— У меня сделался такой сильный припадок невралгии, — сказал он, — что я просто не могу выносить…
Надод в эту минуту был так отвратителен, как никогда.
Эти слова разом переменили направление мыслей у молодых людей. В самом деле, какое значение мог иметь для них этот незнакомый урод, которого они даже никогда не видали? Впрочем, им обоим все-таки захотелось как можно скорее уехать с этого странного корабля. Странным же он казался для них по многим причинам, которых всякий не-моряк даже бы и не заметил. Так, между прочим, им бросилась в глаза какая-то неуловимая фамильярность между офицерами и матросами, совершенно неуместная на военном корабле.
Молодой человек, постарше, сделал знак брату. Тот понял, что нужно поскорее закончить завтрак. Съев несколько бутербродов и выпив по стакану портера, молодые люди стали прощаться с капитаном, против которого у них зародилось смутное подозрение.
— Не смею вас задерживать, господа, — говорил, провожая гостей, Ингольф. — После такой беспокойной ночи вам следует отдохнуть, да и ваши друзья, по всей вероятности, беспокоятся о вас.
— Это верно, капитан, — отвечал старший брат, — и хотя мы вообще делаем продолжительные поездки по морю, но на этот раз обещали отцу скоро вернуться, и он теперь в полном убеждении, что мы совершаем лишь небольшую прогулку по Розольфскому фиорду.
Надод стоял в стороне, по-видимому, все еще чувствуя страшную боль, но это было с его стороны одно притворство. На деле же он внимательно прислушивался к разговору, из которого не проронил ни одного слова.
— Розольфский фиорд! — прошептал он. — Неужели этот дурак Ингольф не догадался спросить, как их зовут?
Как бы отвечая на эту мысль, капитан Вельзевул, к величайшей радости Надода, сказал, обращаясь к молодым морякам:
— Надеюсь, мы не расстанемся, не познакомившись как следует?
И прибавил, раскланиваясь:
— Шведского флота капитан 2-го ранга Эйстен.
Молодые люди вежливо ответили на поклон, и старший из них сказал:
— Моего брата зовут Олаф, а меня — Эдмунд. Мы — сыновья наследного герцога Норрландского. Если вы не торопитесь выйти в море, то мы будем очень рады…
Молодой человек вдруг умолк, услыхав страшный крик Надода — крик не то дикой радости, не то нестерпимой боли. Очевидно, впрочем, то был крик боли, потому что Надод, изнемогая от страданий, пошатываясь, направился по палубе в свою каюту.
Затворив за собой дверь, он с торжествующим видом поднял свою огромную голову и, убежденный, что его никто не может услыхать, вскричал:
— Сыновья герцога Норрландского! Да, это они: моя ненависть почуяла их и узнала… А я-то боялся, что отец отправит их на службу к русскому двору!.. Какое счастье, что они не сказали своего родового имени! Ведь этот дурак Ингольф, со своими рыцарскими чувствами, никогда не согласился помогать мне против них… О, Гаральд Биорн, я не только тебя разорю, я отниму у тебя то, чем ты всего более дорожишь… Ты не сжалился надо мной, когда моя мать умоляла тебя со слезами… Для тебя у меня тоже не будет сострадания… Долго я ждал этого желанного мига.
Когда я работал под кнутом в мрачных казематах Эльсинора, меня удерживала от самоубийства лишь надежда, рано или поздно, тебе отомстить, Гаральд Биорн, исцелиться твоими страданиями, насытиться твоим отчаянием… Этой надеждой я только и жил… О, что за радостный день!.. Нет лучше, нет сладострастнее музыки, чем рыдания и вопли побежденного врага!..
Надод был в эту минуту так отвратителен, как никогда. Волосы у него на голове поднялись дыбом, как шерсть у ощетинившегося зверя, ужасный кровавый глаз дико вращался в своей орбите… Это был не человек, а какое-то чудовище, какое-то сказочное страшилище. Злодея просто душила лютая ненависть, гангреной разъедавшая его сердце.
VI

Важная новость. — Целая эскадра. — Ингольф быстро принимает решение.
Во время этой дикой сцены в каюте другая сцена, еще более животрепещущая, происходила на палубе.
Молодой человек, назвавший себя Эдмундом, докончил свою, прерванную Надодом, фразу, пригласив Ингольфа, если у того есть время, посетить фиорд Розольфсе и его живописные окрестности.
— Мы будем очень рады видеть вас у себя в гостях, — прибавил он. — Мы можем поохотиться вместе на оленя, медведя и волка в обширных норрландских равнинах. Ведь вы наш товарищ, потому что мы тоже моряки.
Открытое, непринужденное обращение Ингольфа и его джентльменская наружность рассеяли все подозрения, на минуту зародившиеся было у Эдмунда.
Я так и предполагал, что вы моряки, — улыбаясь отвечал капитан, — потому что обыкновенные любители не могли бы так прекрасно править судном. Но все-таки я не думаю, что сыновья герцога Норрландского бывали в дальних плаваниях…
— Вы ошибаетесь, капитан, мы с братом состоим на службе во французском военном флоте и в настоящее время пользуемся отпуском с правом вернуться на службу, когда захотим.
— У вас, очевидно, есть протекция, потому что подобные отпуска — по крайней мере в шведском флоте — даются лишь офицерам высших чинов.
Молодые люди ничего не ответили, только улыбнулись.
— Следовательно, вы принимаете наше приглашение? — спросил Эдмунд.
Ингольф не был хозяином своего времени: у него с Надодом было заключено одно тайное условие, с сущностью которого мы скоро познакомим читателей. Поэтому он уже собирался ответить, что с прискорбием отклоняет любезное приглашение, как вдруг к нему подбежал с необычайною торопливостью Альтенс и доложил, что желает поговорить с капитаном по делам службы.
— Извините меня, господа, — сказал капитан своим гостям, — но ведь вы сами знаете: служба не ждет.
Молодые люди поклонились, а Ингольф ушел с Альтенсом в кабинет.
— Что такое? — спросил он, как только затворилась дверь.
— Важная новость, командир мой, — отвечал Альтенс. — На юго-западе показалась эскадра в шесть военных кораблей, я сам видел. Они, наверное, ищут нас.
— Почему это непременно нас?
— А то зачем бы целой эскадре идти в Ледовитый океан?
— Это правда.
— Если даже они не напали на наш след, все же они нас увидят и погонятся за нами.
— Быть может, они уже даже и увидали нас?
— Нет, потому что в таком случае они повернули бы в нашу сторону, а между тем они идут все в прежнем направлении…
— Куда же они идут?
— По-видимому, на запад.
— Стало быть, они от нас удаляются?
— Да, они еще не видят нас, но пройдет час, не более — и увидят.
— Ну?
— Ну, и поймают нас, как лисицу в норе, если только мы… Впрочем, не мне вас учить, командир мой…
— Говори, говори, не бойся.
— Если мы не выйдем сейчас же в море и не воспользуемся быстрым ходом «Ральфа».
— Мысль недурная. «Ральф» превосходный ходок.
— Других и нет таких.
— Знаю, но это средство я приберегу под конец, иначе все наши планы разрушатся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119