– Допущение первое: Лабард вообразил себя новым Гитлером. Допущение второе: где-то на нижних Уровнях Дома изготовляются блистоновая бомба и ракетное устройство для доставки ее на место. Спрашивается: где и с какой целью может быть нанесен первый удар?
– Где? – переспросил я. – Вероятно, на севере Канады или в Гренландии, где жертв будет не так уж много. Лабард не станет уничтожать континенты, он просто пригрозит миру такой возможностью. Вот вам и цель удара. Ультиматум будущего владыки планеты. Одно государство может уничтожить другое, одна система может ниспровергнуть другую. Но Дом никто ниспровергнуть не может. Он неуязвим и безнаказан, если я правильно понял Фрэнка.
И снова замолкли все, и опять спросила Полетта:
– А что означают слова Доминика о том, что время – канун Нового года, место – салон Грэгга и Хенесси, где их и замкнут с какой-то целью! С какой?
– Не знаю, – откровенно признался я.
– До встречи Нового года у нас больше месяца, – сказал Фрэнк.
И тут раздался смех Джонни, поразивший нас всех как самая нелепая выходка в самое неподходящее время.
– Не глядите на меня, как на сумасшедшего, – произнес он по-прежнему с веселыми искорками в глазах, – я сейчас оправдаюсь. Мне стало смешно, что мы в отчаянии обсуждаем смертельную угрозу миру, когда именно мы четверо легко можем предотвратить ее.
– Как? – вырвалось у нас одновременно.
– Проверить высказанное здесь предложение. Следить за всеми подозрительными встречами Доминика и Лойолы. Здесь нам помогут Полетта и ручной видеоскоп Майка. Все выяснить, вычислить и проявить. А затем наносим удар мы, прежде чем Лабард предъявит свой ультиматум.
– Как? – опять повторили мы.
– И это спрашивают электронщик и химик! – засмеялся Джонни. – Майк выключает всю связь в пределах Дома, в крайнем случае вообще выводит ее из строя. Я делаю то же с транспортом. Ни один лифт не сдвинется с места, замрут все эскалаторные дорожки и кольца. Фрэнк изолирует наши этажи жидкостным газовым заслоном в случае пешеходного продвижения полицейских отрядов. А основные полицейские резервации легко блокировать автоматическими решетками. Это еще более осложнит положение Доминика и Лойолы в их час пик.
– А нас пристрелит первый же незаблокированный полицейский, – сказал я.
– Так мы и будем ждать его лицом к стенке! Нет уж, драться так драться. Можно замкнуть наглухо диспетчерские пункты. Есть огнестрельное оружие и газовые гранаты. Есть, наконец, и лазеры, которые можно использовать против массированных полицейских ударов. А за это время можно сообщить всему миру о надвигающейся угрозе, о блистоновой бомбе в руках маньяка. Если он собирается замкнуть Хенесси и Грэгга вместе с сотней мультимиллионеров, значит, юридические владельцы Дома не участвуют в заговоре. Пожалуй, у нас не меньше козырей, чем у Лабарда с Лойолой.
– А кто выиграет?
– У нас много шансов.
– Фифти-фифти.
– Что-то мне не хочется умирать из-за короны Доминика, – вздохнула Полетта.
– Мне тоже не хочется умирать, – поднял перчатку Фрэнк, – но, думаю, речь идет не только о короне Доминика.
Никто не ответил, но никто и не возразил.
– Значит, решено, – подытожил дискуссию Джонни. – Штаб проверяет, вычисляет и обдумывает. Собираемся у Полетты якобы для игры в бридж. Командует Майк.
Я даже не отнекивался. Не все ли равно, кому командовать?
Глава 7. ЧТО МОЖНО ЗАПИСАТЬ НА МАГНИТНУЮ НИТКУ
В конце ноября и начале декабря Майк дневника не вел. Он только записывал на свою магнитофонную нить все наиболее существенные встречи и разговоры, которые принимал его ручной микротелеприемник. Тут же записывались и комментарии «Совета четырех», на заседаниях которого под видом очередной партии в бридж прослушивалась очередная запись.
Записи располагались в следующем порядке.
Лойола и незнакомый блондин со значком инженера-ракетчика на лацкане пиджака.
– Значок вам придется снять во избежание ненужных вопросов. А работа, я думаю, вам знакома. Обыкновенные боеголовки, только с другой начинкой.
– А кто гарантирует мне безопасность, если об этом пронюхают ищейки?
– У нас своя полиция.
– Я имею в виду контролеров ООН.
– Они к нам не заглядывают.
– Но могут заглянуть.
– Работы ведутся в полной изоляции от нижних и верхних этажей.
– При заключении контракта меня предупредили об этом. Но я же буду возвращаться к себе, захочу развлечься. Контракт не отнимает у меня права на личную жизнь.
– Не отнимает. Но жить вы будете на блокированных уровнях. Где-нибудь между сто одиннадцатым и сто шестнадцатым.
– Но не в одиночном же заключении?
– На этих уровнях около двадцати тысяч жителей. Целый город. Заводите знакомства, но не болтайте.
– И есть где выпить?
– Хотите в одиночку – нажмите кнопку у себя в номере. Требуется партнер или партнеры – бар за углом. Жаждете океанской прохлады – лифт доставит вас на внешнюю галерею. Там рестораны цепочкой.
– Подходит, шеф.
Джонни. Это специалист по глобальным ракетам. Должно быть, Нортон. Рыжий?
Майк. И веснушчатый.
Джонни. Он.
Полетта. А выводы?
Джонни. Проследить, где он будет в канун Нового года, и заблокировать подземку.
Майк. Принято.
Джонни. Если в баре, так этажи все равно прикрыты. Мы их замкнем окончательно.
Ужин у Лабарда. Доминик, Грэгг, Хенесси – толстенький аккуратный человечек, Пиквик в современном костюме, – и две дамы – брюнетка с высоким и резким голосом и платиновая блондинка с мелодичным контральто. Запись открывается репликой Лабарда по адресу своей светловолосой соседки.
– А что такое, по-вашему, счастье, Барб?
– Любить и быть любимой.
– Пресно, Барб. Иногда это случается, но быстро надоедает.
– Доминик прав. – Это брюнетка с высоким голосом. – Счастье – это много денег и возможность обладать всем, что захочешь.
Смех Лабарда:
– Грэгг под этим подпишется.
– Едва ли, Доминик. Счастье – это не наличие денег, а возможность их делать. Согласны, Хен?
– Полностью.
– И все вы ошибаетесь. – Бархатный голос Лабарда подымается до высоких нот. – Счастье – это власть. Абсолютная, неограниченная, беспринципная. Мир – это «джигсо». Карта, составленная из кусочков цветного пластика. Пятнышки-государства. Ты меняешь их, перекладываешь, выбрасываешь. Вспомните Гитлера.
– Пиноккио, поставленный у карты немецкими мультимиллионерами. Забытая всеми кукла. Вы знаете Гитлера, Барб?
– Кто-то из старых фильмов?
– Зебра! – воскликнула брюнетка. – Мы же проходили это в школе. Что-то военное, да?
– Умницы, – смеется Лабард.
И Майк выключает запись.
Майк. Кто эти идиотки?
Джонни. Блондинка – Барбара Тунелли, итальянская звезда Голливуда. Брюнетка – ее соперница, Диана Фэн.
Полетта. По-моему, Барбара неравнодушна к Доминику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16