Сердце ее стучало столь громко, что муж удивился тому, как женщины могут любить, и с этого момента вознадеялся на женское племя — сострадательное и ослепленно любящее.
Более на медведя не охотились, но и Иаков не приходил к ней по ночам…
…Она обнаружила его израненное тело. Белая шкура была сплошь в кровавых дырах, из которых торчали обломки стрел.
Он разлепил веки и посмотрел на нее мутными глазами.
Она пришла, обрадовался зверь. У нее большой живот, и она скоро родит.
А у него не было даже сил, чтобы подняться на лапы.
С собою женщина принесла мешок, в котором были всякие штуки.
Первое, что она достала, были щипцы, которыми женщина принялась вытаскивать из ран обломки стрел. Брызгала кровь, медведь постанывал, а из ее глаз текли слезы сочувствия.
Потом она посыпала раны каким-то порошком и вытащила из мешка кусок мяса.
А он, лишенный сил, не мог его жевать. Тогда женщина сняла покрывало, обнажив увеличившиеся груди, взялась рукой за правую и дала медведю.
В небо зверю брызнула тоненькая струйка, похожая вкусом на материнское молоко. Но это еще не было молоком, а только молозивом, но чудесным — эликсиром его жизни, с каждым глотком которого боль уходила, а сил в мускулистых лапах прибывало.
А потом она ушла…
Ее не было пять дней…
К нему слетелись падальщики, сотни падалыциков. А со спины подкрался варан и попытался прогрызть шкуру.
Он уже терял сознание, когда услышал ее крики. Она кричала так надрывно, что ему удалось подняться на лапы, мотнуть головой, разгоняя падалыциков…
А затем он опять упал, придавив до смерти варана…
Она все-таки пришла. С ней был человеческий детеныш, как она считала, очень похожий на мужа Иакова.
Ребенок не хныкал, а лежал на песке, пригретый солнцем, пока она кормила умирающего медведя грудью.
На сей раз молоко было жирным, раны затягивались на глазах, а силы прибывали с каждым глотком…
Затем он встал и подошел к младенцу. Облизнул маленькое сморщенное личико и пошел в глубь пустыни…
Она осталась и покормила другой грудью дитя…
Иаков родил от Марии Биршу, и он прожил 600 лет.
Бирша родил Ариоха, и Ариох умер на 567 году…
Ариох родил Лота, и Лот прожил 400 лет…
Лот родил Сева и Савта, и прожили они 840 лет на двоих…
Арококо родил Арококо, и он прожил 1200 лет…
Арококо родил Арококо, и он умер в возрасте 1200 лет…
Арококо родил мальчика и назвал его Арококо…
Три месяца Ягердышка проживал в Америке и работал в зоопарке, где неутомимо чистил клетки всяких животных, задавал им корм и отправлял все необходимости по функционированию зверинца.
Когда чукча заходил в огромную ванную с тюленями, в нем пробуждался воинственный инстинкт, он пытался нащупать в метле копье и удачно поохотиться, но мозг его с трудом выдавал информацию, что это благополучная страна, где сколь угодно мяса, ешь хоть по пять раз в день.
Работая с незнакомыми зверями типа тигра и льва, Ягердышка сам чувствовал себя в роли дичи. И волосатый, и полосатый так и норовили зайти за спину, скаля свои выдающиеся клыки. В такие моменты чукча пользуясь своим малым ростом, запросто пролезал между толстенными металлическими прутьями и показывал сильным мира сего худую фигу…
Получал Ягердышка за свой труд тысячу долларов в месяц, из них выплачивая адвокату Тромсе гонорар в семьсот, сто платил за койку в китайском общежитии, а двести откладывал про запас в левый ботинок, который нашел на улице нагло стоящим посреди мостовой. Правый ему подарил китаец Ли за просто так. Только за шнурки взял пять с половиной долларов.
Выгребая помет из клеток, Ягердышка частенько вспоминал, как босс пригласил его к себе домой вместе с медведем и адвокатом Тромсе, который помогал с переводом.
Абрахам, так звали хозяина зоопарка, все не мог отвести глаз от медвежонка и говорил, что это научное чудо, что теперь он докажет существование ассирийского медведя!
— Это будет научная сенсация! — восклицал старик и грозил указательным пальцем неизвестным оппонентам. — Они говорят, что только в Библии такие были!..
Потом Абрахам достал из зеркального шифоньера бутылку и, постукивая по ней длинным ногтем, сообщил:
— Good whisky!
— Хорошее виски! — перевел Тромсе, облизнув пухлые губы.
Ягердышка не знал, что такое виски, но, когда жидкость разлили по стаканам, догадался — будут пить.
— With ice? — поинтересовался хозяин зоопарка.
— Со льдом? — перевел эскимос.
Лед для Ягердышки был стихией родной, чего нельзя было сказать о виски.
Щедро сдобрили напиток ледяной крошкой, подняли стаканы и после тоста за «good знакомство!» выпили до дна.
Тотчас наполнили по второму стакану и на слова: «За ассирийского медведя!» — глотнули…
После этого Ягердышка упал со стула, и глаза его закатились, как у мертвого. Надо было видеть, как перепугался американец, а адвокат Тромсе деланно схватился за голову и, причитая: «Дурак я, дурак», — объяснил Абрахаму, что чукчи народец чрезвычайно чувствительный к алкоголю.
— Little bit надо! Чуть-чуть!..
Американец покачал головой и предложил перенести Ягердышку в спальню, на что адвокат Тромсе махнул рукой и объяснил, что чукче и здесь хорошо, вернее, ему все равно, так как тело его нечувствительно к окружающей среде.
А еще он сказал, что подаст на хозяина зоопарка в суд за спаивание малочисленных народов, которых бережно охраняет ЮНЕСКО!
— Умерэт может! — сокрушенно покачал головой толстяк. При этом он перевернул тело чукчи вверх лицом и, показывая на синяки, заохал: — Как ударылся, бэдняга, об пол! Гематома в мозге?.. Похоже, что две!
При этих словах американец пришел в бледное расположение духа, ужас сковал сердце любителя животных (репутация и все такое). Он затряс седой головой, и дело кончилось бы инсультом, если бы адвокат Тромсе не взял вовремя ситуацию под контроль.
— Пять тысяч долларов, и я всо устрою!
— Правда? — Глаза американца излучились надеждой.
— И еще пять двести на больныцу!
— Можно чек?
— Безусловно.
Трясущеюся рукой Абрахам выписал требуемую сумму, вложил чек в дружественную лапку эскимоса и помог взвалить Ягердышку на спину спасителю.
— А медведь? — спохватился хозяин зоопарка. — Ассирийский?
— Располагайте животным по своему усмотрению! — милостиво разрешил адвокат и добавил: — Как джентельмен вы, конечно, должны выплачивать мистеру Ягердышке зарплату, пока он… болен!
— А сколь продолжительна будет болезнь?
— Месяц! — определил адвокат, и это могло быть правдой, так как алкоголь в организме народа чукчей не расщепляется, не вырабатывает нужных ферментов печенка, и потому, выпив пятьдесят граммов, чукча может видеть мир пьяным две недели. — Вы не волнуйтесь, все проблемы я беру на себя, и ваша безупречная репутация останется столь же кристально чистой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71