Но нет! Воспоминания раннего детства не смогли изгладиться из его столь живой памяти! Выйдя из леса, окаймлявшего реку, он опять очутился среди лугов, по которым проходил когда-то, отправляясь на паром к реке Св. Лаврентия. Он шел сейчас по этой земле не как чужак, а как ее уроженец. Он не колеблясь выбирал нужные броды, сворачивал на проселочные дороги, срезал углы, чтобы сократить путь. А посему, когда он придет в Шамбли, он, вероятно, без труда вспомнит небольшую площадь, где стоял отчий дом, узнает улицу, по которой обыкновенно возвращался домой, церковь, куда его водила мать, школу, в которой он учился до того, как отправился заканчивать обучение в Монреаль.
Итак, Жану захотелось повидать родные места... В момент, когда он приготовился отдать жизнь в священной борьбе, им овладело непреодолимое желание снова побывать там, где начиналась его несчастная жизнь. Сейчас это был не Жан Безымянный посещающий сторонников реформ в графстве, а мальчик, возвращающийся, быть может в последний раз, в селение, в котором родился и рос.
Жан шел быстрым шагом, чтобы попасть в Шамбли еще засветло и уйти оттуда до рассвета. Он был погружен в мучительные воспоминания, и глаза его не замечали ничего из того, что в другое время привлекло бы его внимание, — ни лосей с лосихами, скрывавшихся в лесной чаще, ни самых разных птиц, порхавших среди деревьев, ни дичи, семенящей по борозде.
Несколько землепашцев были еще заняты последними полевыми работами. Жан отворачивался, чтобы не отвечать на их радушные приветствия, желая пройти по деревне незамеченным и повидать Шамбли так, чтобы его там не увидели.
Было семь часов, когда за деревьями показалась остроконечная колокольня. Ветер донес до него звон колокола. Но Жану отнюдь не хотелось крикнуть в ответ: «Да, это я!.. Я пришел снова побыть среди всего того, что так любил когда-то!.. Я возвращаюсь в родное гнездо!.. Я возвращаюсь к своей колыбели!..»
Он шел молча, снова и снова с ужасом задавая себе один вопрос: «Зачем я пришел сюда?»
Однако колокол гудел не переставая, и Жан понял, что это звонили не к вечерне. К какой же службе тогда сзывал жителей Шамбли колокол в столь поздний час?
— Тем лучше! — сказал себе Жан. — Все будут в церкви, и мне не придется проходить мимо отворенных дверей домов. Меня никто не увидит. Со мной не станут заговаривать. А раз я ни у кого не собираюсь просить ночлег, значит, никто не узнает, что я приходил сюда.
Говоря себе это, он продолжал путь, хотя временами ему неудержимо хотелось повернуть назад. Но нет! Его словно толкала вперед какая-то неодолимая сила.
По мере того как Жан приближался к Шамбли, он все внимательнее смотрел по сторонам. Несмотря на происшедшие за двенадцать лет перемены, он узнавал дома, огороженные загоны, фермы в окрестностях селения.
Добравшись до главной улицы, он пошел крадучись вдоль домов, внешний вид которых оставался столь французским, что можно было вообразить себя в центре какой-нибудь общины XVII века. Вот здесь проживал друг их семьи, у которого Жан проводил иногда свободные дни. Вот тут жил приходской священник, который давал ему первые уроки. Живы ли еще эти славные люди? Затем справа показалось строение повыше. Это было вытянутое в сторону верхнего квартала Шамбли здание училища, куда он ходил каждое утро, — оно возвышалось в нескольких сотнях шагов.
Улица упиралась в церковную площадь. Отцовский дом занимал один из ее углов, слева; фасадом он был обращен к площади, а его задняя стена выходила в сад, сливавшийся в одну зеленую массу с деревьями, со всех сторон обступавшими селение.
Было уже довольно темно. За полуотворенной дверью церкви виднелась толпа людей, слабо освещенная висевшей под сводами люстрой.
Жан уже перестал опасаться, что будет узнан, даже если его здесь еще не забыли, и ему вдруг пришла в голову мысль войти в церковь, смешаться с толпой и побыть на этом вечернем богослужении, преклонить колена на скамье, где он читал молитвы ребенком. Но гораздо сильнее его влекло в противоположный конец площади; взяв влево, он дошел до угла, где стоял отчий дом...
Ему вспомнились мельчайшие подробности: решетка, опоясывавшая небольшой передний дворик, голубятня, высившаяся над зубчатой стеной справа, четыре окна нижнего этажа, дверь посередине, окно на втором этаже, в котором среди украшавших его цветов так часто появлялось лицо матери. Ему было пятнадцать лет, когда он навсегда покинул Шамбли. В этом возрасте все предметы уже глубоко запечатлеваются в памяти. Именно здесь, вот на этом месте, должно было стоять жилище, построенное его предками, стоявшими у истоков возникновения канадской провинции.
Но никакого дома не было. На его месте — руины. Зловещие руины, но образовавшиеся не от воздействия времени, в этом нисколько не приходилось сомневаться. Почерневшие от копоти камни, закопченные куски стен, обломки обгорелых бревен, груды побелевшего пепла говорили о том, что дом уже очень давно стал добычей пламени.
Ужасная мысль промелькнула в голове Жана. Кто устроил пожар? Было ли это делом случая, неосторожности?.. Или дом подожгла мстительная рука?
Побуждаемый непреодолимой силой, Жан скользнул внутрь развалин... Разгреб ногою пепел, кучами лежавший на земле. Из-под обломков вылетели совы. Несомненно, никто и никогда не приходил сюда. Почему же здесь, в самом людном месте селения, почему здесь остались эти руины? По какой причине после пожара его не потрудились расчистить?
Все двенадцать лет после ухода из родного дома Жан не знал, что его фамильное гнездо разорено, что теперь это лишь груда почерневших от пламени обломков.
Застыв в неподвижности, он с тяжелым сердцем размышлял о своем печальном прошлом, о еще более печальном настоящем.
— Эй, что вы там делаете, сударь? — крикнул ему какой-то старик, направлявшийся в церковь и остановившийся напротив.
Жан, погруженный в свои мысли, ничего не ответил.
— Эй, — снова закричал старик, — вы что, глухой? Не стойте там! Если вас увидят, вам не поздоровится!
Жан выбрался из развалин, вышел на площадь и спросил у своего неожиданного собеседника:
— Это вы мне?
— Вам, сударь. Сюда ходить нельзя.
— А почему?
— Потому что это место проклято.
— Проклято? — прошептал Жан так тихо, что старик не расслышал.
— Вы, сударь, нездешний?
— Да, — ответил Жан.
— И, похоже, давненько не бывали в Шамбли?
— Да, много лет!
— Тогда неудивительно, что вы ничего не знаете... Послушайте меня... Я дам вам добрый совет... Не ходите в эти развалины!
— Но почему?..
— Потому что запятнаете себя даже тем, что ступите ногою на пепелище. Ведь это дом предателя!..
— Предателя?..
— Да, Симона Моргаза!
Однако несчастный юноша и сам слишком хорошо знал это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89