Ошибки подчеркивает. И кое-кому двойки ставит. Хоть бы мне не поставила. Хуже всего двойки получать в конце четверти.
Я удобно пристроился у окна. Меня из класса было не видно, а я хорошо видел учительницу и Щуку. Толька сидел на первой парте, спиной ко мне. Голова его была опущена вниз. Скучает парень.
Кира Андреевна не смотрела на Тольку. Она вроде бы забыла про него. Занимается тетрадками, а на Тольку ноль внимания. Вот он потер нос и громко чихнул. Кира Андреевна даже бровью не повела. Он еще три раза чихнул — никакого результата. Математичку на мякине не проведешь. Тогда Толька опустил голову на парту и притворился спящим. А чтобы учительница заметила, стал посапывать. Сначала тихонько, потом все громче. Карандаш перестал черкать, Кира Андреевна взглянула на Тольку и сказала:
— Щукин, тебе неудобно… Подложи под голову портфель.
Кира Андреевна была в темной шелковой кофточке с короткими рукавами. В белокурых волосах — синий мохнатый подснежник. И глаза у Киры Андреевны были синие. Два года назад пришла она в школу после института. И на учительницу-то не похожа. Песни поет, громко смеется. Бегает с девчонками наперегонки в лес за подснежниками. И вот воткнула цветок в волосы. И все девчонки, которые ходили с ней в лес, тоже воткнули подснежники. Первое время мы думали, что и на уроках Киры Андреевны можно держаться свободно. Но не тут-то было. У математички оказался твердый характер. Как говорится, дружба дружбой, а служба службой.
Толька портфель под голову подкладывать не стал. Он спихнул его с парты на пол. Кира Андреевна даже не посмотрела, что это упало. Щука посмотрел в окно, почесал затылок.
— Уже стадо с поля пригнали, — сказал он. — Может быть, за раскладушкой сбегать?
— Устал? — спросила учительница, глядя в тетрадь.
— Умру с голоду!
— Человек может обходиться без пищи семь суток, — улыбнулась учительница.
— Я не могу, — сказал Щука. — У меня в животе кто-то квакает.
— Лягушка…
Ох и притвора этот Щука! В животе у него кто-то квакает.
Кира Андреевна закрыла последнюю тетрадь, взяла со стола пропеллер.
— И высоко эта штука поднимается?
— Вон береза, видите? Так выше березы…
Кира Андреевна положила тетрадки в желтый портфель, поднялась со стула.
— Что ж, посмотрим!
Мне показалось, что Кира Андреевна заметила меня. Я кубарем скатился со скамейки и спрятался в кустик. Все равно бы я не успел удрать из сада. А потом, меня бы Ленька увидел. Он все еще сидел у забора на камне.
Кира Андреевна и Щука спустились с крыльца. Я думал, они придут в сад, но учительница сказала:
— Запускай свою ракету.
Толька достал из кармана катушку с рукояткой, намотал на нее бечевку, поднял руку.
— Отойдите… К изгороди. Чиркнет еще.
— Об этом в классе ты не подумал, — сказала Кира Андреевна.
Щука дернул за веревку, но неудачно. Пропеллер соскочил с катушки и, взвизгнув, врезался в траву.
— Сорвалось, — услышал я, как пробормотал Толька. Не запустить ему пропеллер выше березы… С третьей попытки пропеллер взмыл в небо. Он поднялся выше березы. Я видел, как, блестя на солнце, жужжащий круг стал снижаться. У самой земли пропеллер перестал вращаться и косо упал на дорогу.
— Летает хорошо.
— Могу еще выше, — сказал Толька.
— А если эта штука полетит вбок? Ну здесь ничего, а в классе?
— Думаете, в глаз?
— Посмотри, какие края острые.
Толька заскучал и стал смотреть на березу. К ее стволу был прибит скворечник. На жердочке сидели два скворца. Скворец и скворчиха. А маленькие скворчата пищали в скворечнике. Требовали червяка.
Я ничего не понимал. Вместо того чтобы снять с Тольки стружку, Кира Андреевна запускает с ним пропеллер. И продержала Тольку не очень долго. Ясно, Толька у нее любимчик. Если бы я запустил пропеллер, без матери бы не обошлось. И отобрала бы. А со Щукой разговаривает так, как будто он ничего плохого и не сделал. Ясно, любимчик!
— Что ты будешь делать с этой штукой? — спросила Кира Андреевна.
Щука протянул ей приспособление и пропеллер.
— Возьмите на память.
— Я очень тронута, — сказала учительница, — но боюсь, мне эта штука в ближайшее время не понадобится.
— Как хотите… Мишка Комов мне за этот пропеллер живого дятла отдавал.
И опять врет! Этого дятла Мишка никак не мог ему отдавать. Дятел побыл у Комова пять минут, а потом вырвался и улетел.
— До свидания, — сказала Кира Андреевна. — А эту штуку больше в школу не приноси… Иди-иди, вон твой друг скучает.
Ленька давно слез со своего камня и прятался за углом дома. Ему тоже было интересно.
— Кира Андреевна, — спросил Щука, — что вы мне поставили за контрольную?
— Завтра узнаешь… А впрочем, пожалуйста… Тройку.
— А Грачу, Кира Андреевна?
— Четыре…
— А…
— Завтра все узнаешь.
— До свидания, Кира Андреевна!
Щука мгновенно исчез за углом дома. Кира Андреевна посмотрела на березу, выше которой взлетел маленький пропеллер, улыбнулась и пошла.
Я посидел еще немного под кустом, потом тоже выбрался. Штаны на коленях испачкались в земле. Мой портфель лежал на скамейке. И замок блестел. Просто удивительно, что Щука и Кира Андреевна не заметили его.
9. МЫ, СКОПЦОВЫ…
Как-то, возвращаясь из школы, я нашел костыль. Такие костыли в железнодорожные шпалы заколачивают. Он валялся на дороге, в пыли. Я поднял его, повертел в руках. Костыль был немного согнут у конца. Кувалдой можно в два счета поправить. Не каждый день на дороге валяются. Я сунул костыль в карман. Одна штанина стала длиннее.
Шагая вдоль заборов, я раздумывал: куда определить этот замечательный костыль? Мой дядюшка говорит, что в хозяйстве любая вещь пригодится. Он бы тоже подобрал этот костыль. Мой дядя настоящий хозяин, таких поискать. Куда же приспособить костыль? А что, если вколотить в толстый тополь, что стоит у нашего крыльца? Пусть торчит. Когда понадобится, всегда можно вытащить.
Путь мой лежал мимо дядиного дома. Дом у дяди был загляденье. Высокий, крашеный и покрытый белым шифером. Сбоку просторного пятистенка прилепилась стеклянная веранда. Она еще не покрашена. Вернется отец — привезет олифу, краску. Дядя покрасит веранду в голубой цвет и пустит дачников. И в избу пустит. А сам с тетей Матреной будет в сарае жить.
Дядя Петя был дома. Он возился возле мотоцикла. Наверное, из города приехал. Увидев меня, дядя подошел к калитке.
— В гости? — спросил он.
— Костыль нашел, — похвастался я. — На дороге.
Дядя взвесил костыль в руке, улыбнулся.
— Стоящая вещь… Отдай мне! К козлам приколочу, а то дрова сползают с одной стороны.
Костыль нагрелся в кармане, приятно оттягивал руку.
— Хотел в тополь забить, — сказал я.
— Зачем?
— Берите, — сказал я. — Еще достану.
Дядя положил костыль на поленницу дров.
— Заходи, — пригласил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Я удобно пристроился у окна. Меня из класса было не видно, а я хорошо видел учительницу и Щуку. Толька сидел на первой парте, спиной ко мне. Голова его была опущена вниз. Скучает парень.
Кира Андреевна не смотрела на Тольку. Она вроде бы забыла про него. Занимается тетрадками, а на Тольку ноль внимания. Вот он потер нос и громко чихнул. Кира Андреевна даже бровью не повела. Он еще три раза чихнул — никакого результата. Математичку на мякине не проведешь. Тогда Толька опустил голову на парту и притворился спящим. А чтобы учительница заметила, стал посапывать. Сначала тихонько, потом все громче. Карандаш перестал черкать, Кира Андреевна взглянула на Тольку и сказала:
— Щукин, тебе неудобно… Подложи под голову портфель.
Кира Андреевна была в темной шелковой кофточке с короткими рукавами. В белокурых волосах — синий мохнатый подснежник. И глаза у Киры Андреевны были синие. Два года назад пришла она в школу после института. И на учительницу-то не похожа. Песни поет, громко смеется. Бегает с девчонками наперегонки в лес за подснежниками. И вот воткнула цветок в волосы. И все девчонки, которые ходили с ней в лес, тоже воткнули подснежники. Первое время мы думали, что и на уроках Киры Андреевны можно держаться свободно. Но не тут-то было. У математички оказался твердый характер. Как говорится, дружба дружбой, а служба службой.
Толька портфель под голову подкладывать не стал. Он спихнул его с парты на пол. Кира Андреевна даже не посмотрела, что это упало. Щука посмотрел в окно, почесал затылок.
— Уже стадо с поля пригнали, — сказал он. — Может быть, за раскладушкой сбегать?
— Устал? — спросила учительница, глядя в тетрадь.
— Умру с голоду!
— Человек может обходиться без пищи семь суток, — улыбнулась учительница.
— Я не могу, — сказал Щука. — У меня в животе кто-то квакает.
— Лягушка…
Ох и притвора этот Щука! В животе у него кто-то квакает.
Кира Андреевна закрыла последнюю тетрадь, взяла со стола пропеллер.
— И высоко эта штука поднимается?
— Вон береза, видите? Так выше березы…
Кира Андреевна положила тетрадки в желтый портфель, поднялась со стула.
— Что ж, посмотрим!
Мне показалось, что Кира Андреевна заметила меня. Я кубарем скатился со скамейки и спрятался в кустик. Все равно бы я не успел удрать из сада. А потом, меня бы Ленька увидел. Он все еще сидел у забора на камне.
Кира Андреевна и Щука спустились с крыльца. Я думал, они придут в сад, но учительница сказала:
— Запускай свою ракету.
Толька достал из кармана катушку с рукояткой, намотал на нее бечевку, поднял руку.
— Отойдите… К изгороди. Чиркнет еще.
— Об этом в классе ты не подумал, — сказала Кира Андреевна.
Щука дернул за веревку, но неудачно. Пропеллер соскочил с катушки и, взвизгнув, врезался в траву.
— Сорвалось, — услышал я, как пробормотал Толька. Не запустить ему пропеллер выше березы… С третьей попытки пропеллер взмыл в небо. Он поднялся выше березы. Я видел, как, блестя на солнце, жужжащий круг стал снижаться. У самой земли пропеллер перестал вращаться и косо упал на дорогу.
— Летает хорошо.
— Могу еще выше, — сказал Толька.
— А если эта штука полетит вбок? Ну здесь ничего, а в классе?
— Думаете, в глаз?
— Посмотри, какие края острые.
Толька заскучал и стал смотреть на березу. К ее стволу был прибит скворечник. На жердочке сидели два скворца. Скворец и скворчиха. А маленькие скворчата пищали в скворечнике. Требовали червяка.
Я ничего не понимал. Вместо того чтобы снять с Тольки стружку, Кира Андреевна запускает с ним пропеллер. И продержала Тольку не очень долго. Ясно, Толька у нее любимчик. Если бы я запустил пропеллер, без матери бы не обошлось. И отобрала бы. А со Щукой разговаривает так, как будто он ничего плохого и не сделал. Ясно, любимчик!
— Что ты будешь делать с этой штукой? — спросила Кира Андреевна.
Щука протянул ей приспособление и пропеллер.
— Возьмите на память.
— Я очень тронута, — сказала учительница, — но боюсь, мне эта штука в ближайшее время не понадобится.
— Как хотите… Мишка Комов мне за этот пропеллер живого дятла отдавал.
И опять врет! Этого дятла Мишка никак не мог ему отдавать. Дятел побыл у Комова пять минут, а потом вырвался и улетел.
— До свидания, — сказала Кира Андреевна. — А эту штуку больше в школу не приноси… Иди-иди, вон твой друг скучает.
Ленька давно слез со своего камня и прятался за углом дома. Ему тоже было интересно.
— Кира Андреевна, — спросил Щука, — что вы мне поставили за контрольную?
— Завтра узнаешь… А впрочем, пожалуйста… Тройку.
— А Грачу, Кира Андреевна?
— Четыре…
— А…
— Завтра все узнаешь.
— До свидания, Кира Андреевна!
Щука мгновенно исчез за углом дома. Кира Андреевна посмотрела на березу, выше которой взлетел маленький пропеллер, улыбнулась и пошла.
Я посидел еще немного под кустом, потом тоже выбрался. Штаны на коленях испачкались в земле. Мой портфель лежал на скамейке. И замок блестел. Просто удивительно, что Щука и Кира Андреевна не заметили его.
9. МЫ, СКОПЦОВЫ…
Как-то, возвращаясь из школы, я нашел костыль. Такие костыли в железнодорожные шпалы заколачивают. Он валялся на дороге, в пыли. Я поднял его, повертел в руках. Костыль был немного согнут у конца. Кувалдой можно в два счета поправить. Не каждый день на дороге валяются. Я сунул костыль в карман. Одна штанина стала длиннее.
Шагая вдоль заборов, я раздумывал: куда определить этот замечательный костыль? Мой дядюшка говорит, что в хозяйстве любая вещь пригодится. Он бы тоже подобрал этот костыль. Мой дядя настоящий хозяин, таких поискать. Куда же приспособить костыль? А что, если вколотить в толстый тополь, что стоит у нашего крыльца? Пусть торчит. Когда понадобится, всегда можно вытащить.
Путь мой лежал мимо дядиного дома. Дом у дяди был загляденье. Высокий, крашеный и покрытый белым шифером. Сбоку просторного пятистенка прилепилась стеклянная веранда. Она еще не покрашена. Вернется отец — привезет олифу, краску. Дядя покрасит веранду в голубой цвет и пустит дачников. И в избу пустит. А сам с тетей Матреной будет в сарае жить.
Дядя Петя был дома. Он возился возле мотоцикла. Наверное, из города приехал. Увидев меня, дядя подошел к калитке.
— В гости? — спросил он.
— Костыль нашел, — похвастался я. — На дороге.
Дядя взвесил костыль в руке, улыбнулся.
— Стоящая вещь… Отдай мне! К козлам приколочу, а то дрова сползают с одной стороны.
Костыль нагрелся в кармане, приятно оттягивал руку.
— Хотел в тополь забить, — сказал я.
— Зачем?
— Берите, — сказал я. — Еще достану.
Дядя положил костыль на поленницу дров.
— Заходи, — пригласил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29