В один прекрасный день мы и ваша дочь Клара снова встретимся на вилле «Монкальм», возрожденной из руин. Что до меня, я очень надеюсь на то, что, наконец, скину с себя плащ сагаморов, который не пристало носить на плечах нотариусу, и возвращусь в свою контору в Монреале.
А когда де Водрель, мучимый беспокойством за дочь, беседовал об этом с Томом Арше, фермер отвечал ему:
— Разве мы с вами не одна семья, хозяин? Если вы боитесь за барышню де Водрель, почему бы вам не отправить ее к моей супружнице Катерине? Там, на ферме «Шипоган», она будет в безопасности, а вы явитесь за ней туда, как только появится такая возможность.
Но де Водрель больше не строил иллюзий относительно состояния своего здоровья. Зная, что болен неизлечимо, он решил обеспечить будущее Клары так, как этого ему давно хотелось.
Он знал о любви Винсента Годжа к своей дочери и думал, что она взаимна. Он даже заподозрить не мог, что сердце Клары занято кем-то другим. Несомненно, если она только представит себе, в каком одиночестве останется после смерти отца, она поймет необходимость найти себе опору в этом мире. И что в этом случае может быть надежнее, чем любовь Винсента Годжа, уже связанного с нею узами совместной борьбы?
И де Водрель решил добиться осуществления своего заветного желания. Он не сомневался в чувствах Винсента Годжа и не мог сомневаться в чувствах Клары. Он поставит их рядом друг с другом, поговорит с ними начистоту, соединит их руки. И тогда перед смертью у него останется лишь одно-единственное сожаление — что он не смог вернуть своей стране независимость.
Винсенту Годжу передали просьбу прийти к ним вечером 16 декабря.
Де Водрель с дочерью занимал небольшой домик, стоявший на восточном берегу острова, напротив деревни Шлоссер.
Бриджета тоже жила здесь, но она никогда не покидала дома днем. Несчастная женщина обыкновенно выходила на улицу, когда становилось совсем темно, и прогуливалась, погрузившись в горькие раздумья об обоих своих сыновьях — Жане, погибшем за дело нации, и Джоане, о котором у нее не было никаких известий и который, быть может, ожидал смерти где-нибудь в застенках Квебека или Монреаля.
Более того, Бриджета никому не показывалась на глаза и в самом доме, где де Водрель и его дочь платили ей гостеприимством за то, что нашли его в свое время у нее в «Запертом доме». Не то чтобы она опасалась быть узнанной или того, что ей бросят в лицо ее имя. Ведь никто не мог бы заподозрить в ней жену Симона Моргаза. Но ей вполне хватало того, что она жила под кровом де Водреля и что Клара выказывала ей привязанность и дочернее уважение.
Винсент Годж явился на встречу точно в назначенное время. Когда он вошел, на часах было ровно восемь.
Бриджета ушла из дому побродить, как обычно, по острову.
Винсент Годж пожал руку де Водрелю и повернулся к Кларе, которая протянула ему свою.
— Мне нужно поговорить с вами об очень важном деле, дорогой Годж, — сказал де Водрель.
— Тогда я оставлю вас, отец, — сказала Клара, направляясь к двери.
— Нет, останься, дитя мое. То, о чем я собираюсь говорить, касается вас обоих.
Он сделал знак Винсенту Годжу сесть напротив своего кресла. Клара опустилась на стул рядом с отцом.
— Друг мой, — начал де Водрель, — жить мне осталось уже недолго. Я это чувствую, я слабею с каждым днем. А потому выслушайте меня так, словно вы находитесь у постели умирающего и слышите его последнее слово.
— Дорогой де Водрель, — горячо возразил Винсент Годж, — вы преувеличиваете...
— И очень огорчаете нас, отец! — добавила Клара.
— Вы огорчите меня еще больше, — сказал де Водрель, — если откажетесь меня понять.
Он долгим взглядом поглядел на них обоих. Затем, обращаясь к Винсенту Годжу, продолжил:
— Друг мой, до сих пор мы всегда говорили с вами только о деле, которому мы, вы и я, посвятили всю жизнь. С моей стороны это вполне естественно, поскольку я — француз и сражался за победу французской Канады. Вы не связаны с нашей страной кровными узами, однако вы, не колеблясь, встали в первых рядах повстанцев...
— Разве американцы и канадцы не братья? — ответил Годж. — И кто знает, может, в один прекрасный день Канада войдет в состав американской конфедерации!..
— Хоть бы настал такой день! — вздохнул де Водрель.
— Да, отец, он настанет! — воскликнула Клара, — он настанет, и вы доживете до него...
— Нет, дитя мое, я не доживу.
— Неужели вы считаете наше дело навсегда погибшим оттого только, что оно побеждено на этот раз? — спросил Винсент Годж.
— Дело, которое зиждется на справедливости и праве, в конце концов, восторжествует, — ответил де Водрель. — Времени, которого не хватит мне, хватит вам, чтобы увидеть это торжество. Да, Годж, вы его увидите и сможете отомстить за вашего отца... вашего отца, погибшего на эшафоте из-за предательства Моргаза!
При этом неожиданно произнесенном имени Клара вздрогнула, будто ей нанесли удар прямо в сердце. Чтобы скрыть краску, залившую ее лицо, она встала и подошла к окну.
— Что с вами, Клара? — спросил Винсент Годж, кинувшись к девушке.
— Тебе нехорошо? — встревожился де Водрель, сделав усилие, чтобы подняться с кресла.
— Нет, отец, пустяки!.. Немного воздуха, и мне станет лучше!
Винсент Годж распахнул одну из створок окна и снова сел напротив де Водреля.
Тот подождал несколько секунд. Затем, когда Клара вернулась на место, он взял ее за руку и обратился к Винсенту Годжу с такими словами:
— Друг мой, хотя революционная борьба заполняла все ваше существование, она все же оставила немного места в вашем сердце и для иного чувства! Да, Годж, я знаю, что вы любите мою дочь, и знаю также, какое уважение она питает к вам. Я смогу умереть спокойно, если вы будете иметь право и обязанность оберегать ее, ведь она останется совсем одна на свете, когда меня не станет! Если она согласна, назовете ли вы ее своей женой?
Клара выдернула у отца свою руку и, устремив взгляд на Годжа, с трепетом ждала его ответа.
— Дорогой де Водрель, — произнес Годж, — вы предлагаете мне величайшее счастье, о котором я только мог мечтать, — счастье быть связанным с вами узами родства. Да, Клара, я люблю вас, люблю давно и всем сердцем. Я не хотел говорить с вами о своей любви, пока не восторжествует наше дело. Но последние события сильно усложнили положение повстанцев. Возможно, пройдет несколько лет, прежде чем они смогут возобновить борьбу. Так не хотите ли вы пожить какое-то время в Америке, уже почти ставшей вам отечеством? Дадите ли вы мне право заменить вам отца, а вашему батюшке — радость назвать меня своим сыном?.. Скажите, Клара, вы хотите этого?
Девушка молчала.
Винсент Годж опустил голову, не решаясь повторить свой вопрос.
— Что ж, дитя мое, — заговорил де Водрель, — ты выслушала меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89