– Теперь я обезображена!.. Я не...
Малко мягко ее остановил:
– Через несколько недель вы станете столь же прекрасной, как прежде. Шейх Чаржах, наверно, вас уведомил, что Кувейт берет на себя все расходы по хирургическому вмешательству, связанному с вашим ранением, и даже за дальнейший уход в Европе. Чтобы у вас не осталось слишком плохих воспоминаний об этой стране.
Это сообщение несколько успокоило девушку. Она пристальней вгляделась в его лицо:
– Но кто вы? Кто такой шейх Чаржах? Что произошло вчера вечером? Я была разбужена выстрелом... Испугалась...
– У вас нет никаких оснований бояться. Случайно вы оказались замешанной в очень опасную историю. Но с этим покончено. Я приду к вам еще раз.
Он поднялся, наклонился над постелью, чтобы поцеловать руку Мариетты, и вышел в сопровождении Ричарда Грина, который казался чудовищно огромным в маленькой комнате.
Не успели они выйти в коридор, как американец заметил:
– Должно быть, не имеет смысла охранять дальше эту девицу.
– Наверно. Надо сказать Чаржаху, чтобы убрал отсюда полицейских.
– Да, что касается Чаржаха... Он ждет нас уже не меньше часа во Дворце мира.
– Это, что же, местная ООН? – улыбнулся Малко.
– Да нет, – отмахнулся Грин, – здоровенная штуковина из мрамора с золотом для особых приемов.
* * *
Круглое черноватое лицо шейха осветилось улыбкой при виде Малко и Грина. Опершись на «бьюик», стоявший в саду Дворца мира, он курил свою неизменную сигарету.
– Я уже начал волноваться. Думал, с вами что-нибудь приключилось.
Надо сказать, что кувейтцы не менее пунктуальны, чем жители Цюриха.
Дворец мира, раскинувшийся в глубине чудесного сада, напоминал мечеть. Одной стороной он выходил на Персидский залив.
– Обычно дворец отводится для глав государств, однако Киссинджера мы причисляем к этому рангу, – сказал Чаржах. – Так распорядился наш дядя эмир.
«Если бы Никсон об этом узнал, – подумал Малко, – с какой яростью начал бы он плеваться!»
Они вошли в овальный зал, который интерьером напоминал помещение кафедрального собора, с той только разницей, что вместо алтаря стоял здоровенный фонтан. Висящие над ним люстры, казалось, были предназначены для освещения средней величины города.
– Это – комната для размышлений, – продолжал шейх.
Мечта мегаломана! В этой резиденции человеку должны приходить в голову только гигантские мысли. Все здесь струилось мрамором, мозаикой и резьбой. Так и ощущалась рука архитектора-египтянина, которому не давали покоя видения пирамид.
Огромный холл окружали бесчисленные роскошно убранные покои.
– Пойдемте, я покажу вам комнаты, – предложил шейх.
Они поднялись по монументальной лестнице, прошли бесчисленное количество коридоров и очутились в помещении, напоминающем теннисный корт, обтянутый красным бархатом.
– Здесь будет располагаться господин Киссинджер, – скромно заметил шейх. – Мы велели ее обновить после посещения пакистанского президента.
Малко приблизился к окнам. Они выходили на Персидский залив. Напротив ничего угрожающего. С этой стороны, по крайней мере, за государственного секретаря можно быть спокойным. Но Чаржах уже тянул его к чему-то, что напоминало термы Каракаллы. Какая-то необъятность из мрамора и золота, в которой плескалось немного воды.
– Как вы думаете, понравится это господину Киссинджеру? – с тревогой спросил шейх.
– Безусловно, если вы добавите еще несколько нубийских рабов, – улыбнулся князь. – Иначе государственному секретарю будет чуть-чуть одиноко.
– Рядом располагается комната для госпожи Киссинджер, – поспешил заверить его собеседник.
– Госпожи Киссинджер не будет, – вмешался Ричард Грин.
– Ах!
Шейх Чаржах был явно разочарован.
Малко поспешил его успокоить:
– Государственный секретарь обычно путешествует со своим гаремом. Поэтому он и летает лишь на «Боинге-707»...
Прошло не меньше пяти секунд, прежде чем до шейха дошел смысл шутки и он стал хохотать. Потом Абу Чаржах взял Линге за локоть.
– Я сам этим займусь... Господину Киссинджеру не придется скучать.
Ричард Грин с оскорбленным видом принялся пощипывать бородку. Он начинал себя спрашивать, для чего, собственно, они тут околачиваются. Единственное место, где он хотел бы видеть государственного секретаря, – это бронированная комната, постоянно запертая на ключ, который бы он носил в своем кармане.
– Государственный секретарь будет счастлив жить в покоях Дворца мира при условии, что он не станет здесь мишенью для палестинцев, – холодно произнес американец.
Шейх уставился на него вытаращенными глазами:
– Мне сообщили, что вчера вы упустили человека, который покушался на Мариетту. Досадно. Теперь будет очень трудно что-либо предпринять. Даже в том случае, если госпожа Заки связана с убийцей. Ее муж слишком могущественный человек. Наш дядя эмир иногда делает ему честь, прислушиваясь к его советам.
Грин пробормотал что-то оскорбительное в адрес эмира, однако Чаржах сделал вид, что не услышал. Видя, что американец и в самом деле чрезвычайно озабочен, шейх положил ему руки на плечи и сказал ободряюще и весело:
– Ничего не бойтесь! Я отвечаю за безопасность государственного секретаря даже в том случае, если вы не сумеете обнаружить террористов!
– Могли бы, во всяком случае, понаблюдать за Абдулом Заки! – с безнадежным отчаянием воскликнул Грин.
Чаржах даже оскорбился:
– Ну конечно же! Но это вопрос весьма и весьма деликатный. К тому же этот господин наверняка начал уже что-то подозревать, – его лицо вдруг озарилось. – Завтра я устраиваю маленький прием. Не хотите ли осчастливить своим присутствием?
Грин с трудом сумел скрыть раздражение:
– Очень бы хотел, ваше превосходительство, но я, извините, на диете...
Шейх, весьма оскорбленный, повернулся к Малко. Как всякий уважающий себя бедуин, он не мог представить, как это можно отказаться от приглашения.
– А вы? – обратился он к князю. – Вы тоже на диете?
Тот улыбнулся.
– Нет. Я буду счастлив вас посетить. – Он с секунду поколебался и, наконец, добавил: – Не мог бы я вас попросить об одном одолжении?
Чаржах вознес к небесам жирненькие ручки.
– Чего вам только угодно!
– Вчера вечером в ночном клубе гостиницы «Фоэниция» я увидел одну танцовщицу. По-моему, ее зовут Амина. Не могли бы вы и ее пригласить?
Шейх буквально затрепетал от счастья.
– Ничего более легкого! Я немедленно же бегу звонить...
Он влез в «бьюик» и стал остервенело бить по телефонным клавишам. Потом произнес какую-то фразу по-арабски, бросил трубку и, сияя, подскочил к Малко.
– Все улажено! Завтра к девяти утра я присылаю за вами машину в «Шератон». Сначала мы искупаемся. У меня превосходный бассейн с подогретой водой.
Он снова влез в «бьюик», завел мотор и через минуту исчез, словно его здесь и не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44