Сами криосистемы частично являются органическими. Это – невероятно сложный метод управления автономной нервной системой.
– Прекрасно. Но когда они должны были проснуться?
– Они сказали, что направлялись к Альфе Центавра. Это приблизительно пятьдесят лет.
– Так они говорят. Но проблема в том, что мы до сих пор не можем объяснить, откуда взялись дополнительные сорок пять лет. Что вы можете рассказать об этих системах?
Элеонор некоторое время смотрела на меня, а затем вывела на экран интерфейса файлы, в которых, возможно, находилась информация о криосистемах. Я почувствовала, что у меня подкашиваются ноги. Наверное, мне все же следовало сесть.
– Похоже, вы правы. Здесь есть своего рода… улика, – наконец сказала она.
– Что вы этим хотите сказать?
Я обошла стол и встала за ее спиной, устремив взгляд на экран. Элеонор указала на какие-то цифры, которые ничего такого особенного не говорили мне – они свидетельствовали лишь о понижении уровня активной фазы нервной деятельности.
– Это может означать, что криосистемы повторно инициализировались и продолжили работу по истечении первых пятидесяти лет – это вполне логично предположить, учитывая, что «Калипсо» стартовала с Земли сто лет назад. А это означает, что системы с самого начала были запрограммированы на девяносто пять лет. С другой стороны… – Элеонор, моргая, быстро пролистала большое количество данных, используя ретинальную связь интерфейса. Я так и не научилась эффективно применять этот метод глазного управления. – С другой стороны, я могу и ошибаться. Это истощение могло быть функцией нанотехнологии, которая имеет тенденцию к самоуничтожению после того, как программа выполнена.
– То есть криостаз планировался все же лишь на пятьдесят лет? Ерунда какая-то, уж извините меня, пожалуйста.
Пятьдесят лет – это пятьдесят лет, а девяносто пять – срок намного больший. Я начинаю рассуждать, как инвиди. С важным видом и совершенно не о том.
– Примите один совет от своего доктора. – Элеонор встала, и мы очутились с ней лицом к лицу. Или, скорее, ее подбородок оказался на уровне моего носа, поскольку она была на голову выше меня. – Идите-ка сейчас домой и примите душ. – Элеонор с отвращением показала пальцем на пятна крови, заляпавшие мою униформу. – Переоденьтесь. Обязательно поешьте и поспите хотя бы несколько часов. Вы сами удивитесь тому, как лихо после этого у вас пойдут дела.
Чудеса современной медицины: предписания врача – горячая вода, чистая одежда, еда и сон. Смешно!
– К тому же вам необходимо хорошенько поплакать, – добавила она. – По Брину.
Комок подкатил у меня к горлу.
– Элеонор, он страдал?
– Нет. Все произошло очень быстро. Он, вероятно, даже ничего не понял.
Ей не следовало похлопывать меня по плечу. Я сразу же раскисла, напряжение последних суток и свалившееся на меня горе дали о себе знать, я разрыдалась, уткнувшись лицом в грудь Элеонор и обливая слезами ее тканый жакет.
– Ш-ш, – промолвила она и погладила меня по спине, стараясь успокоить.
День третий, 6:30 утра
Я постояла всего лишь три минуты под горячим душем в своем жилом блоке, но этого вполне хватило, чтобы прийти в себя.
Я опять ощутила свое тело, которое в последнее время совсем перестало слушаться. И почувствовала усталость, боль и голод. Контрастный душ окончательно разбудил меня, я почистила зубы и решила позавтракать.
Выйдя из душа в кухню, я обвязалась полотенцем на случай, если вновь неожиданно активизируется визуальный интерфейс. Болело в местах ушибов, которые нанес кчин, отшвырнув меня к стене. В жилом блоке стояла тишина. Ли работала две смены подряд, помогая техническому отделу, а две другие мои соседки еще не встали.
На кухне, похоже, не было ничего съестного. Может быть, мне стоило сначала поспать, а потом пойти в столовую и там найти, чего поесть?..
У входной двери раздался звуковой сигнал.
Я взглянула на экран и увидела, что перед нашим жилым блоком стоит Геноит.
– Тебе нельзя входить сюда! – зашипела я на него, открыв дверь.
У Геноита были так напряжены нервы, что он вздрогнул, когда с меня от резкого движения соскользнуло полотенце. Что-то он совсем сдал. Подумаешь, голая женщина…
Я подхватила полотенце и тут заколебалась. Если я сейчас прогоню Геноита, то кто знает, представится ли нам когда-нибудь еще возможность поговорить. А мне хотелось побольше разузнать о его предложении. События, что случились ночью, заставили меня сосредоточить все свое внимание на угрозе, которую представлял собой кчин, но Геноит ведь тоже таил в себе опасность, правда, совсем другого рода.
– Ну хорошо. Иди за мной.
Я махнула полотенцем и повела Геноита в свою комнату. Он – вот молодец! – перестал дрожать.
– Конфлот, похоже, совсем не заботится о своих офицерах, – заметил Геноит, оглядевшись в помещении, когда я плотно закрыла дверь. Его слова прозвучали очень серьезно, в них не было намека на насмешку.
– У нас мало ресурсов, – сказала я, все же сожалея о том, что не успела одеться до его прихода.
Что-то было не совсем так. А! – я вновь ощущала воздействие на свой организм феромонов Геноита. Это не было неприятным чувством, просто я испытывала легкое возбуждение, не думая ни о чем конкретном в этом плане. Ничего личного то есть.
Я села за письменный стол и жестом пригласила Геноита занять место в кресле, стоявшем на безопасном расстоянии от меня.
Он убрал с сиденья лежавшие на нем несколько кристаллов и предметов нижнего белья, а затем уселся.
Геноит ничего не сказал, но каждым своим движением, казалось, выражал негодование по поводу моей неаккуратности и безалаберности. Я забарабанила пальцами по столу, обещая себе не обижаться на бывшего супруга.
– Прежде всего скажи мне, где ты был? А что, если бы я захотела связаться с тобой, чтобы дать свое согласие на твое предложение?
– Так ты согласна? – быстро спросил он, и по всей комнате отчаянно завоняло феромонами.
– Я этого не говорила. Я только спросила – где ты был?
– В одном покинутом жилище. В секторе, в котором, похоже, недавно был пожар, – неохотно сказал Геноит.
Речь шла о пострадавшем от огня секторе в зоне Холма.
– Тебе нельзя оставаться там. Это небезопасно.
– Не будем сейчас об этом. Ты обдумала мое предложение?
– Мне хотелось бы услышать более подробный рассказ о союзе.
Он кивнул, соглашаясь со мной.
– Мы – не просто заговорщики. Ты должна понять, что мы представляем, непосредственно или косвенно, миллиарды существ, обитающих в «Девяти Мирах», которые недовольны существующим порядком. Мы предлагаем альтернативу.
– Если вы хотите что-то изменить, то почему отказываетесь работать в этом направлении в рамках Конфедерации? Ведь у нас представительская система.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Прекрасно. Но когда они должны были проснуться?
– Они сказали, что направлялись к Альфе Центавра. Это приблизительно пятьдесят лет.
– Так они говорят. Но проблема в том, что мы до сих пор не можем объяснить, откуда взялись дополнительные сорок пять лет. Что вы можете рассказать об этих системах?
Элеонор некоторое время смотрела на меня, а затем вывела на экран интерфейса файлы, в которых, возможно, находилась информация о криосистемах. Я почувствовала, что у меня подкашиваются ноги. Наверное, мне все же следовало сесть.
– Похоже, вы правы. Здесь есть своего рода… улика, – наконец сказала она.
– Что вы этим хотите сказать?
Я обошла стол и встала за ее спиной, устремив взгляд на экран. Элеонор указала на какие-то цифры, которые ничего такого особенного не говорили мне – они свидетельствовали лишь о понижении уровня активной фазы нервной деятельности.
– Это может означать, что криосистемы повторно инициализировались и продолжили работу по истечении первых пятидесяти лет – это вполне логично предположить, учитывая, что «Калипсо» стартовала с Земли сто лет назад. А это означает, что системы с самого начала были запрограммированы на девяносто пять лет. С другой стороны… – Элеонор, моргая, быстро пролистала большое количество данных, используя ретинальную связь интерфейса. Я так и не научилась эффективно применять этот метод глазного управления. – С другой стороны, я могу и ошибаться. Это истощение могло быть функцией нанотехнологии, которая имеет тенденцию к самоуничтожению после того, как программа выполнена.
– То есть криостаз планировался все же лишь на пятьдесят лет? Ерунда какая-то, уж извините меня, пожалуйста.
Пятьдесят лет – это пятьдесят лет, а девяносто пять – срок намного больший. Я начинаю рассуждать, как инвиди. С важным видом и совершенно не о том.
– Примите один совет от своего доктора. – Элеонор встала, и мы очутились с ней лицом к лицу. Или, скорее, ее подбородок оказался на уровне моего носа, поскольку она была на голову выше меня. – Идите-ка сейчас домой и примите душ. – Элеонор с отвращением показала пальцем на пятна крови, заляпавшие мою униформу. – Переоденьтесь. Обязательно поешьте и поспите хотя бы несколько часов. Вы сами удивитесь тому, как лихо после этого у вас пойдут дела.
Чудеса современной медицины: предписания врача – горячая вода, чистая одежда, еда и сон. Смешно!
– К тому же вам необходимо хорошенько поплакать, – добавила она. – По Брину.
Комок подкатил у меня к горлу.
– Элеонор, он страдал?
– Нет. Все произошло очень быстро. Он, вероятно, даже ничего не понял.
Ей не следовало похлопывать меня по плечу. Я сразу же раскисла, напряжение последних суток и свалившееся на меня горе дали о себе знать, я разрыдалась, уткнувшись лицом в грудь Элеонор и обливая слезами ее тканый жакет.
– Ш-ш, – промолвила она и погладила меня по спине, стараясь успокоить.
День третий, 6:30 утра
Я постояла всего лишь три минуты под горячим душем в своем жилом блоке, но этого вполне хватило, чтобы прийти в себя.
Я опять ощутила свое тело, которое в последнее время совсем перестало слушаться. И почувствовала усталость, боль и голод. Контрастный душ окончательно разбудил меня, я почистила зубы и решила позавтракать.
Выйдя из душа в кухню, я обвязалась полотенцем на случай, если вновь неожиданно активизируется визуальный интерфейс. Болело в местах ушибов, которые нанес кчин, отшвырнув меня к стене. В жилом блоке стояла тишина. Ли работала две смены подряд, помогая техническому отделу, а две другие мои соседки еще не встали.
На кухне, похоже, не было ничего съестного. Может быть, мне стоило сначала поспать, а потом пойти в столовую и там найти, чего поесть?..
У входной двери раздался звуковой сигнал.
Я взглянула на экран и увидела, что перед нашим жилым блоком стоит Геноит.
– Тебе нельзя входить сюда! – зашипела я на него, открыв дверь.
У Геноита были так напряжены нервы, что он вздрогнул, когда с меня от резкого движения соскользнуло полотенце. Что-то он совсем сдал. Подумаешь, голая женщина…
Я подхватила полотенце и тут заколебалась. Если я сейчас прогоню Геноита, то кто знает, представится ли нам когда-нибудь еще возможность поговорить. А мне хотелось побольше разузнать о его предложении. События, что случились ночью, заставили меня сосредоточить все свое внимание на угрозе, которую представлял собой кчин, но Геноит ведь тоже таил в себе опасность, правда, совсем другого рода.
– Ну хорошо. Иди за мной.
Я махнула полотенцем и повела Геноита в свою комнату. Он – вот молодец! – перестал дрожать.
– Конфлот, похоже, совсем не заботится о своих офицерах, – заметил Геноит, оглядевшись в помещении, когда я плотно закрыла дверь. Его слова прозвучали очень серьезно, в них не было намека на насмешку.
– У нас мало ресурсов, – сказала я, все же сожалея о том, что не успела одеться до его прихода.
Что-то было не совсем так. А! – я вновь ощущала воздействие на свой организм феромонов Геноита. Это не было неприятным чувством, просто я испытывала легкое возбуждение, не думая ни о чем конкретном в этом плане. Ничего личного то есть.
Я села за письменный стол и жестом пригласила Геноита занять место в кресле, стоявшем на безопасном расстоянии от меня.
Он убрал с сиденья лежавшие на нем несколько кристаллов и предметов нижнего белья, а затем уселся.
Геноит ничего не сказал, но каждым своим движением, казалось, выражал негодование по поводу моей неаккуратности и безалаберности. Я забарабанила пальцами по столу, обещая себе не обижаться на бывшего супруга.
– Прежде всего скажи мне, где ты был? А что, если бы я захотела связаться с тобой, чтобы дать свое согласие на твое предложение?
– Так ты согласна? – быстро спросил он, и по всей комнате отчаянно завоняло феромонами.
– Я этого не говорила. Я только спросила – где ты был?
– В одном покинутом жилище. В секторе, в котором, похоже, недавно был пожар, – неохотно сказал Геноит.
Речь шла о пострадавшем от огня секторе в зоне Холма.
– Тебе нельзя оставаться там. Это небезопасно.
– Не будем сейчас об этом. Ты обдумала мое предложение?
– Мне хотелось бы услышать более подробный рассказ о союзе.
Он кивнул, соглашаясь со мной.
– Мы – не просто заговорщики. Ты должна понять, что мы представляем, непосредственно или косвенно, миллиарды существ, обитающих в «Девяти Мирах», которые недовольны существующим порядком. Мы предлагаем альтернативу.
– Если вы хотите что-то изменить, то почему отказываетесь работать в этом направлении в рамках Конфедерации? Ведь у нас представительская система.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118