Ричард Грин в яростном ожесточении теребил бородку.
– Если бы у него было столько же воодушевления в деле с террористами, сколько с этими идиотскими праздниками! Вы знаете, что на его языке означает «небольшой приемчик»? Очередную свадьбу! У него всякий раз новая женитьба по четвергам.
– Простите, – произнес Малко, уверенный, что ослышался.
– Он женится! – злобно сплюнул Грин. – Эта старая развалина обожает свежее мясцо! Вы знаете, что мусульмане имеют право иметь четыре жены... У этого типа одна, но каждый четверг он женится, а в субботу разводится, наделяя отвергнутую роскошным подарком. В основном это египтянки, йеменки или женщины из Саудовской Аравии, и все они бывают счастливы, что их одарил вниманием такой могущественный человек. А он... он закатывает великолепную попойку.
– Для нас, во всяком случае, из нынешней можно извлечь выгоду...
– Может, вам и повезет, – скептически заметил американец.
«Повезет», – подумал Малко. Настроение у него было паршивое. Он хорошо понимал, что палестинские фанатики сделают все возможное, чтобы убить Генри Киссинджера. Вдобавок и советские наверняка подзуживают палестинцев. Для сохранения своего влияния на Ближнем Востоке СССР необходимо, чтобы в этом районе сохранялась напряженная обстановка. Конечно, вряд ли они впутаются в такое дело открыто, но в том, что агенты КГБ могут затесаться и в палестинские ряды, князь не сомневался.
* * *
Малко наклонился к Элеоноре Рикор:
– Не хотите ли пойти со мной к шейху? Одному уж очень не хочется...
Вице-консул улыбнулась, ничего не ответив. В нескольких метрах от них ее любовник, закутанный в великолепную дишдашу, меланхолично бил в маленький барабанчик. Он пригласил Малко с Элеонорой к себе «провести вечер в спокойной обстановке». От нечего делать Малко согласился.
– Если смогу освободиться, приду, – вздохнула Элеонора. – А с Грином вы об этом говорили?
– Это является составной частью нашего расследования.
Негритянка покачала головой:
– Я в этом не сомневалась.
Малко поднялся. Этот вечер втроем действовал ему на нервы. Он знал, что стоит ему выйти, как Махмуд с Элеонорой немедленно начнут заниматься любовью на тех же подушках, на которых он сейчас сидел.
Элеонора проводила его до дверей и весьма официально подала на прощание руку.
– Может, до завтра.
На улице телебашня эксцентричного иранца подымалась к усыпанному звездами небу. Кувейт был недвижен. Но именно в этом хаотически разбросанном городе готовилось покушение на государственного секретаря. Потом мысли Малко перекинулись на Винни Заки. Как она, с ее гордостью, могла жить в стране, где женщине определено место где-то между собакой и верблюдом? Что ни говорите, а женщины иррациональный народ!
* * *
– Заходите! – крикнул Абу Чаржах Малко и Элеоноре.
Бесформенное тело шейха выползало из черных плавок. Он сидел в теплом бассейне, держа на одной руке худую и смуглую будущую «жену», а на другой – жену брата в золотистом купальнике, который едва сдерживал ее непомерно пышные формы. Бассейн был устроен во внутреннем дворике, прямо напротив Персидского залива с его пустынными пляжами. Приглашенные находились тут же, во дворике, и располагались кто на подушках, кто на коврах, кто за низенькими столиками. Среди дюжины самок и самцов можно было увидеть и старую ливанку, содержательницу притона, которая поставляла шейхам Персидского залива девочек и мальчиков и которая являлась организатором нынешней «женитьбы». Она привела с собой шестнадцатилетнюю дочку, стройную и соблазнительную, с глазами газели, возле которой уже увивался шейх. И конечно, при всей честной компании неотлучно пребывали два негра-йеменца, которые со своими саблями скромно сидели в углу. То, что Чаржах деликатно называл «моя хижина» – блистало мрамором и позолотой.
Малко смотрел на Элеонору и не мог ею налюбоваться. Какое поразительно изваянное тело, легкое, словно устремленное ввысь, с высокой маленькой грудью и точеными ногами. Прикрыв глаза, она дремала в тени, чтобы не загореть. Остальные, беря в пример хозяина, непрерывно пили. Чаржах находился в состоянии, уже знакомом Малко. Танцовщица еще не пришла.
– Мне бы очень хотелось, чтобы вы спели, – попросил Малко Элеонору. – Шейх наверняка будет в восторге.
– Ему до меня нет дела, – заметила негритянка. В ее тоне прозвучали ревнивые нотки.
Шейх вылез из бассейна, таща за собой девиц. Забавляясь, он сорвал бюстгальтер со своей «жены». Она пронзительно заверещала. Тотчас же старая сводня ливанка поставила пленку с томными напевами Персидского залива, а шейх захлопал в ладоши и что-то завел гнусавым голосом, пытаясь возбудить в «жене» страсть. Она жеманно захохотала и принялась поводить бедрами, пытаясь весьма непристойно изобразить танец живота. Шейх развалился на подушках, таща за собой жирную жену брата. Тощая «жена», как видно ревнуя, пристроилась рядом. Чаржах и тут порезвился, содрав книзу золотистый купальник и обнажив перед всеми непомерно расползшиеся груди соседки. Все протекало вполне в духе семейства. Откупорив бутылку шампанского, шейх облил обеих женщин. «Жена» взвыла:
– Мне холодно!
– Оближи себя – и согреешься! – заблеял шейх.
Элеонора, потрясенная, смотрела на эту сцену.
– Они не очень-то стыдливы...
Малко дипломатически заметил:
– Это входит в программу их ремесла.
Он не уточнил, какого ремесла. Девицы жадно облизывали друг друга. Чаржах время от времени поливал их шампанским, как поливают соусом жареных цыплят. Вскоре все трое свились в клубок тел, являя собой зрелище самое бесстыдное и сюрреалистическое. Малко с Элеонорой стыдливо опустили глаза. Неожиданно за воротами послышался шум подъезжающего автомобиля, и оба йеменца, словно по команде, стали на изготовку. Один из них, проверив, кто приехал, наклонился над хозяином и что-то ему прошептал. Тот приподнялся на локте и громогласно объявил:
– Прибыла жемчужина Каира – Амина!
В дверях появилась небольшая группа: Амина в мини-юбке и сверкающем бюстгальтере, в черных чулках и на очень высоких каблуках. Ее сопровождали музыканты из ночного клуба. Затуманенным взором вновь прибывшая обвела живописно разбросанные на подушках тела. Старший музыкант склонился перед шейхом в нижайшем поклоне. Абу Чаржах крикнул Малко:
– Та самая?
– Совершенно точно.
Золотая челюсть шейха целиком выставилась наружу. Бассейн, алкоголь и «женитьба» привели его в самое благодушное расположение духа:
– Сейчас она перед вами спляшет, а потом станет вас ублажать...
Это была самая настоящая «Тысяча и одна ночь». Танцовщица скрылась в доме, музыканты расположились в углу, жадно поглядывая на бутылки с вином и коньяком. Чаржах, пристроившись на двух женщинах, как на подушках, потягивал виски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Если бы у него было столько же воодушевления в деле с террористами, сколько с этими идиотскими праздниками! Вы знаете, что на его языке означает «небольшой приемчик»? Очередную свадьбу! У него всякий раз новая женитьба по четвергам.
– Простите, – произнес Малко, уверенный, что ослышался.
– Он женится! – злобно сплюнул Грин. – Эта старая развалина обожает свежее мясцо! Вы знаете, что мусульмане имеют право иметь четыре жены... У этого типа одна, но каждый четверг он женится, а в субботу разводится, наделяя отвергнутую роскошным подарком. В основном это египтянки, йеменки или женщины из Саудовской Аравии, и все они бывают счастливы, что их одарил вниманием такой могущественный человек. А он... он закатывает великолепную попойку.
– Для нас, во всяком случае, из нынешней можно извлечь выгоду...
– Может, вам и повезет, – скептически заметил американец.
«Повезет», – подумал Малко. Настроение у него было паршивое. Он хорошо понимал, что палестинские фанатики сделают все возможное, чтобы убить Генри Киссинджера. Вдобавок и советские наверняка подзуживают палестинцев. Для сохранения своего влияния на Ближнем Востоке СССР необходимо, чтобы в этом районе сохранялась напряженная обстановка. Конечно, вряд ли они впутаются в такое дело открыто, но в том, что агенты КГБ могут затесаться и в палестинские ряды, князь не сомневался.
* * *
Малко наклонился к Элеоноре Рикор:
– Не хотите ли пойти со мной к шейху? Одному уж очень не хочется...
Вице-консул улыбнулась, ничего не ответив. В нескольких метрах от них ее любовник, закутанный в великолепную дишдашу, меланхолично бил в маленький барабанчик. Он пригласил Малко с Элеонорой к себе «провести вечер в спокойной обстановке». От нечего делать Малко согласился.
– Если смогу освободиться, приду, – вздохнула Элеонора. – А с Грином вы об этом говорили?
– Это является составной частью нашего расследования.
Негритянка покачала головой:
– Я в этом не сомневалась.
Малко поднялся. Этот вечер втроем действовал ему на нервы. Он знал, что стоит ему выйти, как Махмуд с Элеонорой немедленно начнут заниматься любовью на тех же подушках, на которых он сейчас сидел.
Элеонора проводила его до дверей и весьма официально подала на прощание руку.
– Может, до завтра.
На улице телебашня эксцентричного иранца подымалась к усыпанному звездами небу. Кувейт был недвижен. Но именно в этом хаотически разбросанном городе готовилось покушение на государственного секретаря. Потом мысли Малко перекинулись на Винни Заки. Как она, с ее гордостью, могла жить в стране, где женщине определено место где-то между собакой и верблюдом? Что ни говорите, а женщины иррациональный народ!
* * *
– Заходите! – крикнул Абу Чаржах Малко и Элеоноре.
Бесформенное тело шейха выползало из черных плавок. Он сидел в теплом бассейне, держа на одной руке худую и смуглую будущую «жену», а на другой – жену брата в золотистом купальнике, который едва сдерживал ее непомерно пышные формы. Бассейн был устроен во внутреннем дворике, прямо напротив Персидского залива с его пустынными пляжами. Приглашенные находились тут же, во дворике, и располагались кто на подушках, кто на коврах, кто за низенькими столиками. Среди дюжины самок и самцов можно было увидеть и старую ливанку, содержательницу притона, которая поставляла шейхам Персидского залива девочек и мальчиков и которая являлась организатором нынешней «женитьбы». Она привела с собой шестнадцатилетнюю дочку, стройную и соблазнительную, с глазами газели, возле которой уже увивался шейх. И конечно, при всей честной компании неотлучно пребывали два негра-йеменца, которые со своими саблями скромно сидели в углу. То, что Чаржах деликатно называл «моя хижина» – блистало мрамором и позолотой.
Малко смотрел на Элеонору и не мог ею налюбоваться. Какое поразительно изваянное тело, легкое, словно устремленное ввысь, с высокой маленькой грудью и точеными ногами. Прикрыв глаза, она дремала в тени, чтобы не загореть. Остальные, беря в пример хозяина, непрерывно пили. Чаржах находился в состоянии, уже знакомом Малко. Танцовщица еще не пришла.
– Мне бы очень хотелось, чтобы вы спели, – попросил Малко Элеонору. – Шейх наверняка будет в восторге.
– Ему до меня нет дела, – заметила негритянка. В ее тоне прозвучали ревнивые нотки.
Шейх вылез из бассейна, таща за собой девиц. Забавляясь, он сорвал бюстгальтер со своей «жены». Она пронзительно заверещала. Тотчас же старая сводня ливанка поставила пленку с томными напевами Персидского залива, а шейх захлопал в ладоши и что-то завел гнусавым голосом, пытаясь возбудить в «жене» страсть. Она жеманно захохотала и принялась поводить бедрами, пытаясь весьма непристойно изобразить танец живота. Шейх развалился на подушках, таща за собой жирную жену брата. Тощая «жена», как видно ревнуя, пристроилась рядом. Чаржах и тут порезвился, содрав книзу золотистый купальник и обнажив перед всеми непомерно расползшиеся груди соседки. Все протекало вполне в духе семейства. Откупорив бутылку шампанского, шейх облил обеих женщин. «Жена» взвыла:
– Мне холодно!
– Оближи себя – и согреешься! – заблеял шейх.
Элеонора, потрясенная, смотрела на эту сцену.
– Они не очень-то стыдливы...
Малко дипломатически заметил:
– Это входит в программу их ремесла.
Он не уточнил, какого ремесла. Девицы жадно облизывали друг друга. Чаржах время от времени поливал их шампанским, как поливают соусом жареных цыплят. Вскоре все трое свились в клубок тел, являя собой зрелище самое бесстыдное и сюрреалистическое. Малко с Элеонорой стыдливо опустили глаза. Неожиданно за воротами послышался шум подъезжающего автомобиля, и оба йеменца, словно по команде, стали на изготовку. Один из них, проверив, кто приехал, наклонился над хозяином и что-то ему прошептал. Тот приподнялся на локте и громогласно объявил:
– Прибыла жемчужина Каира – Амина!
В дверях появилась небольшая группа: Амина в мини-юбке и сверкающем бюстгальтере, в черных чулках и на очень высоких каблуках. Ее сопровождали музыканты из ночного клуба. Затуманенным взором вновь прибывшая обвела живописно разбросанные на подушках тела. Старший музыкант склонился перед шейхом в нижайшем поклоне. Абу Чаржах крикнул Малко:
– Та самая?
– Совершенно точно.
Золотая челюсть шейха целиком выставилась наружу. Бассейн, алкоголь и «женитьба» привели его в самое благодушное расположение духа:
– Сейчас она перед вами спляшет, а потом станет вас ублажать...
Это была самая настоящая «Тысяча и одна ночь». Танцовщица скрылась в доме, музыканты расположились в углу, жадно поглядывая на бутылки с вином и коньяком. Чаржах, пристроившись на двух женщинах, как на подушках, потягивал виски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44