у полковника на первом месте все-таки стояли идеи, у мистера Аллана – деньги.
– Насколько я понимаю, вы недавно вступили в новый брак, – сказал я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
– Да, мистер Лэндор.
Он принял мои поздравления. Потом мы оба замолчали. Я уже собирался проститься и уйти, как увидел гримасу, перечеркнувшую его лицо. Мистер Аллан оценивающе взглянул на меня.
Слушайте, мистер Лэндор, вы не будете возражать, если я дам вам дружеский совет?
– Ничуть.
– Вы тут говорили, что академия поручила Эдгару… какое-то расследование. По-моему, вы так сказали?
– Примерно так.
– Не подумайте, что я наговариваю на него, но этому парню нельзя поручать никакое ответственное дело.
– Знаете… – Я растерянно моргал. – Должен сказать, у меня сложилось иное впечатление об Эдгаре. Очень искренний, усердный…
Я смолк, увидев его улыбку. Злорадную, похожую на гвоздь, воткнутый в нарыв.
– Тогда вы его просто плохо знаете, мистер Лэндор. Как ни печально, но Эдгар – в высшей степени лживый и ненадежный человек. Я взял за правило не верить ни единому его слову.
После отчета Генри я склонялся к тому же мнению. Однако я не хотел обсуждать это с Алланом и уж никак не ждал, что прежние обиды на По все еще бурлят в нем.
– Вряд ли он вам рассказывал, что я вдвое переплатил за его легальное увольнение из армии, – вскричал мистер Аллан, замахав руками. – Эдгар уверял меня, что нужно внести пятьдесят долларов, иначе он будет считаться дезертиром и не сможет поступить в академию. Я дал ему сто. Сто долларов! А через два месяца я получил грубое, полное угроз письмо от некоего сержанта Балли Грейвза. Оказывается, парень занял у него полсотни долларов якобы на уплату отступных, пообещав вернуть деньги в срок.
Ты бы слышал, читатель, с каким отвращением Аллан произносил оба имени!
– Этот Грейвз писал мне, что несколько раз напоминал Эдгару о долге. Парень уворачивался. Наконец сержант припер его к стенке. И знаете, что этот паршивец заявил Грейвзу? Он сказал: «Мистер Аллан не желает слать денег».
Эту фразу Аллан повторил несколько раз, сопровождая каждое слово взмахом кулака.
– Но это еще не все! Эдгар уверял сержанта Грейвза, что я – «беспробудный пьяница»!
Аллан придвинулся ко мне почти вплотную. Он хищно улыбался.
– Я чувствую, вы умеете разбираться в людях, мистер Лэндор. Скажите, я похож на беспробудного пьяницу?
Я ответил, что ни в коем случае. Но мои слова не успокоили Аллана. Он отошел к окну и возобновил свой гневный монолог:
– Если б не моя покойная жена, я бы не возился так долго с этим щенком. Представляете, она в нем души не чаяла! Из-за нее я терпел и его похождения, и его высокомерие, и все прочие особенности его «поэтической натуры». Даже его чудовищную неблагодарность. Но довольно! Банк закрывается, мистер Лэндор. Теперь он либо научится стоять на собственных ногах, либо пусть гибнет.
И вот тут-то мы с По вновь оказались стоящими плечом к плечу. Нас многое разделяло, но было и то, что сплачивало: мы оба сопротивлялись несгибаемо упрямым и прямолинейно мыслящим отцам, которых невозможно переубедить.
– Я не собираюсь защищать Эдгара, – сказал я. – Возможно, он причинил вам достаточно горя. Но мистер Аллан, он еще слишком молод. Кроме вас, ему не на кого рассчитывать. Насколько мне известно, его родственники нищенствуют.
– О нем заботится армия Соединенных Штатов. С этим вы согласны? Так пусть доведет хоть одно дело до конца. Если он будет выполнять то, что здесь от него требуют… кстати, он наверняка «забыл» вам сказать, что своим поступлением в академию он тоже обязан мне… если он дотянет до выпускных экзаменов, его ждет обеспеченное будущее. А если нет… – Аллан поднял руки ладонями вверх. – Он пополнит длинную вереницу неудачников. И я не уроню ни слезинки.
– Поймите, мистер Аллан. Ваш сын…
Аллан вздрогнул, резко повернувшись ко мне. Его зрачки превратились в две точечки.
– Как вы сказали, мистер Лэндор?
– Ваш сын, – упавшим голосом повторил я.
– Это он вам так отрекомендовался?
Голос Аллана приобрел новую окраску: теперь это был голос человека, бесконечно уставшего и глубоко страдающего от черной неблагодарности.
– Он не является моим сыном, мистер Лэндор. Я хочу, чтобы у вас не было иллюзий на этот счет. Между нами нет никакого родства. Мы с моей покойной женой просто из жалости взяли его к себе в дом, как берут бездомного пса или птицу с подбитым крылом. Я не усыновлял его и даже никогда не намекал, что могу это сделать. Я отец ему не в большей степени, чем любому из здешних кадетов.
Слова Аллана лились на удивление гладко. Должно быть, он готовил эту речь заранее.
– Эдгар всегда доставлял мне одни неприятности, – продолжал Аллан. – Но времена изменились. Он «достиг совершеннолетия, а я вступил в законный брак. Я должен заботиться не о нем, а о своей новой семье. Отныне пусть рассчитывает только на себя. Это я и намерен сказать ему в лицо.
«Все ясно, мистер Аллан, – подумал я. – Вы хорошо отрепетировали свой монолог. И только что вы устроили генеральную репетицию. Браво!»
– Послушайте меня, мистер Аллан. За последние дни на вашего… Эдгара столько всего навалилось. Мне думается, сейчас не самое удачное время, чтобы…
– Бросьте, мистер Лэндор! – отмахнулся он. – По-вашему, я должен застрять в Вест-Пойнте и дожидаться удачного времени? С этим парнем и так слишком долго нянчились. Если он хочет быть мужчиной, пусть учится принимать жизнь такой, какая она есть.
Наверное, читатель, тебе знакомо это ощущение: ты говоришь с человеком, которого видишь впервые, и вдруг его слова становятся эхом других слов. Слов, что много лет назад кто-то говорил ему и так же потрясал перед ним кулаками. И ты понимаешь: это семейное наследство. Самый тяжкий, самый отвратительный вид наследства, исправно передающийся из поколения в поколение. Тебе оно тоже знакомо. Ты знаешь все эти слова, потому что их когда-то говорили и тебе. И пусть сейчас они адресованы другому, ты все равно ненавидишь человека, который их произносит.
Я вдруг понял, что не обязан переубеждать или умиротворять этого торгаша, этого потомка скаредных шотландцев, распинавшегося передо мной о своих принципах «доброго христианина». Довольно! Сейчас я ему скажу все, что он заслуживает.
Аллан был выше меня, но я хотел, чтобы наши глаза находились на одинаковом уровне, и потому привстал на цыпочки.
– Валяйте, мистер Аллан! Ударьте парня наотмашь, а потом умойте руки. Вам понадобится всего пять минут, чтобы смыть двадцать лет его жизни. Может, вы уложитесь и в три минуты, если он будет молчать. И вы как раз поспеете к обратному пароходу. Вы на редкость расчетливый человек!
Его голова слегка склонилась набок.
– Знаете, мистер… как вас там… Лэндор, мне не нравится ваш тон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
– Насколько я понимаю, вы недавно вступили в новый брак, – сказал я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
– Да, мистер Лэндор.
Он принял мои поздравления. Потом мы оба замолчали. Я уже собирался проститься и уйти, как увидел гримасу, перечеркнувшую его лицо. Мистер Аллан оценивающе взглянул на меня.
Слушайте, мистер Лэндор, вы не будете возражать, если я дам вам дружеский совет?
– Ничуть.
– Вы тут говорили, что академия поручила Эдгару… какое-то расследование. По-моему, вы так сказали?
– Примерно так.
– Не подумайте, что я наговариваю на него, но этому парню нельзя поручать никакое ответственное дело.
– Знаете… – Я растерянно моргал. – Должен сказать, у меня сложилось иное впечатление об Эдгаре. Очень искренний, усердный…
Я смолк, увидев его улыбку. Злорадную, похожую на гвоздь, воткнутый в нарыв.
– Тогда вы его просто плохо знаете, мистер Лэндор. Как ни печально, но Эдгар – в высшей степени лживый и ненадежный человек. Я взял за правило не верить ни единому его слову.
После отчета Генри я склонялся к тому же мнению. Однако я не хотел обсуждать это с Алланом и уж никак не ждал, что прежние обиды на По все еще бурлят в нем.
– Вряд ли он вам рассказывал, что я вдвое переплатил за его легальное увольнение из армии, – вскричал мистер Аллан, замахав руками. – Эдгар уверял меня, что нужно внести пятьдесят долларов, иначе он будет считаться дезертиром и не сможет поступить в академию. Я дал ему сто. Сто долларов! А через два месяца я получил грубое, полное угроз письмо от некоего сержанта Балли Грейвза. Оказывается, парень занял у него полсотни долларов якобы на уплату отступных, пообещав вернуть деньги в срок.
Ты бы слышал, читатель, с каким отвращением Аллан произносил оба имени!
– Этот Грейвз писал мне, что несколько раз напоминал Эдгару о долге. Парень уворачивался. Наконец сержант припер его к стенке. И знаете, что этот паршивец заявил Грейвзу? Он сказал: «Мистер Аллан не желает слать денег».
Эту фразу Аллан повторил несколько раз, сопровождая каждое слово взмахом кулака.
– Но это еще не все! Эдгар уверял сержанта Грейвза, что я – «беспробудный пьяница»!
Аллан придвинулся ко мне почти вплотную. Он хищно улыбался.
– Я чувствую, вы умеете разбираться в людях, мистер Лэндор. Скажите, я похож на беспробудного пьяницу?
Я ответил, что ни в коем случае. Но мои слова не успокоили Аллана. Он отошел к окну и возобновил свой гневный монолог:
– Если б не моя покойная жена, я бы не возился так долго с этим щенком. Представляете, она в нем души не чаяла! Из-за нее я терпел и его похождения, и его высокомерие, и все прочие особенности его «поэтической натуры». Даже его чудовищную неблагодарность. Но довольно! Банк закрывается, мистер Лэндор. Теперь он либо научится стоять на собственных ногах, либо пусть гибнет.
И вот тут-то мы с По вновь оказались стоящими плечом к плечу. Нас многое разделяло, но было и то, что сплачивало: мы оба сопротивлялись несгибаемо упрямым и прямолинейно мыслящим отцам, которых невозможно переубедить.
– Я не собираюсь защищать Эдгара, – сказал я. – Возможно, он причинил вам достаточно горя. Но мистер Аллан, он еще слишком молод. Кроме вас, ему не на кого рассчитывать. Насколько мне известно, его родственники нищенствуют.
– О нем заботится армия Соединенных Штатов. С этим вы согласны? Так пусть доведет хоть одно дело до конца. Если он будет выполнять то, что здесь от него требуют… кстати, он наверняка «забыл» вам сказать, что своим поступлением в академию он тоже обязан мне… если он дотянет до выпускных экзаменов, его ждет обеспеченное будущее. А если нет… – Аллан поднял руки ладонями вверх. – Он пополнит длинную вереницу неудачников. И я не уроню ни слезинки.
– Поймите, мистер Аллан. Ваш сын…
Аллан вздрогнул, резко повернувшись ко мне. Его зрачки превратились в две точечки.
– Как вы сказали, мистер Лэндор?
– Ваш сын, – упавшим голосом повторил я.
– Это он вам так отрекомендовался?
Голос Аллана приобрел новую окраску: теперь это был голос человека, бесконечно уставшего и глубоко страдающего от черной неблагодарности.
– Он не является моим сыном, мистер Лэндор. Я хочу, чтобы у вас не было иллюзий на этот счет. Между нами нет никакого родства. Мы с моей покойной женой просто из жалости взяли его к себе в дом, как берут бездомного пса или птицу с подбитым крылом. Я не усыновлял его и даже никогда не намекал, что могу это сделать. Я отец ему не в большей степени, чем любому из здешних кадетов.
Слова Аллана лились на удивление гладко. Должно быть, он готовил эту речь заранее.
– Эдгар всегда доставлял мне одни неприятности, – продолжал Аллан. – Но времена изменились. Он «достиг совершеннолетия, а я вступил в законный брак. Я должен заботиться не о нем, а о своей новой семье. Отныне пусть рассчитывает только на себя. Это я и намерен сказать ему в лицо.
«Все ясно, мистер Аллан, – подумал я. – Вы хорошо отрепетировали свой монолог. И только что вы устроили генеральную репетицию. Браво!»
– Послушайте меня, мистер Аллан. За последние дни на вашего… Эдгара столько всего навалилось. Мне думается, сейчас не самое удачное время, чтобы…
– Бросьте, мистер Лэндор! – отмахнулся он. – По-вашему, я должен застрять в Вест-Пойнте и дожидаться удачного времени? С этим парнем и так слишком долго нянчились. Если он хочет быть мужчиной, пусть учится принимать жизнь такой, какая она есть.
Наверное, читатель, тебе знакомо это ощущение: ты говоришь с человеком, которого видишь впервые, и вдруг его слова становятся эхом других слов. Слов, что много лет назад кто-то говорил ему и так же потрясал перед ним кулаками. И ты понимаешь: это семейное наследство. Самый тяжкий, самый отвратительный вид наследства, исправно передающийся из поколения в поколение. Тебе оно тоже знакомо. Ты знаешь все эти слова, потому что их когда-то говорили и тебе. И пусть сейчас они адресованы другому, ты все равно ненавидишь человека, который их произносит.
Я вдруг понял, что не обязан переубеждать или умиротворять этого торгаша, этого потомка скаредных шотландцев, распинавшегося передо мной о своих принципах «доброго христианина». Довольно! Сейчас я ему скажу все, что он заслуживает.
Аллан был выше меня, но я хотел, чтобы наши глаза находились на одинаковом уровне, и потому привстал на цыпочки.
– Валяйте, мистер Аллан! Ударьте парня наотмашь, а потом умойте руки. Вам понадобится всего пять минут, чтобы смыть двадцать лет его жизни. Может, вы уложитесь и в три минуты, если он будет молчать. И вы как раз поспеете к обратному пароходу. Вы на редкость расчетливый человек!
Его голова слегка склонилась набок.
– Знаете, мистер… как вас там… Лэндор, мне не нравится ваш тон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126