили только из вежливости. Не сомневаюсь, что кто-то, может быть, даже сама Грейс, должен был напомнить ему о моем существовании.
— Мой отец хотел бы вообще забыть, что я существую на белом свете. Я никогда не отвечала его понятиям о том, какой должна быть дочь, понимаете… Меня нельзя было демонстрировать друзьям в качестве хорошенькой, обожающей его маленькой девочки. Грейс подходит для этой роли гораздо лучше, чем я.
— Позднее, стоило мне приехать, как начинались разговоры о том, что я не выполняю традиционной женской обязанности и не украшаю собой особу какого-нибудь импозантного мужчины. Не столь импозантного, разумеется, как мой отец.
Внезапно Венди заметила, что не только подняла голос гораздо выше обычного для нее ровного и холодного тона, к ее стыду, он еще и звучал откровенно эмоционально. Что это с ней такое происходит? Что на нее нашло, что заставило ее рассказать — вернее, выдать — о себе так много?
Майкл наблюдал за тем, как сменяются эмоции на ее лице — гнев, смущение, тревога, недоверие и, самая красноречивая из всех, боль, и ему хотелось обнять ее, помочь ей найти себя, излечить все ее раны, показать, что она не права, что без всяких оговорок достойна быть любимой такой, какова она есть. Но Майкл также знал и то, как отреагирует Венди, если он покажет ей, что знает, насколько уязвима она под этим своим щитом из колючей гордости и ядовитого цинизма.
— Если хотите, я могу поехать с вами на эту свадьбу, — сказал он.
Предложение застало Венди врасплох. Она и так была зла на себя и совершенно сбита с толку своим, столь не свойственным ей, поведением. Слова Майкла привели ее в полное замешательство, лишили присущей способности находить быстрые, остроумные, едкие ответы. Все, на что оказалась способна Венди, это спросить внезапно охрипшим голосом:
— Почему?
У Майкла, понятно, не было никакого желания сообщить ей истинную причину. Вместо этого он просто пожал плечами и ответил:
— А почему бы и нет?
— Я не поеду, это не имеет никакого смысла, — с жаром выпалила Венди.
— Имеет, еще как имеет, — возразил Майкл. — Это ведь ваш отец, ваша семья…
— У меня нет отца, — решительно сказала она. — И семьи тоже нет, да я в них и не нуждаюсь. Никуда я не поеду.
— Так же, как вы не пошли на вечеринку к Эйлин. Странно, — начал он с обманчивой мягкостью, — не думал, что вы относитесь к типу людей, избегающих ситуаций, в которых они могут почувствовать себя уязвимыми…
— Ничего я не избегаю, — сердито возразила Венди. — Никто и ничто не может заставить меня почувствовать себя уязвимой.
Взгляд Венди предостерегал его от продолжения, но Майкл, не обращая никакого внимания на яростно-вызывающее выражение ее глаз, продолжил:
— Если вы действительно так считаете, то лжете, Венди, не только мне, но, что гораздо важнее, и себе, претендуя…
— Претендуя! — С нее было достаточно. — Я не из тех, кто на что-то претендует, — набросилась она на него. — Вы просто…
Внезапно, к своему ужасу, Венди почувствовала, что не может продолжать: в горле — комок, глаза наполнились слезами. Слезами… Она никогда не плакала. Никогда!
Увидев на ее лице сперва выражение недоумения, а потом и паники, заметив, что глаза ее наполнились слезами, а мышцы горла конвульсивно напряглись, Майкл решил, что настал момент, когда любой мужчина должен перестать прислушиваться к внутреннему голосу, призывающему его к осторожности, и следовать инстинкту.
Сквозь завесу слез Венди видела, что Майкл встает, но не поняла его намерений до тех пор, пока вокруг нее не сомкнулись сильные мужские руки. Одной он нежно поддерживал ее тело, а другой начал ласково поглаживать по плечам и спине. Никогда еще мужчина не обращался с ней подобным образом, не убаюкивал и не успокаивал, как ребенка. Она тоже вела себя так в первый раз — плакала, льнула к нему, ей хотелось, чтобы ее обнимали, хотелось чувствовать себя в безопасности… хотелось быть утешенной…
Майклу, до этого момента почти убедившему себя, что он держит сейчас в руках не желанную и чувственную женщину, а несчастного и жаждущего утешения ребенка, само тело Венди быстро напомнило обратное. Эти теплые, по-женски округлые груди, которые он мог чувствовать и почти видеть под тонкой тканью, никак не могли принадлежать ребенку. Ему пришло на ум множество причин, по которым он не мог позволить себе поддаться чувствам. Но когда Венди подняла ему навстречу свое лицо и открыла губы, готовясь произнести слова, которые, как он знал, непременно будут содержать едкую и яростную критику его теперешнего поведения, все эти причины сразу стали ему безразличны.
Почему смесь беззащитности и силы на лице женщины, когда ее лицо мокро от слез, а глаза сверкают яростью, всегда вызывают эту старую, как мир, ответную мужскую реакцию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37