Вот, собственно, и все, что мне известно.
– Ну, спасибо тебе, я еще не знаю, займусь ли этим делом, но информация ценная, – поблагодарил детектив. – Если чего разузнаешь, тут же сообщай. – Василий положил трубку.
– Что-то по нашему делу? – нетерпеливо спросил доктор.
– Да, – вздохнул сыщик. – И насколько далеко мы могли бы уже продвинуться вперед, если бы я выслушал его вчера или хотя бы нынче утром... Профессор Кунгурцев, профессор Кунгурцев... Где-то я слышал эту фамилию, и совсем недавно!
– По-моему, не далее как вчера в «Жаворонках», – припомнил Серапионыч. – Как раз когда мы грибы чистили. Баронесса что-то о нем говорила. Вернее, о его археологических раскопках.
– Значит, расспросим баронессу, – подытожил Василий. – Я еще не знаю, что за всем этим кроется, но чувствую, что нас ждут удивительные сюрпризы и захватывающие приключения!
– Василий Николаич, вы собирались позвонить инспектору Столбовому, -напомнил доктор.
– Да-да, сейчас позвоню. – Василий извлек из-под телефона блокнот и раскрыл его на букве "С".
* * *
Степан Степанович Петрищев надел очки и раскрыл записную книжку на букве "С". Подсел к столику, на котором стоял телефон, снял трубку. Поднес палец к диску, затем отдернул, будто от огня. Встал, прошелся по полутемной комнате, машинально поправил покосившийся скелет какого-то далекого пращура.
– Нет, надо, надо, – сказал профессор то ли пращуру, то ли самому себе. Он вернулся к телефону и решительно набрал номер. Раздался длинный гудок, а за ним еще несколько. – Значит, не судьба, – с облегчением вздохнул профессор и собрался было положить трубку, но тут на другом конце провода что-то щелкнуло.
– Слушаю вас, – раздался приятный женский голос.
– Добрый вечер, Тамара Михайловна. Извините, если разбудил.
– А, вечер добрый, Степан Степаныч. Рада вас слышать. Что-то случилось?
– Случилось, – ответил профессор Петрищев, но тут чья-то рука в темной кожаной перчатке легла на телефон.
* * *
Ресторан «Три яйца всмятку» принадлежал Феликсу Железякину и, подобно своему владельцу, имел по меньшей мере два лица: вечером он преображался в злачное заведение, где спускали неправедно заработанные денежки самые темные личности Кислоярска, но зато днем представлял собой обычную харчевню, где можно было вкусно и недорого пообедать. Вот за обедом-то здесь обычно и собиралась компания добрых знакомых, проводивших трапезу за приятной и интересной беседой.
Однако на сей раз Василий Дубов пришел сюда на пол часа раньше обычного – он собирался до прихода остальных завсегдатаев приватно побеседовать с баронессой Хелен фон Ачкасофф. Ну и, само собой, первым делом детектив поинтересовался, что известно баронессе о профессоре Кунгурцеве.
– А вы что же, Василий Николаич, тоже решили заняться археологией? -засмеялась баронесса. На что Дубов совершенно спокойно, даже обыденно ответил:
– Нет, я устанавливаю причины его смерти.
– Как? Разве он умер?! – вскричала госпожа Хелена.
– Кунгурцев скончался несколько дней назад от огнестрельных ран в поезде Кислоярск – Прилаптийск, – сообщил детектив. – И он же, по всей очевидности, выкинул из окна ту дискету, что обнаружил Владлен Серапионыч.
– Как же это возможно, – потрясенно лепетала баронесса. – Кто мог поднять руку на ученого...
– Между прочим, при нем обнаружили фальшивые документы, – напомнил Василий. – Надеюсь, вы понимаете, уважаемая баронесса, что все это неспроста. Поэтому я хотел бы, чтобы вы сообщили мне, что вам известно о делах и связях профессора Кунгурцева в Кислоярске. Вы говорили, что он вел археологические раскопки на каком-то городище?
– На Гороховом. Это как раз неподалеку от «Жаворонков» – если не сворачивать, а ехать дальше по шоссе, то слева, вдали от дороги, виден холм. Это и есть Горохово городище. Но там он был со своими студентами лет двадцать назад.
Василий что-то записал в блокнот.
– И что они там нашли?
– Насколько мне известно, в основном ценности, имеющие чисто научное значение. В то время я занималась в историческом кружке при Доме пионеров, и наш руководитель пригласил Кунгурцева на очередное занятие. Как сейчас помню, профессор демонстрировал нам всякие черепки и каменные топоры и очень увлекательно о них рассказывал.
– Но не мог ли он обнаружить на этом Гороховом городище нечто, скажем так, более материально ценное?
– Вряд ли, – уверенно ответила баронесса. – Тем более что профессор был там не один, и если бы они что-то накопали, то это раньше или позже стало бы известно. Дело в том, что на городище находилась столица одного древнего кисляцкого княжества... Впрочем, вас эти сведения, кажется, не очень волнуют.
– Нет-нет, еще как волнуют! – деланно завозражал Василий. – Просто сейчас меня куда больше волнует гибель Кунгурцева. Кстати, приезжал ли он в наши края после той экспедиции?
– Да, приезжал и после, – чуть помедлив, произнесла баронесса. – Лет восемь тому обратно, но уже один. Тогда он разыскивал старинные захоронения и обращался ко мне как к специалисту по древнейшей истории нашего края.
– А вам известно что-то об этих захоронениях?
Баронесса ненадолго задумалась, видимо, прикидывая, что говорить, а что нет.
– Если вкратце, то древние кисляки имели обычай хоронить своих правителей в курганах, где устраивались особые гробницы. Тело усопшего специально обрабатывали, хотя и не совсем на египетский манер, но оно тоже неплохо сохранялось. Забальзамированные останки укладывали в каменный гроб, а сердце, считавшееся по их поверьям средоточием души, хоронили отдельно, в сосуде наподобие кувшина, иногда даже в особом помещении. – Как всегда, когда баронесса начинала говорить на историко-археологические темы, в ее глазах загорался радостный блеск, и даже люди, далекие от науки, увлеченно слушали. Однако Василий, памятуя, что в любой момент в зале могут появиться сотрапезники, был вынужден прервать едва начавшуюся лекцию:
– Извините, госпожа Хелена, но меня в настоящий момент более интересуют исследования профессора Кунгурцева.
– Ну, я ему подсказала только общее направление, где чисто теоретически можно было отыскать более-менее сохранившиеся и даже не разграбленные гробницы, – чуть обиженно сказала баронесса, – так как точных мест ни я, ни кто другой не знает. К счастью, а то бы от них давно бы уже ничего не осталось. Но Кунгурцев обладает... обладал, – вздохнула госпожа Хелена, – удивительной интуицией, и ему удалось довольно скоро открыть одно необычайно ценное захоронение.
– Ценное? – чуть не подпрыгнул на стуле Василий.
– О да! – с азартом подхватила баронесса, – Профессор обнаружил гробницу некоего весьма знатного правителя. Там сохранилась и мумия, и останки его слуг и домашних животных, и уникальный барельеф, символизирующий бренность всего земного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
– Ну, спасибо тебе, я еще не знаю, займусь ли этим делом, но информация ценная, – поблагодарил детектив. – Если чего разузнаешь, тут же сообщай. – Василий положил трубку.
– Что-то по нашему делу? – нетерпеливо спросил доктор.
– Да, – вздохнул сыщик. – И насколько далеко мы могли бы уже продвинуться вперед, если бы я выслушал его вчера или хотя бы нынче утром... Профессор Кунгурцев, профессор Кунгурцев... Где-то я слышал эту фамилию, и совсем недавно!
– По-моему, не далее как вчера в «Жаворонках», – припомнил Серапионыч. – Как раз когда мы грибы чистили. Баронесса что-то о нем говорила. Вернее, о его археологических раскопках.
– Значит, расспросим баронессу, – подытожил Василий. – Я еще не знаю, что за всем этим кроется, но чувствую, что нас ждут удивительные сюрпризы и захватывающие приключения!
– Василий Николаич, вы собирались позвонить инспектору Столбовому, -напомнил доктор.
– Да-да, сейчас позвоню. – Василий извлек из-под телефона блокнот и раскрыл его на букве "С".
* * *
Степан Степанович Петрищев надел очки и раскрыл записную книжку на букве "С". Подсел к столику, на котором стоял телефон, снял трубку. Поднес палец к диску, затем отдернул, будто от огня. Встал, прошелся по полутемной комнате, машинально поправил покосившийся скелет какого-то далекого пращура.
– Нет, надо, надо, – сказал профессор то ли пращуру, то ли самому себе. Он вернулся к телефону и решительно набрал номер. Раздался длинный гудок, а за ним еще несколько. – Значит, не судьба, – с облегчением вздохнул профессор и собрался было положить трубку, но тут на другом конце провода что-то щелкнуло.
– Слушаю вас, – раздался приятный женский голос.
– Добрый вечер, Тамара Михайловна. Извините, если разбудил.
– А, вечер добрый, Степан Степаныч. Рада вас слышать. Что-то случилось?
– Случилось, – ответил профессор Петрищев, но тут чья-то рука в темной кожаной перчатке легла на телефон.
* * *
Ресторан «Три яйца всмятку» принадлежал Феликсу Железякину и, подобно своему владельцу, имел по меньшей мере два лица: вечером он преображался в злачное заведение, где спускали неправедно заработанные денежки самые темные личности Кислоярска, но зато днем представлял собой обычную харчевню, где можно было вкусно и недорого пообедать. Вот за обедом-то здесь обычно и собиралась компания добрых знакомых, проводивших трапезу за приятной и интересной беседой.
Однако на сей раз Василий Дубов пришел сюда на пол часа раньше обычного – он собирался до прихода остальных завсегдатаев приватно побеседовать с баронессой Хелен фон Ачкасофф. Ну и, само собой, первым делом детектив поинтересовался, что известно баронессе о профессоре Кунгурцеве.
– А вы что же, Василий Николаич, тоже решили заняться археологией? -засмеялась баронесса. На что Дубов совершенно спокойно, даже обыденно ответил:
– Нет, я устанавливаю причины его смерти.
– Как? Разве он умер?! – вскричала госпожа Хелена.
– Кунгурцев скончался несколько дней назад от огнестрельных ран в поезде Кислоярск – Прилаптийск, – сообщил детектив. – И он же, по всей очевидности, выкинул из окна ту дискету, что обнаружил Владлен Серапионыч.
– Как же это возможно, – потрясенно лепетала баронесса. – Кто мог поднять руку на ученого...
– Между прочим, при нем обнаружили фальшивые документы, – напомнил Василий. – Надеюсь, вы понимаете, уважаемая баронесса, что все это неспроста. Поэтому я хотел бы, чтобы вы сообщили мне, что вам известно о делах и связях профессора Кунгурцева в Кислоярске. Вы говорили, что он вел археологические раскопки на каком-то городище?
– На Гороховом. Это как раз неподалеку от «Жаворонков» – если не сворачивать, а ехать дальше по шоссе, то слева, вдали от дороги, виден холм. Это и есть Горохово городище. Но там он был со своими студентами лет двадцать назад.
Василий что-то записал в блокнот.
– И что они там нашли?
– Насколько мне известно, в основном ценности, имеющие чисто научное значение. В то время я занималась в историческом кружке при Доме пионеров, и наш руководитель пригласил Кунгурцева на очередное занятие. Как сейчас помню, профессор демонстрировал нам всякие черепки и каменные топоры и очень увлекательно о них рассказывал.
– Но не мог ли он обнаружить на этом Гороховом городище нечто, скажем так, более материально ценное?
– Вряд ли, – уверенно ответила баронесса. – Тем более что профессор был там не один, и если бы они что-то накопали, то это раньше или позже стало бы известно. Дело в том, что на городище находилась столица одного древнего кисляцкого княжества... Впрочем, вас эти сведения, кажется, не очень волнуют.
– Нет-нет, еще как волнуют! – деланно завозражал Василий. – Просто сейчас меня куда больше волнует гибель Кунгурцева. Кстати, приезжал ли он в наши края после той экспедиции?
– Да, приезжал и после, – чуть помедлив, произнесла баронесса. – Лет восемь тому обратно, но уже один. Тогда он разыскивал старинные захоронения и обращался ко мне как к специалисту по древнейшей истории нашего края.
– А вам известно что-то об этих захоронениях?
Баронесса ненадолго задумалась, видимо, прикидывая, что говорить, а что нет.
– Если вкратце, то древние кисляки имели обычай хоронить своих правителей в курганах, где устраивались особые гробницы. Тело усопшего специально обрабатывали, хотя и не совсем на египетский манер, но оно тоже неплохо сохранялось. Забальзамированные останки укладывали в каменный гроб, а сердце, считавшееся по их поверьям средоточием души, хоронили отдельно, в сосуде наподобие кувшина, иногда даже в особом помещении. – Как всегда, когда баронесса начинала говорить на историко-археологические темы, в ее глазах загорался радостный блеск, и даже люди, далекие от науки, увлеченно слушали. Однако Василий, памятуя, что в любой момент в зале могут появиться сотрапезники, был вынужден прервать едва начавшуюся лекцию:
– Извините, госпожа Хелена, но меня в настоящий момент более интересуют исследования профессора Кунгурцева.
– Ну, я ему подсказала только общее направление, где чисто теоретически можно было отыскать более-менее сохранившиеся и даже не разграбленные гробницы, – чуть обиженно сказала баронесса, – так как точных мест ни я, ни кто другой не знает. К счастью, а то бы от них давно бы уже ничего не осталось. Но Кунгурцев обладает... обладал, – вздохнула госпожа Хелена, – удивительной интуицией, и ему удалось довольно скоро открыть одно необычайно ценное захоронение.
– Ценное? – чуть не подпрыгнул на стуле Василий.
– О да! – с азартом подхватила баронесса, – Профессор обнаружил гробницу некоего весьма знатного правителя. Там сохранилась и мумия, и останки его слуг и домашних животных, и уникальный барельеф, символизирующий бренность всего земного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115