Я отвернулся и через секунду услышал, как захлопнулась входная дверь. Только тогда я понял, что теперь окончательно остался один.
Глава 9
Следующие три дня я провел в одиночестве, посылая за едой в ресторан и слушая каждую передачу новостей. Телефон не давал мне покоя. Звонили малознакомые люди, справлявшиеся о моем здоровье, друзья, желавшие навестить меня, в чьих голосах проскальзывала обида, когда я отвечал, что самочувствие пока не позволяет мне никого принимать. Наконец я совсем перестал отвечать на звонки. На третье утро доктор Соммерс снял бинты. Не считая плеши на затылке, я был, по его мнению, как новенький. Он сказал, что теперь самое время для морского путешествия. Я ответил, что подумаю, и поскорее сплавил его.
Я начинал жалеть, что так обошелся с Дженни. В моем тогдашнем паническом состоянии мне было просто необходимо остаться одному, но теперь, когда страх отступил, я старался уверить себя, что Рею и Фела никогда не поймают. По всей вероятности, они уже где-нибудь в Мексике или даже в Южной Америке и я могу провести остаток своих дней прикованный к радио и так и не услышать об их аресте. Не позвонить ли Дженни? Я объясню ей, что был не в себе и что теперь, как мне кажется, я способен выдержать морское путешествие. Но согласится ли она забыть о моем поведении и поехать со мной?
Я колебался. Пожалуй, думал я, лучше выждать неделю-другую, а потом, если не будет никаких известий о Морганах, я уеду. Я написал Дженни письмо, в котором постарался объяснить свое поведение плохим самочувствием и сообщал, что теперь мне лучше и мы могли бы отплыть в ближайшем будущем, если она согласна ехать со мной. Но когда я перечитал письмо, оно показалось мне таким неискренним, что я порвал его. На четвертый день я переборол себя и, взяв такси, поехал в магазин. В моем чемоданчике лежало колье Плессинггонов.
Мисс Барлоу, Пьер Мартен и Ганс Клох встретили меня шумными приветствиями. Даже Терри, хотя и без особого энтузиазма, соизволил выразить надежду, что мне лучше. Я прошел в кабинет Тома Льюиса и положил перед ним на стол футляр с колье.
— Том, я хочу рассказать историю об этом колье, — начал я.
Он взглянул на меня довольно холодно, кивнул и стал ждать продолжения. Я рассказал ему правду, как Сидней попросил сохранить перепродажу колье в секрете, как я предупреждал его, что это не этично, и как он настоял на своем.
— Я все знаю, — спокойно сказал Льюис. — Видишь ли, Ларри, от меня мало что утаивается. Я ведал акциями Сиднея, и когда он сказал, что хочет продать блок на сумму в три четверти миллиона, и когда я услышал, что миссис Плессингтон по уши влезла в долги, об остальном было нетрудно догадаться. Меня это не волновало, и я жалею, что так беспокоился Сидней.
— Колье теперь мое, — сказал я, — и я передаю его в распоряжение фирмы, Том. Когда мы его продадим, переделав по проекту Сиднея, все деньги получит фирма.
— Вот так и должен поступать партнер, — согласился он, — но фирма купит у тебя его по той цене, которую уплатил Сидней. Будет по справедливости, верно? Доход от продажи пойдет фирме.
— Отлично. Купи мне акций, Том. Ты смотрел за делами Сиднея, я буду благодарен тебе, если ты займешься и моими делами.
Это ему понравилось, и мы заговорили о делах. Как Мартен, так и Клох оправдали ожидания, и даже Терри вел себя прилично.
— По-моему, тебе пока не стоит браться за работу, Ларри, — продолжал Льюис. — У тебя нездоровый вид. Почему бы тебе не совершить морской круиз?
— Я так и думаю сделать, но только не теперь. Я хочу сейчас заглянуть в пентхаус Сиднея. Перед поездкой мне надо отделаться от своей квартиры и мебели и обосноваться в пентхаусе, так что я пробуду здесь еще с неделю. Если возникнут какие-нибудь затруднения, ты всегда сможешь посоветоваться со мной.
Попрощавшись, я поехал к дому Сиднея. Гарри Грегсон, дневной привратник, приветствовал меня, когда я приблизился к его столу.
— Рад видеть вас снова, мистер Карр, — воскликнул он. — До чего скверная история. Я скучаю по мистеру Сиднею. Он был джентльмен.
— Да. — После паузы я продолжал:
— Я переселюсь в пентхаус, Гарри. У вас есть ключи?
— Да, сэр. Я читал про это в газетах. Я сказал тогда и скажу теперь: всего вам наилучшего, мистер Карр. Здешний персонал очень доволен, что вы будете тут жить.
— Спасибо, Гарри.
— Наверху никто не был с тех пор, как ушла полиция. Там нужно прибраться перед вашим переездом.
— У вас есть адрес Клода, Гарри? Может, он согласится работать у меня?
— А чего же ему не согласиться? Да, у меня есть его телефон. Одну минуточку.
Он вошел в дежурку и, поискав в ящике стола, вернулся с листком бумаги.
— Я слышал, он здорово расстроен.
— Он не заходил сюда после…
— Нет, сэр. Он уехал к своей старушке матери на пару недель, но теперь, может, уже и вернулся.
— Я позвоню ему.
Взяв бумажку и ключи от пентхауса, я продолжал:
— Спасибо, Гарри. Я хочу быстренько оглядеться там. Долго не задержусь.
Поднимаясь в лифте, я вспомнил тот роковой вечер. Я вздрогнул при мысли о том, что войду в дом Сиднея в первый раз после его смерти. Остановившись перед дверью, я заколебался. У меня появилось чувство, близкое к тошноте, но ведь это глупо, сказал я себе. Сидней мертв. Этот чудесный пентхаус теперь принадлежит мне. Он станет моим домом! Нужно освободиться от комплекса вины. Я не виноват в его смерти! В долгие часы одиночества я вновь и вновь твердил себе это. Надо изгнать чувство вины из сознания. Я вставил ключ в замок и шагнул в прихожую. Слыша слабое гудение кондиционера, я остановился, прислушиваясь. Неужели полицейские оставили включенным кондиционер? Разве никто не заходил сюда, чтобы убедиться, что свет и кондиционер выключены? Озадаченный, я толкнул дверь. Передо мной с пистолетом в руке стоял Фел Морган.
* * *
С нижнего этажа послышалось собачье тявканье, невнятное бормотание голосов, потом снова затявкала собака. Я стоял неподвижно, уставившись на пистолет, готовый выплюнуть смерть. Сквозь двойные рамы приглушенно донеслась сирена санитарной машины. Далеко внизу и вдали от меня Парадиз-Сити жил своей жизнью. Я перевел взгляд с пистолета на лицо Фела.
В тот же момент он опустил пистолет и сказал вздрагивающим, испуганным голосом:
— Господи Иисусе! Я думал, пришли легавые.
Тут я увидел, что он испуган еще сильнее, чем я, и приободрился, хотя у меня бешено колотилось сердце и пересохло во рту. Я во все глаза смотрел на него. Что за ужасный вид! Он выглядел настоящей развалиной. Грязный и истощенный, с лицом, заросшим рыжей щетиной. Я чувствовал исходившую от него вонь. На нем был красный пиджак с черными накладными карманами, но его с трудом можно было узнать под слоем грязи. Туфли были заляпаны так, словно он бродил по болоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Глава 9
Следующие три дня я провел в одиночестве, посылая за едой в ресторан и слушая каждую передачу новостей. Телефон не давал мне покоя. Звонили малознакомые люди, справлявшиеся о моем здоровье, друзья, желавшие навестить меня, в чьих голосах проскальзывала обида, когда я отвечал, что самочувствие пока не позволяет мне никого принимать. Наконец я совсем перестал отвечать на звонки. На третье утро доктор Соммерс снял бинты. Не считая плеши на затылке, я был, по его мнению, как новенький. Он сказал, что теперь самое время для морского путешествия. Я ответил, что подумаю, и поскорее сплавил его.
Я начинал жалеть, что так обошелся с Дженни. В моем тогдашнем паническом состоянии мне было просто необходимо остаться одному, но теперь, когда страх отступил, я старался уверить себя, что Рею и Фела никогда не поймают. По всей вероятности, они уже где-нибудь в Мексике или даже в Южной Америке и я могу провести остаток своих дней прикованный к радио и так и не услышать об их аресте. Не позвонить ли Дженни? Я объясню ей, что был не в себе и что теперь, как мне кажется, я способен выдержать морское путешествие. Но согласится ли она забыть о моем поведении и поехать со мной?
Я колебался. Пожалуй, думал я, лучше выждать неделю-другую, а потом, если не будет никаких известий о Морганах, я уеду. Я написал Дженни письмо, в котором постарался объяснить свое поведение плохим самочувствием и сообщал, что теперь мне лучше и мы могли бы отплыть в ближайшем будущем, если она согласна ехать со мной. Но когда я перечитал письмо, оно показалось мне таким неискренним, что я порвал его. На четвертый день я переборол себя и, взяв такси, поехал в магазин. В моем чемоданчике лежало колье Плессинггонов.
Мисс Барлоу, Пьер Мартен и Ганс Клох встретили меня шумными приветствиями. Даже Терри, хотя и без особого энтузиазма, соизволил выразить надежду, что мне лучше. Я прошел в кабинет Тома Льюиса и положил перед ним на стол футляр с колье.
— Том, я хочу рассказать историю об этом колье, — начал я.
Он взглянул на меня довольно холодно, кивнул и стал ждать продолжения. Я рассказал ему правду, как Сидней попросил сохранить перепродажу колье в секрете, как я предупреждал его, что это не этично, и как он настоял на своем.
— Я все знаю, — спокойно сказал Льюис. — Видишь ли, Ларри, от меня мало что утаивается. Я ведал акциями Сиднея, и когда он сказал, что хочет продать блок на сумму в три четверти миллиона, и когда я услышал, что миссис Плессингтон по уши влезла в долги, об остальном было нетрудно догадаться. Меня это не волновало, и я жалею, что так беспокоился Сидней.
— Колье теперь мое, — сказал я, — и я передаю его в распоряжение фирмы, Том. Когда мы его продадим, переделав по проекту Сиднея, все деньги получит фирма.
— Вот так и должен поступать партнер, — согласился он, — но фирма купит у тебя его по той цене, которую уплатил Сидней. Будет по справедливости, верно? Доход от продажи пойдет фирме.
— Отлично. Купи мне акций, Том. Ты смотрел за делами Сиднея, я буду благодарен тебе, если ты займешься и моими делами.
Это ему понравилось, и мы заговорили о делах. Как Мартен, так и Клох оправдали ожидания, и даже Терри вел себя прилично.
— По-моему, тебе пока не стоит браться за работу, Ларри, — продолжал Льюис. — У тебя нездоровый вид. Почему бы тебе не совершить морской круиз?
— Я так и думаю сделать, но только не теперь. Я хочу сейчас заглянуть в пентхаус Сиднея. Перед поездкой мне надо отделаться от своей квартиры и мебели и обосноваться в пентхаусе, так что я пробуду здесь еще с неделю. Если возникнут какие-нибудь затруднения, ты всегда сможешь посоветоваться со мной.
Попрощавшись, я поехал к дому Сиднея. Гарри Грегсон, дневной привратник, приветствовал меня, когда я приблизился к его столу.
— Рад видеть вас снова, мистер Карр, — воскликнул он. — До чего скверная история. Я скучаю по мистеру Сиднею. Он был джентльмен.
— Да. — После паузы я продолжал:
— Я переселюсь в пентхаус, Гарри. У вас есть ключи?
— Да, сэр. Я читал про это в газетах. Я сказал тогда и скажу теперь: всего вам наилучшего, мистер Карр. Здешний персонал очень доволен, что вы будете тут жить.
— Спасибо, Гарри.
— Наверху никто не был с тех пор, как ушла полиция. Там нужно прибраться перед вашим переездом.
— У вас есть адрес Клода, Гарри? Может, он согласится работать у меня?
— А чего же ему не согласиться? Да, у меня есть его телефон. Одну минуточку.
Он вошел в дежурку и, поискав в ящике стола, вернулся с листком бумаги.
— Я слышал, он здорово расстроен.
— Он не заходил сюда после…
— Нет, сэр. Он уехал к своей старушке матери на пару недель, но теперь, может, уже и вернулся.
— Я позвоню ему.
Взяв бумажку и ключи от пентхауса, я продолжал:
— Спасибо, Гарри. Я хочу быстренько оглядеться там. Долго не задержусь.
Поднимаясь в лифте, я вспомнил тот роковой вечер. Я вздрогнул при мысли о том, что войду в дом Сиднея в первый раз после его смерти. Остановившись перед дверью, я заколебался. У меня появилось чувство, близкое к тошноте, но ведь это глупо, сказал я себе. Сидней мертв. Этот чудесный пентхаус теперь принадлежит мне. Он станет моим домом! Нужно освободиться от комплекса вины. Я не виноват в его смерти! В долгие часы одиночества я вновь и вновь твердил себе это. Надо изгнать чувство вины из сознания. Я вставил ключ в замок и шагнул в прихожую. Слыша слабое гудение кондиционера, я остановился, прислушиваясь. Неужели полицейские оставили включенным кондиционер? Разве никто не заходил сюда, чтобы убедиться, что свет и кондиционер выключены? Озадаченный, я толкнул дверь. Передо мной с пистолетом в руке стоял Фел Морган.
* * *
С нижнего этажа послышалось собачье тявканье, невнятное бормотание голосов, потом снова затявкала собака. Я стоял неподвижно, уставившись на пистолет, готовый выплюнуть смерть. Сквозь двойные рамы приглушенно донеслась сирена санитарной машины. Далеко внизу и вдали от меня Парадиз-Сити жил своей жизнью. Я перевел взгляд с пистолета на лицо Фела.
В тот же момент он опустил пистолет и сказал вздрагивающим, испуганным голосом:
— Господи Иисусе! Я думал, пришли легавые.
Тут я увидел, что он испуган еще сильнее, чем я, и приободрился, хотя у меня бешено колотилось сердце и пересохло во рту. Я во все глаза смотрел на него. Что за ужасный вид! Он выглядел настоящей развалиной. Грязный и истощенный, с лицом, заросшим рыжей щетиной. Я чувствовал исходившую от него вонь. На нем был красный пиджак с черными накладными карманами, но его с трудом можно было узнать под слоем грязи. Туфли были заляпаны так, словно он бродил по болоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51