Некоторые говорят, что ее вызвали именно земляне.
Я покачал головой, скорее сомневаясь, нежели отрицая.
— Это… Ты в этом уверен?
— Доказательства этому я никогда не видел. — Он имел в виду мысли землян. — Я знаю тех, которые верят в то, что видели их. Земляне утверждают, что им неизвестно, откуда пришла чума, что, возможно, ее сотворили облачные киты или что-то на священной земле… — Рифы. — Не знаю. Они создали вакцину, но лишь после того, как многие из нас умерли… или стали стерильными.
Не потому ли я видел так мало детей во Фриктауне? Не из-за этого ли его голос срывался, когда он разговаривал с Перримидом? Не поэтому ли он жил один и не желал обзаводиться другой семьей, кроме Мийи и ее сестры? Я не стал его об этом спрашивать, не мог.
— Ты знал… о патриотах, о Наох, о том, что замышляла Мийа?
— Нет, — сказал он почти сердито. — До сих пор не знал. Я давно не видел Наох. Она была резка — она резка всегда… — Он замолчал. — Мийа была совсем маленькая, когда их родители умерли. Возможно, она не помнит их, как Наох. — Его взгляд стал отрешенным. — Путь для Наох всегда представлял собой прямую линию… Мийа однажды сказала мне, что Путь ведет к мудрости, а не к счастью.
— Ясно, — пробормотал я. — Это то, чему учит их Путь, который выбрала Наох. Она как зыбучий песок поглотила Мийю и остальных патриотов.
Он кивнул, опуская голову на руки.
— Я всегда думал, что Мийа сильнее и даром, и рассудительностью. Но может быть, болезнь Наох сильнее их обеих.
— Мийа сказала, что «видение» Наох сделало ее дар более могущественным, или у нее появилось больше причин, чтобы пользоваться им.
— Я в своей жизни видел достаточно искажений дара. Я верю в то, что возможно все. — Тяжелая покорность судьбе звучала в его голосе.
— Мийа любит Джеби, возможно, слишком любит… — Слова вонзались мне в глотку, как иголки, Мийа не должна была так любить его, учитывая то, кем была она и кем был он. Но потерять его, зная, что она больше никогда его не увидит, что у нее никогда не будет детей… — Она боится потерять его, отдав им, — сказал я наконец. — Это делает ее уязвимой.
Не увлекайся. Вот чему учил меня Старый город. Цена слишком высока. Надежда, доверие, любовь — только камни на твоей шее, когда ты уже идешь ко дну. Но в мою жизнь вошла Джули Та Минг и дала мне понять, что лишь доверие, протянутая дружеская рука могут спасти тебя.
Сейчас, сидя здесь, я в первый раз с того момента задумался: не права ли была улица?
— Что тебя связывает с Мийей? — внезапно резко спросил меня Хэньен.
Я, вздрогнув, поднял глаза:
— Я… Мы… — Я сделал глубокий вдох. — Нэшиертах… — Сказав это, я понял, что права была всегда Джули Та Минг.
— Нэшиертах? — Он уставился на меня. Интересно, что показалось ему более невозможным: то, что она может испытывать какие-либо чувства к такому умственному калеке, как я, или же то, что такой, как я, вообще может кого-либо любить?
Он дотянулся до моего плеча и легко коснулся его, словно мыслью. И улыбнулся улыбкой, полной боли, перед тем как убрать руку. Не знаю, кто из нас был более удивлен.
Я обхватил голову руками, всматриваясь в темные годы истории гидранов, запечатленные в рисунке деревянной столешницы.
— Я должен найти Мийю, — сказал я наконец. Он не ответил, и мне пришлось посмотреть ему в глаза. — Но как? Скажи, как мне сделать это? Ты наверняка можешь… отыскать в пространстве ее мысли, если так давно ее знаешь.
Морщины на его постаревшем лице стали глубже. Он казался полностью истощенным необходимостью принимать решения любой срочности, любой важности.
— Возможно, я смогу найти ее, если она в городе. Если Наох забрала Мийю куда-нибудь в другое место, это будет невозможно. Но сначала мне нужно выспаться. И тебе следует отдохнуть, иначе ничего хорошего не получится. — Он медленно поднялся.
Я открыл было рот, чтобы сказать, что у нас нет времени, но перевел взгляд на свое обессилевшее тело, распластавшееся на столешнице, и согласился.
— Тебя ждет постель, — он указал на боковую комнату и скрылся, как привидение, в дверях темной комнаты.
В спальне, куда Хэньен отправил меня, была не кровать, а подвесная койка, располагавшаяся между потолком и полом. Я подошел к ней, положил на нее руки. Койка висела на уровне плеч. Единственным способом, которым я мог на нее взобраться, была левитация. Я вздохнул и стащил постель на пол. Улегшись на твердую, холодную плитку и завернувшись в одеяла, я заснул, даже не успев подумать о сне.
Глава 18
Я проснулся, задыхаясь и обливаясь потом. Отбрасывая сон, в котором меня душили, выкарабкался из обвившихся вокруг тела одеял, я сел, и несколько вдохов еще не мог понять, почему я спал на полу… Неужели я все еще в Старом городе… Нет. Не там. Во Фриктауне.
Я встал и побрел, разгоняя туман сна, в центральную комнату, туда, где я в последний раз видел Хэньена. Светало, но в комнате царил полумрак. Хэньен уже проснулся и сидел, выпрямясь, на стуле, уставившись невидящим взглядом в пустоту.
— Хэньен? — Мое сердце тревожно забилось. Но он не был мертв, он использовал свою пси-энергию, отыскивая Мийю или Наох. Ты выглядел так, будто умер. Не один человек говорил мне это, когда я пользовался даром. Сейчас я понял, почему большинство из твердолобых не любят наблюдать за псионом.
Хэньен внезапно вернулся, выйдя из транса, словно мое появление в комнате было замечено некими чувствительными элементами.
— Удачно? — спросил я, вздрогнув, когда понял, что говорю на стандарте. Я прошел в комнату.
— Удачно? — повторил он, наклонив голову.
— Ищешь их. Нашел?
На его лице отразилось понимание.
— Нет… и да. Пока что я не обнаружил никого из них. Но я проследил пути ДНО. Наох послала их в общину, когда узнала, что Тау сделал с монастырем. Они провозглашают, что время, которое предвидела Наох, пришло, что если сейчас наш народ поднимется, сольется в единый мозг, мы можем вынудить землян оставить этот мир.
— Но это сумасшествие. — Я замолчал: он знал это не хуже меня. — Что они собираются делать? — спросил я, когда он поднялся со стула.
— Я связывался с Советом, мы еще пытаемся, собрав силы, предотвратить распространение болезни.
Просто сидя здесь? Я вспомнил, где нахожусь, и не стал задавать этот вопрос вслух. Когда же я научусь думать не как землянин? Хуже, как отвергнутый землянин.
— А как Мийа и Джеби?
Он покачал головой, снова становясь отстраненным.
— Сначала мы должны остановить других, не то возвращение Джеби не будет иметь смысла.
Я проглотил свой протест и спросил:
— А где Бабушка?
Он слегка нахмурился, концентрируясь:
— Почему ты спрашиваешь о ней?
— Потому что Мийа и Джеби все еще имеют для меня значение, и после того, как ты найдешь Наох, они будут иметь значение для тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Я покачал головой, скорее сомневаясь, нежели отрицая.
— Это… Ты в этом уверен?
— Доказательства этому я никогда не видел. — Он имел в виду мысли землян. — Я знаю тех, которые верят в то, что видели их. Земляне утверждают, что им неизвестно, откуда пришла чума, что, возможно, ее сотворили облачные киты или что-то на священной земле… — Рифы. — Не знаю. Они создали вакцину, но лишь после того, как многие из нас умерли… или стали стерильными.
Не потому ли я видел так мало детей во Фриктауне? Не из-за этого ли его голос срывался, когда он разговаривал с Перримидом? Не поэтому ли он жил один и не желал обзаводиться другой семьей, кроме Мийи и ее сестры? Я не стал его об этом спрашивать, не мог.
— Ты знал… о патриотах, о Наох, о том, что замышляла Мийа?
— Нет, — сказал он почти сердито. — До сих пор не знал. Я давно не видел Наох. Она была резка — она резка всегда… — Он замолчал. — Мийа была совсем маленькая, когда их родители умерли. Возможно, она не помнит их, как Наох. — Его взгляд стал отрешенным. — Путь для Наох всегда представлял собой прямую линию… Мийа однажды сказала мне, что Путь ведет к мудрости, а не к счастью.
— Ясно, — пробормотал я. — Это то, чему учит их Путь, который выбрала Наох. Она как зыбучий песок поглотила Мийю и остальных патриотов.
Он кивнул, опуская голову на руки.
— Я всегда думал, что Мийа сильнее и даром, и рассудительностью. Но может быть, болезнь Наох сильнее их обеих.
— Мийа сказала, что «видение» Наох сделало ее дар более могущественным, или у нее появилось больше причин, чтобы пользоваться им.
— Я в своей жизни видел достаточно искажений дара. Я верю в то, что возможно все. — Тяжелая покорность судьбе звучала в его голосе.
— Мийа любит Джеби, возможно, слишком любит… — Слова вонзались мне в глотку, как иголки, Мийа не должна была так любить его, учитывая то, кем была она и кем был он. Но потерять его, зная, что она больше никогда его не увидит, что у нее никогда не будет детей… — Она боится потерять его, отдав им, — сказал я наконец. — Это делает ее уязвимой.
Не увлекайся. Вот чему учил меня Старый город. Цена слишком высока. Надежда, доверие, любовь — только камни на твоей шее, когда ты уже идешь ко дну. Но в мою жизнь вошла Джули Та Минг и дала мне понять, что лишь доверие, протянутая дружеская рука могут спасти тебя.
Сейчас, сидя здесь, я в первый раз с того момента задумался: не права ли была улица?
— Что тебя связывает с Мийей? — внезапно резко спросил меня Хэньен.
Я, вздрогнув, поднял глаза:
— Я… Мы… — Я сделал глубокий вдох. — Нэшиертах… — Сказав это, я понял, что права была всегда Джули Та Минг.
— Нэшиертах? — Он уставился на меня. Интересно, что показалось ему более невозможным: то, что она может испытывать какие-либо чувства к такому умственному калеке, как я, или же то, что такой, как я, вообще может кого-либо любить?
Он дотянулся до моего плеча и легко коснулся его, словно мыслью. И улыбнулся улыбкой, полной боли, перед тем как убрать руку. Не знаю, кто из нас был более удивлен.
Я обхватил голову руками, всматриваясь в темные годы истории гидранов, запечатленные в рисунке деревянной столешницы.
— Я должен найти Мийю, — сказал я наконец. Он не ответил, и мне пришлось посмотреть ему в глаза. — Но как? Скажи, как мне сделать это? Ты наверняка можешь… отыскать в пространстве ее мысли, если так давно ее знаешь.
Морщины на его постаревшем лице стали глубже. Он казался полностью истощенным необходимостью принимать решения любой срочности, любой важности.
— Возможно, я смогу найти ее, если она в городе. Если Наох забрала Мийю куда-нибудь в другое место, это будет невозможно. Но сначала мне нужно выспаться. И тебе следует отдохнуть, иначе ничего хорошего не получится. — Он медленно поднялся.
Я открыл было рот, чтобы сказать, что у нас нет времени, но перевел взгляд на свое обессилевшее тело, распластавшееся на столешнице, и согласился.
— Тебя ждет постель, — он указал на боковую комнату и скрылся, как привидение, в дверях темной комнаты.
В спальне, куда Хэньен отправил меня, была не кровать, а подвесная койка, располагавшаяся между потолком и полом. Я подошел к ней, положил на нее руки. Койка висела на уровне плеч. Единственным способом, которым я мог на нее взобраться, была левитация. Я вздохнул и стащил постель на пол. Улегшись на твердую, холодную плитку и завернувшись в одеяла, я заснул, даже не успев подумать о сне.
Глава 18
Я проснулся, задыхаясь и обливаясь потом. Отбрасывая сон, в котором меня душили, выкарабкался из обвившихся вокруг тела одеял, я сел, и несколько вдохов еще не мог понять, почему я спал на полу… Неужели я все еще в Старом городе… Нет. Не там. Во Фриктауне.
Я встал и побрел, разгоняя туман сна, в центральную комнату, туда, где я в последний раз видел Хэньена. Светало, но в комнате царил полумрак. Хэньен уже проснулся и сидел, выпрямясь, на стуле, уставившись невидящим взглядом в пустоту.
— Хэньен? — Мое сердце тревожно забилось. Но он не был мертв, он использовал свою пси-энергию, отыскивая Мийю или Наох. Ты выглядел так, будто умер. Не один человек говорил мне это, когда я пользовался даром. Сейчас я понял, почему большинство из твердолобых не любят наблюдать за псионом.
Хэньен внезапно вернулся, выйдя из транса, словно мое появление в комнате было замечено некими чувствительными элементами.
— Удачно? — спросил я, вздрогнув, когда понял, что говорю на стандарте. Я прошел в комнату.
— Удачно? — повторил он, наклонив голову.
— Ищешь их. Нашел?
На его лице отразилось понимание.
— Нет… и да. Пока что я не обнаружил никого из них. Но я проследил пути ДНО. Наох послала их в общину, когда узнала, что Тау сделал с монастырем. Они провозглашают, что время, которое предвидела Наох, пришло, что если сейчас наш народ поднимется, сольется в единый мозг, мы можем вынудить землян оставить этот мир.
— Но это сумасшествие. — Я замолчал: он знал это не хуже меня. — Что они собираются делать? — спросил я, когда он поднялся со стула.
— Я связывался с Советом, мы еще пытаемся, собрав силы, предотвратить распространение болезни.
Просто сидя здесь? Я вспомнил, где нахожусь, и не стал задавать этот вопрос вслух. Когда же я научусь думать не как землянин? Хуже, как отвергнутый землянин.
— А как Мийа и Джеби?
Он покачал головой, снова становясь отстраненным.
— Сначала мы должны остановить других, не то возвращение Джеби не будет иметь смысла.
Я проглотил свой протест и спросил:
— А где Бабушка?
Он слегка нахмурился, концентрируясь:
— Почему ты спрашиваешь о ней?
— Потому что Мийа и Джеби все еще имеют для меня значение, и после того, как ты найдешь Наох, они будут иметь значение для тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130