ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

В самом деле, только благодаря ей можно
было избежать того, чтобы, полагая категории в чистом рассудке, вместе с
Платоном считать их врожденными, и на этом основать чрезмерные притязания
на теории о сверхчувственном, которым конца не видно, но которые делают
теологию волшебным фонарем, показывающим призраки; если же категории
считать приобретенными, можно избежать того, чтобы вместе с Эпикуром
ограничить все и всякое применение их, даже применение в практическом
отношении, одними лишь предметами чувств и определяющими основаниями
чувств. Но после того как критика в дедукции категорий доказала: во-первых,
что они не эмпирического происхождения, а имеют a priori свое
местонахождение и источник в чистом рассудке; во-вторых, что так как они
относятся к предметам вообще независимо от созерцания этих предметов, то
они - правда, лишь в применении к эмпирическим предметам - осуществляют
теоретическое познание, но и, примененные к предмету, данному чистым
практическим разумом, служат для определенного мышления, направленного на
сверхчувственное, впрочем лишь постольку, поскольку это мышление
определяется только такими предикатами, которые необходимо относятся к
чистой, a priori данной практической цели и ее возможности. Они впервые
приводят спекулятивное ограничение чистого разума и его практическое
расширение в то отношение равенства, в котором разум вообще может быть
применен целесообразно; этот пример лучше всего доказывает, что путь к
мудрости, дабы он был надежным, удобопроходимым и верным, у нас, людей,
неизбежно должен идти через науку; но только по завершении науки можно
убедиться в том, что она ведет к этой цели.

VIII
О признании истинности из потребности чистого разума

Потребности чистого разума при его спекулятивном применении ведут только к
гипотезам, а потребности чистого практического разума - к постулатам; в
самом деле, в первом случае я в ряду оснований поднимаюсь от производного
так высоко, как я хочу, и нуждаюсь в первооснове не для того, чтобы дать
этому производному (например, причинной связи вещей и изменений в мире)
объективную реальность, а только для того, чтобы полностью удовлетворить
свой пытливый разум в исследовании этого производного. Так, я вижу порядок
и целесообразность в природе и мне надобно переходить к спекуляции не для
того, чтобы убедиться в их действительности, а только для того, чтобы
объяснить их и предполагать божество как их причину; и тогда, ввиду того
что заключение от действия к определенной причине, в особенности к столь
точно и столь полностью определенной причине, какую мы мыслим в боге,
всегда ненадежно и сомнительно, такое предположение может быть развито в
лучшем случае до степени самого разумного для нас, людей, мнения (5).
Потребность же чистого практического разума основана на долге - делать
нечто (высшее благо) предметом моей воли, чтобы содействовать ему всеми
моими силами; но для этого я должен допустить возможность его, стало быть и
условия этой возможности, а именно бога, свободу и бессмертие, так как
своим спекулятивным разумом я доказать их не могу, хотя и не могу
опровергнуть. Этот долг основывается, правда, на совершенно независимом от
этих последних допущений и самом по себе аподиктически достоверном законе,
а именно на моральном законе, и постольку не нуждается в какой-либо иной
поддержке теоретического мнения о внутреннем характере вещей, о скрытой
цели миропорядка или властвующего над ним правителя, чтобы полностью
обязать нас к безусловно законосообразным поступкам. Но субъективный эффект
этого закона, а именно соответствующее ему и необходимое благодаря ему
стремление содействовать практически возможному высшему благу, предполагает
по крайней мере то, что последнее возможно; в противном случае было бы
практически невозможно стремиться к объекту понятия, которое в сущности
пусто и лишено объекта. А вышеуказанные постулаты касаются только
физических или метафизических, одним словом, содержащихся в природе вещей
условий возможности высшего блага, но не ради той или другой спекулятивной
цели, а только ради практически необходимой цели, присущей воле чистого
разума, которая здесь не выбирает, а повинуется неукоснительному велению
разума; это веление имеет объективно свое основание в характере вещей,
поскольку чистый разум должен судить о них в общей форме, и основываться не
на склонности, которая ради того, чего мы желаем из одних только
субъективных оснований, отнюдь не вправе считать средства для этого
возможными или предмет [желания] - действительным. Следовательно, это
безусловно необходимая потребность и допущение ее оправдано не только как
дозволительная гипотеза, но и как постулат в практическом отношении; и если
признать, что чистый моральный закон как веление (не как правило
благоразумия) безусловно обязателен для каждого, то честный человек может,
конечно, сказать: я хочу, чтобы был бог, чтобы мое существование в этом
мире имело свое продолжение и вне природной связи в мире чистого рассудка,
чтобы, наконец, мое существование было бесконечным; я настаиваю на этом и
не позволю отнять у себя этой веры, ведь это единственный случай, где мой
интерес, поскольку я не смею в нем ничем поступиться, неизбежно определяет
мое суждение вопреки всем мудрствованиям, хотя бы я и не был в состоянии
ответить на них или противопоставить им более правдоподобные [соображения]
(6).
Да будет мне дозволено присовокупить здесь еще одно замечание, чтобы
избежать ложных толкований при применении столь необычного еще понятия, как
понятие веры, основанной на чистом практическом разуме. - Может показаться,
будто основанная на разуме вера провозглашается здесь чуть ли не заповедью,
а именно [предписывает ] признавать возможным высшее благо. Но вера,
которая предписывается как заповедь, есть бессмыслица. Если вспомнить
вышеприведенное объяснение того, что требуется признавать в понятии высшего
блага, то увидим, что нельзя приписывать как заповедь признание такой
возможности и что никакие практические намерения не требуют допущения ее;
спекулятивный разум должен признать ее без всякой просьбы, ведь никто не
станет утверждать, что соответствующая моральному закону достойность
разумного существа в мире быть счастливым сама по себе не может быть
связана с соразмерным ей обладанием счастьем. В отношении же первой части
высшего блага, а именно того, что касается нравственности, моральный закон
дает нам заповедь, и сомнение в возможности этой составной части было бы
равносильно сомнению в самом моральном законе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58