Вместе с иезуитами
усилили свою деятельность и жившие в немецкой слободе протестанты разных толков.
Единый прежде религиозно русский народ стал раскалываться на куски. А
этим самым подготавливалась благоприятная почва для разрушения всех устоев
русской национальной жизни, так что если говорить о бездне, на краю которой, по
мнению историков-западников, находилась Русь накануне восшествия на престол
Петра I , то эта бездна заключалась не в политическом и социальном строе
Московской Руси, не в отсталости от запада, а в отходе от древнего,
уставившегося со времен святого Владимира, понимания Православия и традиционной
обрядности, существовавшей семь веков.(26)
Этот отход не мог не вызвать потрясений в душе народа, не мог не
отозваться самым отрицательным образом на его дальнейшей судьбе.
"...Среди старообрядцев, наблюдающих гибель истинной церкви и ожидающих
скорого наступления кончины мира, развилось движение ускорить уход из
зараженного ересью мира и унаследовать царство небесное путем пострадания за
веру, именно самосожжения. Это течение мысли нашло поддержку и у протопопа
Аввакума, который также призывал свою паству пострадать за веру, потерпеть здесь
в огня небольшое время и затем унаследовать на вечно царство небесное. И сам он
кончил жизнь на костре по приказу правительства. Однако при жизни Аввакума это
движение не имело еще большего распространения. Оно значительно усилилось при
правительнице Софьи после неудачной попытки вожаков старообрядчества (священники
Сергий, Никита Пустосвят и некоторые др.) поднять стрельцов против патриарха и
церкви (1682 г.).
Воинские команды посылались для разорения скитов и центров
старообрядчества и ареста главарей и упорствующих. Появление таких команд
усиливало эпидемию самосожжения. Считаю, что до 20.000 человек старообрядцев
погибло этой ужасной смертью". (27)
VIII
Роль раскола в дальнейшем развитии русской православной церкви, правильно
определяет проф. В. Рязановский в своем "Обзоре русской культуры". "Что касается
положения русской православной церкви после раскола, то ее положения внешне не
изменилось, но раскол несомненно имел неблагоприятные последствия. Он ослабил
церковь изнутри благодаря уходу довольно значительного числа верующих и
благодаря последовавшей затем розни в церкви — борьбе с ушедшими в раскол. В
этой борьбе церковь, точнее церковная иерархия, больше прибегала к помощи
государства, чем прежде, больше сближалась с ним и подпадала под его влияние.
Все это и создало почву для церковной реформы Петра I и начала XVIII века".
(28)
Раскол, подорвав народную веру, обессилил церковную организацию и внес
путаницу в народное мировоззрение. Утеряв чистоту самобытного религиозного
мировоззрения, разделившись на два лагеря, народ не смог отстоять подчинения
церкви государству, которое провел Петр, Подчинение церкви государству, это
характерная идея протестантской Европы, которой подражал во всем Петр. Понимание
церкви в результате раскола спуталось не только у рядового человека тогдашней
Руси, но и у самого Петра. Нельзя не согласиться с Львом Тихомировым, (29) что
"факт истории состоит в том, что без церковной смуты такая ломка была бы
невозможна даже и для Петра. В данную минуту она стала возможна, во-первых,
психологически — так как понимание церкви подорвалось и у самого Петра: и у
него, как у множества других стал вопрос: где церковь?"
Идее Святой Руси, — Петр I противопоставил идею светского государства и
светской культуры. С Петром пришло на Русь совершенно другое просвещение, идущее
от иного корня. В первом случае целью было небо, здесь — земля. В первом случае
законодателям был Бог, здесь — автономный человек с его силой научного разума. В
одном случае критерием поведения было мистическое начало греха, в другом —
утилитарная мораль общежития.
В "Духовном Регламенте", изданном Петром, — Никон по своему "замаху"
сравнивается с папами, добивавшимися абсолютной власти над церковью. И
действительно идея патриаршества, в том виде, как ее понимал Никон глубоко чужда
духу православия, это есть идея церковного самодержавия, при котором церковь
должна подчинить себе государство, то есть идея папства. Если бы Никон добился
чего хотел, он бы сделался православным папой. Упреки, которые делаются в
"Духовном регламенте" справедливы, но сам "Духовный регламент" есть
свидетельство величайшего насилия Петра над русской церковью.
Личности Никона и Петра очень похожи друг на друга. Похожи друг на друга
по своим методам и крайностям и реформы Никона и Петра, которые на самом деле
вовсе никакие не реформы, а самые настоящие революции, и очень жестокие
революции, оставившие ужасный след в русской истории и приведшие в конце концов
Россию к большевизму.
Никон действовал в церкви как Петр I, Петр I действовал в государстве,
как Никон.
Сходство основных черт характера Никона и Петра Первого очень ясно видно
из следующей характеристики Никона Ключевским: "У него была слабость, которою
страдают нередко сильные, но мало выдержанные люди: он скучал покоем, не умел
терпеливо выжидать, ему постоянно нужна была тревога, увлечение, смелою ли
мыслью, или широким предприятием, даже просто хотя бы ссоры с противным
человеком". Таким же человеком был и Петр I .
Что является величайшим счастьем в жизни народа? — спрашивает Достоевский
в "Дневнике писателя за 1876 год", и отвечает: "Всякому обществу, чтобы
держаться и жить, надо кого-нибудь и что-нибудь уважать непременно, и, главное,
всем обществом, а не то, чтобы каждому как он хочет про себя". "Всякая высшая и
единящая мысль и всякое верное единящее всех чувство — есть величайшее счастье в
жизни нации".
В результате раскола и возникшей, в значительной степени благодаря ему,
революции (так называемых "реформ" Петра), русское общество на целые столетия,
вплоть до наших дней, лишилось величайшего счастья в жизни нации — единящих всю
нацию чувств, когда царь думал и верил также как весь народ.
В очерке "Русские в Латвии" еврейский журналист А. Седой пишет, что для
современных русских старообрядцев в Латвии характерны: "...Тишина, строгость и
благолепие". Эти черты старообрядчества показывают, чем была бы Россия, не
исковеркай Никон и Петр национальные начала жизни.
Европейское умственное иго, которого опасался еще Александр Невский и во
имя спасения от которого добровольно пошел в физическую неволю к монголам, стало
возможно только благодаря расколу, который определил собой страстный
подражательный характер реформ Петра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
усилили свою деятельность и жившие в немецкой слободе протестанты разных толков.
Единый прежде религиозно русский народ стал раскалываться на куски. А
этим самым подготавливалась благоприятная почва для разрушения всех устоев
русской национальной жизни, так что если говорить о бездне, на краю которой, по
мнению историков-западников, находилась Русь накануне восшествия на престол
Петра I , то эта бездна заключалась не в политическом и социальном строе
Московской Руси, не в отсталости от запада, а в отходе от древнего,
уставившегося со времен святого Владимира, понимания Православия и традиционной
обрядности, существовавшей семь веков.(26)
Этот отход не мог не вызвать потрясений в душе народа, не мог не
отозваться самым отрицательным образом на его дальнейшей судьбе.
"...Среди старообрядцев, наблюдающих гибель истинной церкви и ожидающих
скорого наступления кончины мира, развилось движение ускорить уход из
зараженного ересью мира и унаследовать царство небесное путем пострадания за
веру, именно самосожжения. Это течение мысли нашло поддержку и у протопопа
Аввакума, который также призывал свою паству пострадать за веру, потерпеть здесь
в огня небольшое время и затем унаследовать на вечно царство небесное. И сам он
кончил жизнь на костре по приказу правительства. Однако при жизни Аввакума это
движение не имело еще большего распространения. Оно значительно усилилось при
правительнице Софьи после неудачной попытки вожаков старообрядчества (священники
Сергий, Никита Пустосвят и некоторые др.) поднять стрельцов против патриарха и
церкви (1682 г.).
Воинские команды посылались для разорения скитов и центров
старообрядчества и ареста главарей и упорствующих. Появление таких команд
усиливало эпидемию самосожжения. Считаю, что до 20.000 человек старообрядцев
погибло этой ужасной смертью". (27)
VIII
Роль раскола в дальнейшем развитии русской православной церкви, правильно
определяет проф. В. Рязановский в своем "Обзоре русской культуры". "Что касается
положения русской православной церкви после раскола, то ее положения внешне не
изменилось, но раскол несомненно имел неблагоприятные последствия. Он ослабил
церковь изнутри благодаря уходу довольно значительного числа верующих и
благодаря последовавшей затем розни в церкви — борьбе с ушедшими в раскол. В
этой борьбе церковь, точнее церковная иерархия, больше прибегала к помощи
государства, чем прежде, больше сближалась с ним и подпадала под его влияние.
Все это и создало почву для церковной реформы Петра I и начала XVIII века".
(28)
Раскол, подорвав народную веру, обессилил церковную организацию и внес
путаницу в народное мировоззрение. Утеряв чистоту самобытного религиозного
мировоззрения, разделившись на два лагеря, народ не смог отстоять подчинения
церкви государству, которое провел Петр, Подчинение церкви государству, это
характерная идея протестантской Европы, которой подражал во всем Петр. Понимание
церкви в результате раскола спуталось не только у рядового человека тогдашней
Руси, но и у самого Петра. Нельзя не согласиться с Львом Тихомировым, (29) что
"факт истории состоит в том, что без церковной смуты такая ломка была бы
невозможна даже и для Петра. В данную минуту она стала возможна, во-первых,
психологически — так как понимание церкви подорвалось и у самого Петра: и у
него, как у множества других стал вопрос: где церковь?"
Идее Святой Руси, — Петр I противопоставил идею светского государства и
светской культуры. С Петром пришло на Русь совершенно другое просвещение, идущее
от иного корня. В первом случае целью было небо, здесь — земля. В первом случае
законодателям был Бог, здесь — автономный человек с его силой научного разума. В
одном случае критерием поведения было мистическое начало греха, в другом —
утилитарная мораль общежития.
В "Духовном Регламенте", изданном Петром, — Никон по своему "замаху"
сравнивается с папами, добивавшимися абсолютной власти над церковью. И
действительно идея патриаршества, в том виде, как ее понимал Никон глубоко чужда
духу православия, это есть идея церковного самодержавия, при котором церковь
должна подчинить себе государство, то есть идея папства. Если бы Никон добился
чего хотел, он бы сделался православным папой. Упреки, которые делаются в
"Духовном регламенте" справедливы, но сам "Духовный регламент" есть
свидетельство величайшего насилия Петра над русской церковью.
Личности Никона и Петра очень похожи друг на друга. Похожи друг на друга
по своим методам и крайностям и реформы Никона и Петра, которые на самом деле
вовсе никакие не реформы, а самые настоящие революции, и очень жестокие
революции, оставившие ужасный след в русской истории и приведшие в конце концов
Россию к большевизму.
Никон действовал в церкви как Петр I, Петр I действовал в государстве,
как Никон.
Сходство основных черт характера Никона и Петра Первого очень ясно видно
из следующей характеристики Никона Ключевским: "У него была слабость, которою
страдают нередко сильные, но мало выдержанные люди: он скучал покоем, не умел
терпеливо выжидать, ему постоянно нужна была тревога, увлечение, смелою ли
мыслью, или широким предприятием, даже просто хотя бы ссоры с противным
человеком". Таким же человеком был и Петр I .
Что является величайшим счастьем в жизни народа? — спрашивает Достоевский
в "Дневнике писателя за 1876 год", и отвечает: "Всякому обществу, чтобы
держаться и жить, надо кого-нибудь и что-нибудь уважать непременно, и, главное,
всем обществом, а не то, чтобы каждому как он хочет про себя". "Всякая высшая и
единящая мысль и всякое верное единящее всех чувство — есть величайшее счастье в
жизни нации".
В результате раскола и возникшей, в значительной степени благодаря ему,
революции (так называемых "реформ" Петра), русское общество на целые столетия,
вплоть до наших дней, лишилось величайшего счастья в жизни нации — единящих всю
нацию чувств, когда царь думал и верил также как весь народ.
В очерке "Русские в Латвии" еврейский журналист А. Седой пишет, что для
современных русских старообрядцев в Латвии характерны: "...Тишина, строгость и
благолепие". Эти черты старообрядчества показывают, чем была бы Россия, не
исковеркай Никон и Петр национальные начала жизни.
Европейское умственное иго, которого опасался еще Александр Невский и во
имя спасения от которого добровольно пошел в физическую неволю к монголам, стало
возможно только благодаря расколу, который определил собой страстный
подражательный характер реформ Петра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24