После очередного поворота впереди показался прямой участок, но «Москвича» на дороге уже не было.
– В чем дело? – настороженно пробурчал Железякин.
Водитель притормозил машину и извлек из-под сидения потертую карту местности, изданную еще в советское время для нужд военных и чекистов.
– Он мог свернуть только сюда, – пояснил водитель. – Видите, вот эта тонкая линия – лесная дорога.
– Ну и куда она ведет? – деловито спросил Железякин.
– К Чертовым горам, – уверенно пояснил водитель. – Или, по-теперешнему, в Кислоярский нацпарк.
– Ну так что ж мы стоим?! – азартно выкрикнул шеф. – Поехали!
«BMW» взревел и дернулся с места столь резко, что агенты едва не расквасили носы о переднее сидение.
* * *
Странная процессия двигалась по еле заметной тропинке. Впереди уверенно шагал профессор Петрищев, освещая путь карманным фонариком. За ним следовал детектив Дубов. В одной руке он тоже держал фонарик, но освещал им не дорогу, а кунгурцевскую карту, пытаясь понять, правильно ли они идут. Следом неторопливо брел доктор Серапионыч с небольшим чемоданчиком, а сзади, почти утопая в ночном мраке, плелся инспектор Столбовой.
Обогнув несколько темных холмов, Петрищев остановился возле одного из них:
– Вот здесь.
– A вы уверены? – засомневался Дубов. На его карте месторасположение кургана с гробницей было отмечено крестиком, однако здесь, на местности, детектив уже совсем не был убежден, что они находятся в искомом месте.
– Ну конечно же уверен, – резко ответил профессор, – иначе не ввязался бы в эту авантюру. Так-так... – Петрищев стал медленно обходить курган, освещая фонариком склоны. – Вот здесь, – уверенно указал он на место, ничем не отличающееся от всей поверхности холма, покрытого пожелтевшей травой и кое-где невысоким кустарником.
– Что здесь? – не понял инспектор.
– Вход в гробницу, – объяснил профессор. – Нужно снять слой дерна, а дальше увидите.
– Ну так вперед! – воскликнул Дубов и принялся прямо руками раскидывать верхний слой. Остальные последовали его примеру, лишь Серапионыч использовал какую-то не то ложечку, не то лопаточку из своего медицинского чемоданчика.
Не пройдя вглубь и пары дециметров, пальцы ночных копателей наткнулись на что-то холодное и твердое.
– Ну, значит, это действительно тут, – удовлетворенно заметил Петрищев. – Давайте копать вширь, пока не почувствуем, что твердая поверхность уходит вглубь.
Еще несколько минут, и изумленным взорам Дубова и его спутников предстала каменная дверь, или, точнее, прямоугольный люк длиной около полутора метров, а шириной – чуть меньше метра. Ничего похожего на замок или скважину на двери не оказалось, лишь сбоку чернело огромное бронзовое кольцо. Василий изо всех сил потянул его, и люк с неприятным скрипом приоткрылся. Из темного чрева кургана повеяло смрадом и затхлостью.
– Ну, господа, кто первый? – предложил детектив, когда люк общими усилиями удалось откинуть.
Отважным первооткрывателем вызвался стать Серапионыч. Взяв у Петрищева фонарь, он смело шагнул в зияющий проем. Правда, справедливости ради отметим, что дополнительной отваги доктору придала его легендарная скляночка, к которой он незаметно для остальных уже успел приложиться по дороге. Через миг из-за люка донесся приглушенный голос Серапионыча:
– Заходите, друзья мои, тут очень даже мило.
Следом за доктором его спутники оказались в гробнице – затхлом помещении с куполообразным потолком, как и было указано в описаниях профессора Кунгурцева. Водя фонариком, Василий внимательно разглядывал то, что осталось после научной экспедиции – пустой каменный гроб и барельеф «Шествие каменных зверей».
– A он, оказывается, составлен из отдельных плит, – не без удивления отметил детектив.
– Ничего удивительного, – проворчал Петрищев. – Целиком его сюда не затащить.
– Но плиты довольно большие, – задумчиво продолжал Дубов.
– Разве это имеет какое-то значение? – спросил Столбовой.
– Очень возможно, очень возможно... – Отыскав на барельефе корову, Василий посветил фонариком вверх и увидел изображение птицы с длинными крыльями и хвостом. – Похожа на ласточку?
– Да, это и есть ласточка, – подтвердил Петрищев. Столбовой и Серапионыч молча с ним согласились.
– Что ж, теперь все сходится, – с удовлетворением сказал Василий. -Ласточка, символ души...
– Василий Николаевич, может быть, хватит говорить загадками? – не выдержал инспектор Столбовой. – Я не спорю, барельеф замечательный, отдаю должное художественному мастерству наших предков, но не ради же осмотра старинных достопримечательностей вы сорвали всех нас с места и на ночь глядя повезли сюда?
– Ну что ж, – согласился Дубов, – сейчас я вкратце познакомлю вас с ходом своих мыслей, а потом мы с вами на практике выясним, насколько он был верен... Или наоборот, неверен. – Василий откашлялся, как лектор перед выступлением. – Когда я разговаривал с баронессой Xелен фон Aчкасофф, то она заверила меня, что древние кисляки хоронили сердце, считавшееся средоточием души, отдельно от тела в особом сосуде. В отчете же профессора Кунгурцева об этом ни слова. Но, с другой стороны, сосуд с сердцем, тем более если он имеет какую-то ценность, могли вынести похитители задолго до Кунгурцева. К тому же баронесса говорила, что сердце может храниться и в отдельном помещении, до которого профессор просто не добрался. Так что отсутствие сосуда с сердцем само по себе ни о чем еще не говорит. То же относится и к предполагаемым драгоценностям, которыми «снабдили» покойника в путь на тот свет. Во-первых, они могли отсутствовать изначально, так как древние кислоярцы отнюдь не всегда хоронили своих правителей вместе с золотыми и прочими дорогостоящими изделиями. Во-вторых, их могли забрать грабители. В-третьих, сам профессор...
– Никогда! – гневно перебил Петрищев. – Он был порядочным человеком! За это его и убили...
– Я не имел в виду, что профессор Кунгурцев что-то присвоил. Здесь другое. Весьма показательна судьба золотого гребня, украшенного национальным орнаментом – единственной драгоценности, которую Кунгурцев, по его словам, нашел в гробнице. Сначала гребень хранился в запасниках Кислоярского музея, а потом пришли оттуда, – Василий неопределенно, но выразительно указал в потолок, – и гребень реквизировали. И знаете, что сказал профессор Кунгурцев, когда директриса музея ему об этом сообщила? «Так я и думал!»
– Что он имел в виду? – удивился Столбовой.
– Элементарно, – вздохнул Дубов. – Покойный профессор прекрасно понимал, в какой стране мы живем. И что все сколько-нибудь ценное тут же будет, извините, просто разворовано.
– И вы полагаете?.. – не договорил Cерапионыч.
– Я полагаю, что Кунгурцев нашел здесь нечто большее, – уверенно подхватил Дубов, – но «обнародовал» только золотой гребень как своего рода пробный шар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115