— Я, если захочу, могу тут спрятаться на несколько месяцев и смело ручаюсь, что никто меня не найдет. Впрочем, кроме меня, никто не сумеет отворить двери из залы в коридор.
— Затворил ли ты ее опять-то, болтун этакий?
— Затворил, Сборг.
— Хорошо. Ну, зажигай свой фонарь. Дженкинс, Партеридж, вы тут?
— Здесь, господин.
— Брр!.. Как жутко было мне шагать через трупы товарищей, убитых этим извергом.
— Сам ты изверг! — проворчал Гуттор. — И если только ты попадешься когда-нибудь мне в руки…
— Слезайте скорее, Билль, — шепотом сказал Грундвиг. — Они направляются к нам.
Молодой человек спустился на землю. Грундвиг тоже слез с плеч богатыря.
— Ляжем на пол и притворимся мертвыми, — сказал последний. — Негодяи сюда идут, вероятно, для того, чтобы посмотреть, дышим ли мы еще.
— Вот сила-то необычайная! — продолжал Надод, не скрывая своего восторга. — Не подоспей к нам помощь, он бы нас укокошил всех до одного. Ну, да теперь он уж, наверное, успокоился навсегда. По правде сказать, я бы не желал еще раз встретиться с таким противником.
— Но ты встретишься, негодяй, клянусь Богом! — проворчал Гуттор, лежа на спине поперек ямы.
— Уверен ли ты, что яма достаточна глубока и что они убились до смерти? — спросил Надод.
— Четырнадцать локтей глубины, Сборг, — отвечал мистер Тернепс. — Не разбиться тут нельзя.
— Поторапливайся же, — продолжал Надод. — Свети сюда фонарем. Я хочу удостовериться.
— Тише, Сборг, — предостерег его Боб. — Вы можете тут оступиться и упасть, как они. Позвольте, я поверну коромысло и открою люк.
— Открывай, да поскорей, мне до полуночи нужно поспеть в Вест-Энд.
— Мы слишком симметрично лежим, — торопливо прошептал Грундвиг. — Это может внушить подозрение. Ляжем так, как будто бы мы свалились один на другого, а Гуттор пусть ляжет сверху. Надод подумает, что богатырь окончательно нас задавил.
Едва они успели переменить свое положение, как в яму проник свет фонаря. Гуттор мельком успел заметить, что в правом углу каменная кладка сильно расселась от сырости.
На краю ямы стояли четыре человека: трактирщик Боб, Надод и те два разбойника, которых Сборг перед тем подозвал к себе в темноте. Все четверо с тревожным любопытством разглядывали Гуттора и его товарищей, лежавших на дне ямы. Те разыгрывали свою роль превосходно, и никому в голову не могло прийти, что они живы и только притворяются мертвыми.
— Ну, я думаю, что их дело кончено, — сказал Надод со вздохом облегчения. — Это нам дорого обошлось, но во всяком случае мы теперь обеспечены от того вреда, который они могли причинить нам в будущем.
— Они сразу же расшиблись до смерти, — заметил Боб, вполне поддаваясь на хитрость Грундвига. — Взгляните, гигант придавил собою тех двух, а сам ударился головой прямо о каменную стену.
— Хотелось бы мне удостовериться, не в обмороке ли он только, — продолжал Красноглазый.
— Я думаю, в яму можно на чем-нибудь спуститься, — заметил Дженкинс.
Гуттор вздрогнул всем телом. Оба товарища, лежавшие под ним, задрожали от страха.
— Спуститься никак нельзя, — отвечал Боб, — прежде для этого употреблялась лестница, но она уже давно никуда не годится.
Оба товарища Надода имели при себе оружие.
— Кто-нибудь из вас дайте мне свой пистолет, — обратился к ним Красноглазый.
Гуттор вздрогнул всем телом. Он знал, что бандит стреляет метко.
Надод взял поданный ему Дженкинсом великолепный вилькоксовский пистолет и тщательно осмотрел его.
— Свети мне, Боб, чтобы видна была голова гиганта. Вот увидите, как я снесу ему полчерепа.
Он стал медленно прицеливаться.
Руки богатыря, лежавшие на плечах Грундвига и Билля, тихо пожали эти плечи, и он произнес чуть слышным шепотом:
— Прощайте! Отомстите за меня!
Грянул выстрел.
Пуля, задев висок богатыря и ссадив на нем кожу, вонзилась в камень на вершок от его лица. От камня брызнули мелкие осколки и оцарапали щеки предполагаемого мертвеца. Гуттор не пошевельнулся.
— Этакий я неловкий! — вскричал Надод. — Впрочем, так всегда бывает, когда стреляешь из непривычного оружия. Этим пистолетом надобно целиться на вершок выше того места, в которое желаешь попасть, т.к. у него слишком сильна отдача. Дженкинс, заряди опять! На этот раз я уж не промахнусь… Хотя, впрочем, богатырь наш совершенно мертв, иначе выстрел заставил бы его очнуться. Если я и собираюсь стрелять, то только для того, чтобы загладить свой промах. Дженкинс, клади пороху поменьше. На таком коротком расстоянии достаточно половины заряда.
Грундвиг и Билль переживали ужасные минуты, сознавая, что их товарищ бесповоротно осужден на погибель, но сам Гуттор был спокоен, примирившись с неизбежностью смерти.
В эту решительную минуту вдруг начали медленно бить часы на дворце лондонского лорд-мэра. Надод принялся считать: раз, два, три…
Бой часов казался Биллю и Грундвигу похоронным звоном в честь их верного друга.
— Одиннадцать! — сказал Надод, когда часы кончили бить. — Мы больше не можем терять времени. Спрячь свой пистолет, Дженкинс, а ты, Боб, уйди на минутку. Я должен поговорить с этими господами об очень важных вещах и не хочу, чтобы ты слышал наш разговор. Не вздумай подслушать, иначе я попробую вторично пистолет милорда Рочестера уже на тебе самом. Ступай на улицу и жди нас там. Я тебе потом объясню, что ты должен сделать до прибытия коронера, который, разумеется, явится завтра утром на следствие.
Трактирщик ушел ворча.
Надод продолжал, обращаясь к товарищам:
— Слушайте меня внимательно, потому что, когда мы выйдем на улицу, разговаривать будет уже неудобно. Вот в чем дело. Вы сами лично были очевидцами смерти лорда Эксмута и знаете, что мы в этом случае хлопотали для его брата, адмирала Коллингвуда. Сегодня вечером адмирал должен отдать нам плату за кровь. Ему уже дано знать, что я явлюсь к нему в дом сегодня незадолго до полуночи, чтобы получить условленную сумму в обмен на два документа, которые целиком писаны его рукой и которых вполне достаточно для того, чтобы отправить его на виселицу. Адмирал Коллингвуд — человек, способный на всякую пакость. Он способен поставить меня в такое положение, что я вынужден буду отдать ему оба документа даром, без денег.
— Еще бы! — заметил Дженкинс. — Сто тысяч фунтов стерлингов — сумма аппетитная. Сохранить ее у себя всякому лестно.
— Поэтому я придумал, чтобы вы пошли со мной. Документы я передам одному из вас, и вы будете ждать меня у дверей адмиральского дома. Таким образом, если лорд Коллингвуд сделает на меня покушение, то бумаги будут спасены, и он вынужден будет пойти на сделку. Если же он согласится честно расквитаться со мной, то я постучу в окно, и один из вас принесет мне документ, а другой останется у дверей. Надобно все предусмотреть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— Затворил ли ты ее опять-то, болтун этакий?
— Затворил, Сборг.
— Хорошо. Ну, зажигай свой фонарь. Дженкинс, Партеридж, вы тут?
— Здесь, господин.
— Брр!.. Как жутко было мне шагать через трупы товарищей, убитых этим извергом.
— Сам ты изверг! — проворчал Гуттор. — И если только ты попадешься когда-нибудь мне в руки…
— Слезайте скорее, Билль, — шепотом сказал Грундвиг. — Они направляются к нам.
Молодой человек спустился на землю. Грундвиг тоже слез с плеч богатыря.
— Ляжем на пол и притворимся мертвыми, — сказал последний. — Негодяи сюда идут, вероятно, для того, чтобы посмотреть, дышим ли мы еще.
— Вот сила-то необычайная! — продолжал Надод, не скрывая своего восторга. — Не подоспей к нам помощь, он бы нас укокошил всех до одного. Ну, да теперь он уж, наверное, успокоился навсегда. По правде сказать, я бы не желал еще раз встретиться с таким противником.
— Но ты встретишься, негодяй, клянусь Богом! — проворчал Гуттор, лежа на спине поперек ямы.
— Уверен ли ты, что яма достаточна глубока и что они убились до смерти? — спросил Надод.
— Четырнадцать локтей глубины, Сборг, — отвечал мистер Тернепс. — Не разбиться тут нельзя.
— Поторапливайся же, — продолжал Надод. — Свети сюда фонарем. Я хочу удостовериться.
— Тише, Сборг, — предостерег его Боб. — Вы можете тут оступиться и упасть, как они. Позвольте, я поверну коромысло и открою люк.
— Открывай, да поскорей, мне до полуночи нужно поспеть в Вест-Энд.
— Мы слишком симметрично лежим, — торопливо прошептал Грундвиг. — Это может внушить подозрение. Ляжем так, как будто бы мы свалились один на другого, а Гуттор пусть ляжет сверху. Надод подумает, что богатырь окончательно нас задавил.
Едва они успели переменить свое положение, как в яму проник свет фонаря. Гуттор мельком успел заметить, что в правом углу каменная кладка сильно расселась от сырости.
На краю ямы стояли четыре человека: трактирщик Боб, Надод и те два разбойника, которых Сборг перед тем подозвал к себе в темноте. Все четверо с тревожным любопытством разглядывали Гуттора и его товарищей, лежавших на дне ямы. Те разыгрывали свою роль превосходно, и никому в голову не могло прийти, что они живы и только притворяются мертвыми.
— Ну, я думаю, что их дело кончено, — сказал Надод со вздохом облегчения. — Это нам дорого обошлось, но во всяком случае мы теперь обеспечены от того вреда, который они могли причинить нам в будущем.
— Они сразу же расшиблись до смерти, — заметил Боб, вполне поддаваясь на хитрость Грундвига. — Взгляните, гигант придавил собою тех двух, а сам ударился головой прямо о каменную стену.
— Хотелось бы мне удостовериться, не в обмороке ли он только, — продолжал Красноглазый.
— Я думаю, в яму можно на чем-нибудь спуститься, — заметил Дженкинс.
Гуттор вздрогнул всем телом. Оба товарища, лежавшие под ним, задрожали от страха.
— Спуститься никак нельзя, — отвечал Боб, — прежде для этого употреблялась лестница, но она уже давно никуда не годится.
Оба товарища Надода имели при себе оружие.
— Кто-нибудь из вас дайте мне свой пистолет, — обратился к ним Красноглазый.
Гуттор вздрогнул всем телом. Он знал, что бандит стреляет метко.
Надод взял поданный ему Дженкинсом великолепный вилькоксовский пистолет и тщательно осмотрел его.
— Свети мне, Боб, чтобы видна была голова гиганта. Вот увидите, как я снесу ему полчерепа.
Он стал медленно прицеливаться.
Руки богатыря, лежавшие на плечах Грундвига и Билля, тихо пожали эти плечи, и он произнес чуть слышным шепотом:
— Прощайте! Отомстите за меня!
Грянул выстрел.
Пуля, задев висок богатыря и ссадив на нем кожу, вонзилась в камень на вершок от его лица. От камня брызнули мелкие осколки и оцарапали щеки предполагаемого мертвеца. Гуттор не пошевельнулся.
— Этакий я неловкий! — вскричал Надод. — Впрочем, так всегда бывает, когда стреляешь из непривычного оружия. Этим пистолетом надобно целиться на вершок выше того места, в которое желаешь попасть, т.к. у него слишком сильна отдача. Дженкинс, заряди опять! На этот раз я уж не промахнусь… Хотя, впрочем, богатырь наш совершенно мертв, иначе выстрел заставил бы его очнуться. Если я и собираюсь стрелять, то только для того, чтобы загладить свой промах. Дженкинс, клади пороху поменьше. На таком коротком расстоянии достаточно половины заряда.
Грундвиг и Билль переживали ужасные минуты, сознавая, что их товарищ бесповоротно осужден на погибель, но сам Гуттор был спокоен, примирившись с неизбежностью смерти.
В эту решительную минуту вдруг начали медленно бить часы на дворце лондонского лорд-мэра. Надод принялся считать: раз, два, три…
Бой часов казался Биллю и Грундвигу похоронным звоном в честь их верного друга.
— Одиннадцать! — сказал Надод, когда часы кончили бить. — Мы больше не можем терять времени. Спрячь свой пистолет, Дженкинс, а ты, Боб, уйди на минутку. Я должен поговорить с этими господами об очень важных вещах и не хочу, чтобы ты слышал наш разговор. Не вздумай подслушать, иначе я попробую вторично пистолет милорда Рочестера уже на тебе самом. Ступай на улицу и жди нас там. Я тебе потом объясню, что ты должен сделать до прибытия коронера, который, разумеется, явится завтра утром на следствие.
Трактирщик ушел ворча.
Надод продолжал, обращаясь к товарищам:
— Слушайте меня внимательно, потому что, когда мы выйдем на улицу, разговаривать будет уже неудобно. Вот в чем дело. Вы сами лично были очевидцами смерти лорда Эксмута и знаете, что мы в этом случае хлопотали для его брата, адмирала Коллингвуда. Сегодня вечером адмирал должен отдать нам плату за кровь. Ему уже дано знать, что я явлюсь к нему в дом сегодня незадолго до полуночи, чтобы получить условленную сумму в обмен на два документа, которые целиком писаны его рукой и которых вполне достаточно для того, чтобы отправить его на виселицу. Адмирал Коллингвуд — человек, способный на всякую пакость. Он способен поставить меня в такое положение, что я вынужден буду отдать ему оба документа даром, без денег.
— Еще бы! — заметил Дженкинс. — Сто тысяч фунтов стерлингов — сумма аппетитная. Сохранить ее у себя всякому лестно.
— Поэтому я придумал, чтобы вы пошли со мной. Документы я передам одному из вас, и вы будете ждать меня у дверей адмиральского дома. Таким образом, если лорд Коллингвуд сделает на меня покушение, то бумаги будут спасены, и он вынужден будет пойти на сделку. Если же он согласится честно расквитаться со мной, то я постучу в окно, и один из вас принесет мне документ, а другой останется у дверей. Надобно все предусмотреть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119