Она строила ему глазки, хохотала громче всех над остротами Майка, в общем, вела себя, по мнению Маргарет, просто отвратительно.
Девушка наблюдала за ней исподлобья и уговаривала себя не злиться. Какое ей дело до того, что Пиппа флиртует напропалую с ее новым боссом? Правда, нельзя не заметить, что тот держится стойко. Непроницаем, как всегда.
Терпение Маргарет достигло предела, когда Пиппа, сладко улыбаясь, стала что-то тихонько шептать Филипу. Он слушал, склонив голову и опустив глаза, так что угадать его реакцию было трудно. Маргарет с шумом уронила ложку в тарелочку с пудингом, почувствовав настоящую ревность. Подняв глаза, девушка увидела, что тот смотрит на нее, и покраснела. Неужели он понял, в чем дело? Дай Бог, чтобы ни о чем не догадался. Маргарет включилась в разговор с Майком и Ричардом, подхватила тему, стараясь выкинуть Филипа из головы. В какой-то момент она посмотрела в его сторону и тут же встретилась с ним глазами. Опять он изучает ее…
Маргарет замкнулась и до конца ужина не проронила ни слова. Она помогла Кэтрин собрать посуду, и подруги вышли на кухню.
— Слушай, мне эта Пиппа так на нервы действует, — тихонько сказала Кэтти. — Даже не могла себе представить, что это за штучка.
— Да, неприятная женщина, — согласилась Маргарет.
— Это все Майк. Он в хороших отношениях с Ричардом… Да ладно! Скажи-ка мне лучше, что с тобой? Ходишь, как в воду опущенная. Неужели так расстроилась из-за Эдварда?
Маргарет только покачала головой, не желая пускаться в объяснения. А что сказать? Даже самой близкой подруге невозможно сейчас открыть душу.
— Мэгги, дорогая, тебе известно мое отношение к нему. Я всегда считала, он тебе не пара. Но это не значит, что я не пойму твоих чувств. Если хочешь, давай поговорим.
Маргарет, в отчаянии закусив губу, отмахнулась от нее. Она была на грани истерики. Девушка представила, в каком шоке будет подруга, узнав, что весь вечер она думала вовсе не об Эдварде, а только о Филипе.
Кэтрин озабоченно смотрела на подружку, потом вдруг повернулась к двери и воскликнула:
— Филип, не стоило беспокоиться! Спасибо, большое спасибо!
Оказалось, что в кухню вошел Филип с посудой на большом подносе. Маргарет едва не уронила блюдо, которое все время держала в руках: Филип здесь, совсем рядом!
— Ничего, я люблю помогать, — сказал он.
Они с Кэтти начали о чем-то болтать, а Маргарет похвалила себя, что не стала делиться с подругой самым сокровенным. Да и о чем она могла рассказать? О том, как однажды, очень давно, провела ночь с Филипом, даже не зная на тот момент его имени, и к тому же так напившись, что в результате ничего не смогла запомнить? И что на утро он, к великому ее позору, сам рассказал ей, что они всю ночь занимались любовью? Или объяснить заботливой подруге, что после случившегося она возненавидела себя, стала считать чуть ли не женщиной легкого поведения и вернулась домой, находясь на грани нервного срыва? Открыть Кэтрин свою тайну, поведав, что та кошмарная ночь произвела на нее такое впечатление, что ей потом было противно даже думать об интимных отношениях с мужчинами?
Пришлось бы объяснять и то, что, встретив вновь Филипа Уиллиса, она увидела в нем совсем другого человека, и теперь ее безудержно влечет к нему. Она как дикий зверек, замерзший и запуганный, который инстинктивно тянется к теплу и ласке, но в то же время боится приблизиться к живительному огню и к тем, кто готов проявить сочувствие и понимание.
Маргарет, догадываясь, что нужно немедленно отвлечься, прошла в столовую и стала составлять бокалы и рюмки на поднос. Неужели она так отчаянно влюбилась в Филипа?
Любовь это или нет, но какие-то сильные, неведомые ей раньше чувства она определенно испытывала. Причем осознавала возможные последствия своего увлечения, понимала, насколько это может быть опасно и губительно. Ко всем прочим ее комплексам добавился теперь еще и страх перед Нормой. Уж она-то постарается представить Маргарет на работе как этакую женщину-вамп, не соответствующую «высоким стандартам компании». Но ничего не поделаешь — ни один мужчина не волновал ее так, как Филип!
Она думала когда-то, что любит Майкла, но это была детская влюбленность, ничего общего не имеющая с чувством зрелой женщины. Это все равно, что сравнивать колеблющееся пламя спички с ярким солнечным светом.
А теперь она женщина, и ее отношение к Филипу сложнее, чем хотелось бы в данной ситуации.
Маргарет чувствует его физически, ей кажется, будто они связаны одной нитью. Вот сейчас, даже не поворачивая головы, она угадывает, где он точно находится в комнате, и чутье подскажет ей, если он незаметно приблизится…
Хорошо, что Пиппа затянула его в свои сети, убеждала себя Маргарет. Иначе пришлось бы с ним общаться. Так хоть она не наделает глупостей. Каких? Да могла бы выдать себя с головой, не в состоянии скрыть, что влюблена.
Маргарет предпочла бы сейчас уйти, придумав какое-нибудь оправдание, но ей не хотелось окончательно расстраивать Кэтти, которая и так не в меру обеспокоена ее разрывом с Эдвардом. Она считает, что подружка переживает, поэтому не даст ей спокойно покинуть вечеринку. Кэтти начнет успокаивать, говорить, что Эдвард не стоит ее, что все, что ни делается — к лучшему, и прочее, и прочее в том же духе… А Маргарет, чего доброго, не выдержит и расскажет всю правду о себе и Филипе.
Искушение поделиться с кем-нибудь своей бедой слишком велико. Она чувствует, что действительно хочет поговорить об этом человеке, даже ради того, чтобы лишний раз, произнести его имя. Может быть, выговорившись, она перестанет испытывать невыносимую душевную боль. Да, но как можно рассказать о нем, не вспомнив всего, что произошло пять лет назад?
Маргарет впала в отчаяние. Ей невыносимо захотелось домой, чтобы там, закрывшись в своей комнате, постепенно расслабиться и потихоньку уговорить себя прекратить эти добровольные мучения. Но ей все же пришлось остаться в гостях, общаться, отвечать на какие-то вопросы, слушать Кэтти, рассказывающую бесконечные истории о сыне.
Мэгги заставляла себя улыбаться, но подозревала, что на лице вместо доброжелательной улыбки застыла какая-то жуткая маска. Почему-то все время ей слышался голос Пиппы, казалось, та не замолкает ни на секунду.
В какой-то момент она увидела, что Пиппа стоит вплотную к Филипу, опираясь на его руку и заглядывая ему в глаза. Она прижималась грудью к его боку, что-то чуть слышно говорила, шевеля накрашенными губами. Филип поглядывал на нее с усмешкой и не пытался высвободиться.
Маргарет стало дурно. Ее затрясло не от ревности, а от отвращения, настолько гадко выглядело это наглое заигрывание.
Через минуту Ричард Джонс громко сказал, что им с женой пора идти, так как надо еще отпустить няню, которая сидит с детьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Девушка наблюдала за ней исподлобья и уговаривала себя не злиться. Какое ей дело до того, что Пиппа флиртует напропалую с ее новым боссом? Правда, нельзя не заметить, что тот держится стойко. Непроницаем, как всегда.
Терпение Маргарет достигло предела, когда Пиппа, сладко улыбаясь, стала что-то тихонько шептать Филипу. Он слушал, склонив голову и опустив глаза, так что угадать его реакцию было трудно. Маргарет с шумом уронила ложку в тарелочку с пудингом, почувствовав настоящую ревность. Подняв глаза, девушка увидела, что тот смотрит на нее, и покраснела. Неужели он понял, в чем дело? Дай Бог, чтобы ни о чем не догадался. Маргарет включилась в разговор с Майком и Ричардом, подхватила тему, стараясь выкинуть Филипа из головы. В какой-то момент она посмотрела в его сторону и тут же встретилась с ним глазами. Опять он изучает ее…
Маргарет замкнулась и до конца ужина не проронила ни слова. Она помогла Кэтрин собрать посуду, и подруги вышли на кухню.
— Слушай, мне эта Пиппа так на нервы действует, — тихонько сказала Кэтти. — Даже не могла себе представить, что это за штучка.
— Да, неприятная женщина, — согласилась Маргарет.
— Это все Майк. Он в хороших отношениях с Ричардом… Да ладно! Скажи-ка мне лучше, что с тобой? Ходишь, как в воду опущенная. Неужели так расстроилась из-за Эдварда?
Маргарет только покачала головой, не желая пускаться в объяснения. А что сказать? Даже самой близкой подруге невозможно сейчас открыть душу.
— Мэгги, дорогая, тебе известно мое отношение к нему. Я всегда считала, он тебе не пара. Но это не значит, что я не пойму твоих чувств. Если хочешь, давай поговорим.
Маргарет, в отчаянии закусив губу, отмахнулась от нее. Она была на грани истерики. Девушка представила, в каком шоке будет подруга, узнав, что весь вечер она думала вовсе не об Эдварде, а только о Филипе.
Кэтрин озабоченно смотрела на подружку, потом вдруг повернулась к двери и воскликнула:
— Филип, не стоило беспокоиться! Спасибо, большое спасибо!
Оказалось, что в кухню вошел Филип с посудой на большом подносе. Маргарет едва не уронила блюдо, которое все время держала в руках: Филип здесь, совсем рядом!
— Ничего, я люблю помогать, — сказал он.
Они с Кэтти начали о чем-то болтать, а Маргарет похвалила себя, что не стала делиться с подругой самым сокровенным. Да и о чем она могла рассказать? О том, как однажды, очень давно, провела ночь с Филипом, даже не зная на тот момент его имени, и к тому же так напившись, что в результате ничего не смогла запомнить? И что на утро он, к великому ее позору, сам рассказал ей, что они всю ночь занимались любовью? Или объяснить заботливой подруге, что после случившегося она возненавидела себя, стала считать чуть ли не женщиной легкого поведения и вернулась домой, находясь на грани нервного срыва? Открыть Кэтрин свою тайну, поведав, что та кошмарная ночь произвела на нее такое впечатление, что ей потом было противно даже думать об интимных отношениях с мужчинами?
Пришлось бы объяснять и то, что, встретив вновь Филипа Уиллиса, она увидела в нем совсем другого человека, и теперь ее безудержно влечет к нему. Она как дикий зверек, замерзший и запуганный, который инстинктивно тянется к теплу и ласке, но в то же время боится приблизиться к живительному огню и к тем, кто готов проявить сочувствие и понимание.
Маргарет, догадываясь, что нужно немедленно отвлечься, прошла в столовую и стала составлять бокалы и рюмки на поднос. Неужели она так отчаянно влюбилась в Филипа?
Любовь это или нет, но какие-то сильные, неведомые ей раньше чувства она определенно испытывала. Причем осознавала возможные последствия своего увлечения, понимала, насколько это может быть опасно и губительно. Ко всем прочим ее комплексам добавился теперь еще и страх перед Нормой. Уж она-то постарается представить Маргарет на работе как этакую женщину-вамп, не соответствующую «высоким стандартам компании». Но ничего не поделаешь — ни один мужчина не волновал ее так, как Филип!
Она думала когда-то, что любит Майкла, но это была детская влюбленность, ничего общего не имеющая с чувством зрелой женщины. Это все равно, что сравнивать колеблющееся пламя спички с ярким солнечным светом.
А теперь она женщина, и ее отношение к Филипу сложнее, чем хотелось бы в данной ситуации.
Маргарет чувствует его физически, ей кажется, будто они связаны одной нитью. Вот сейчас, даже не поворачивая головы, она угадывает, где он точно находится в комнате, и чутье подскажет ей, если он незаметно приблизится…
Хорошо, что Пиппа затянула его в свои сети, убеждала себя Маргарет. Иначе пришлось бы с ним общаться. Так хоть она не наделает глупостей. Каких? Да могла бы выдать себя с головой, не в состоянии скрыть, что влюблена.
Маргарет предпочла бы сейчас уйти, придумав какое-нибудь оправдание, но ей не хотелось окончательно расстраивать Кэтти, которая и так не в меру обеспокоена ее разрывом с Эдвардом. Она считает, что подружка переживает, поэтому не даст ей спокойно покинуть вечеринку. Кэтти начнет успокаивать, говорить, что Эдвард не стоит ее, что все, что ни делается — к лучшему, и прочее, и прочее в том же духе… А Маргарет, чего доброго, не выдержит и расскажет всю правду о себе и Филипе.
Искушение поделиться с кем-нибудь своей бедой слишком велико. Она чувствует, что действительно хочет поговорить об этом человеке, даже ради того, чтобы лишний раз, произнести его имя. Может быть, выговорившись, она перестанет испытывать невыносимую душевную боль. Да, но как можно рассказать о нем, не вспомнив всего, что произошло пять лет назад?
Маргарет впала в отчаяние. Ей невыносимо захотелось домой, чтобы там, закрывшись в своей комнате, постепенно расслабиться и потихоньку уговорить себя прекратить эти добровольные мучения. Но ей все же пришлось остаться в гостях, общаться, отвечать на какие-то вопросы, слушать Кэтти, рассказывающую бесконечные истории о сыне.
Мэгги заставляла себя улыбаться, но подозревала, что на лице вместо доброжелательной улыбки застыла какая-то жуткая маска. Почему-то все время ей слышался голос Пиппы, казалось, та не замолкает ни на секунду.
В какой-то момент она увидела, что Пиппа стоит вплотную к Филипу, опираясь на его руку и заглядывая ему в глаза. Она прижималась грудью к его боку, что-то чуть слышно говорила, шевеля накрашенными губами. Филип поглядывал на нее с усмешкой и не пытался высвободиться.
Маргарет стало дурно. Ее затрясло не от ревности, а от отвращения, настолько гадко выглядело это наглое заигрывание.
Через минуту Ричард Джонс громко сказал, что им с женой пора идти, так как надо еще отпустить няню, которая сидит с детьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42