Она такая же холодная, как и ее дом. Фригидная. Похоже, у нее там внутри действует что-то вроде кондиционера, поддерживая постоянную ледяную температуру. Нетронутая недотрога. Нет, конечно, он трогал ее, но удовольствия это не принесло и облегчения тоже. Пришлось искать удовольствий на стороне, с женщинами вроде Бонни.
Да, Бонни – аппетитная штучка. Он тогда сам подумывал о том, чтобы подкатиться к ней, особенно когда она носилась там в ресторане в своей короткой юбочке. Ножки хороши. Бо мог бы поклясться, Бонни замечала, что он наблюдал за ней, выискивал ее в ресторане. А потом эта сучка натянула ему нос и ухватила его старика.
Он прошел в гардеробную. Можно поспорить, что эта гардеробная в три раза больше, чем ее теперешняя спальня. Надел красный кашемировый свитер, вернулся в гостиную, подошел к бару, открыл. Несколько секунд смотрел на сверкающий ряд хрустальных бокалов, отраженных в зеркальной стенке, потом достал сзади бутылку «Знаменитого Груза» и сделал большой глоток прямо из горлышка. По телу прошла судорога. Ну вот, уже лучше. Черт побери, в этом проклятом доме и впрямь можно замерзнуть насмерть. Может, Лоретта действительно на это и рассчитывает…
«Женщины со своими собственными деньгами всегда создают проблемы, – сказал Босс, когда Бо объявил ему, что намерен жениться на Лоретте Ларсок. – С ней ты никогда не настоишь на своем».
С другой стороны, Бо и до женитьбы никогда в жизни не мог настоять на своем, и Босс об этом прекрасно знал. Отец всегда держал сына на тугой финансовой цепи, постоянно унижал, требовал отчета за каждый цент, хотя Бо работал как проклятый в той дилерской фирме по продаже автомобилей. Да что там, в последние годы он один практически вел все дела.
Тем не менее Босс, конечно, говорил правду. Женитьба на Лоретте означала брак со всеми ее нефтяными богатствами. Сама же она оказалась не менее крутой, чем его отец, хотя для себя не жалела ничего. Потратила целое состояние на строительство и меблировку этого дома, на свои туалеты и драгоценности, на дворецкого, конюшни и дорогих лошадей, хотя никогда не ездила верхом. Это, как и все остальное у Лоретты, делалось напоказ.
Бо вспомнил тот день, когда ее адвокаты явились на помощь и не дали малышке Бонни улизнуть со всеми деньгами отца. Двухсот тысяч оказалось достаточно, чтобы отделаться от нее. А он, Бо, наконец обрел хоть какую-то независимость. И все же не такую, чтобы решиться оставить Лоретту и сбежать со своей девятнадцатилетней блондиночкой. Он познакомился с ней на танцах, она живет в Далласе. Твердит, что любит его. И ведет себя так, что можно поверить, будто действительно любит. Они встречаются так часто, как только ему удается улизнуть из дома «по делам».
Бо стоял у окна, прихлебывая виски из бутылки, глядя на изящных лошадей Лоретты, пасущихся на сочном зеленом лугу, на ее роскошные сады и огромные пруды, в которых сверкала серебряной и золотой чешуей рыба, на садовников, трудившихся под жарким солнцем, на английского дворецкого, спускавшегося по ступеням парадного крыльца навстречу почтальону. Вот он взял у почтальона связку газет и журналов, чтобы положить на серебряный поднос в холле у входной двери. Так принято в домах английских аристократов, сообщила ему в свое время Лоретта. А что хорошо для британских аристократов, обязательно и для нее. Хотя у себя дома, в Фэлкон-Сити, они с отцом обычно разбирали почту на кухонном столе.
Почтальон подал дворецкому Пирсону еще какой-то пакет. Тот сунул его под мышку. Наверное, Лоретта опять купила что-то, соблазнившись телерекламой. Это экономит время и деньги, как она утверждает. Лоретта не только холодна как лед, но еще и скупа как черт там, где дело не касается ее собственных желаний. Нет, Бо просто не выносил Лоретту и даже не мог скрыть этого от окружающих.
И все же они появлялись вместе на субботних званых обедах, воскресных завтраках и летних праздниках сенокоса, которые устраивала Лоретта, как главная местная благотворительница. Обычно она появлялась на таких праздниках в розовом платье из шотландки, с волосами, заплетенными в косички. Ее парикмахерша все утро трудилась над этой прической. Ни один из приглашенных ни разу не осмелился пренебречь гостеприимством Лоретты Ларсон Хармон. Все являлись стройными рядами на Рождество и толпились вокруг гигантской елки, украшенной золочеными шарами и позолоченными шелковыми розами. Хотя никакими детскими сюрпризами, припрятанными в чулках, гостей здесь никогда не удивляли. Лоретта не выносила детей. Говорила, что они устроят беспорядок в ее прекрасном доме. А после рождественского вечера они расходились по своим апартаментам. Бо – топить возбуждение в «Знаменитом Грузе», Лоретта – без сомнения, бальзамировать себя различными ночными кремами и облачаться в дорогостоящие неймановские прозрачные шелка, которые она называла пеньюарами.
А вот и она сама, на подъездной дорожке из гравия, который обошелся в целое состояние. Еще дороже обходится поддерживать его в том же виде. Дворники подметают здесь каждый час. Вот, вот Лоретта, на своем лавандовом «рейнджровере». Считает, что это придает ей вид спортивной английской леди, владелицы поместья. Как будто хоть одна английская леди когда-нибудь стала бы водить лавандовый «рейнджровер». Смех!
Бо сделал еще глоток виски, как раз в тот момент, когда Пирсон открыл входную дверь, приветствуя свою хозяйку.
– Добрый вечер, мадам! Хорошо провели день?
– Да, Пирсон. Только очень устала. Подайте мне, пожалуйста, чай в мою комнату. И газеты – проглаженные, разумеется.
Лоретта не выносила мятые газеты, так же как и типографскую краску на руках.
– Конечно, мадам, сию минуту. Чай «Граф Грей», как я понимаю?
– Правильно понимаете.
Она уже поднималась по лестнице. Бо стоял за дверью, прислушиваясь, пока Лоретта не вошла к себе в комнату и не закрыла за собой дверь.
Итак, мадам утомлена после ленча с приятельницами? Раз так, то и он может запланировать для себя что-нибудь не менее утомительное на завтра, например, поездку в Даллас. Небольшое путешествие в Даллас ему точно не повредит. Бо сделал еще глоток виски, набрал номер блондиночки и договорился о свидании на завтра.
А это, наверное, Пирсон, несет мадам ее поднос с чаем и газеты. Вот постучал в ее дверь, вошел, через некоторое время вышел.
– Ах да, Пирсон, – окликнула его Лоретта. – Что, почта пришла?
Дворецкий ответил утвердительно и получил указание принести все к ней в комнату.
Бо почта ничуть не интересовала. Что там может быть, кроме бесконечных счетов? А об этом пусть думает Лоретта. Она тратит почти все деньги, вот пусть и платит сама. Если Лоретта когда-нибудь узнает про его блондиночку, ему конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Да, Бонни – аппетитная штучка. Он тогда сам подумывал о том, чтобы подкатиться к ней, особенно когда она носилась там в ресторане в своей короткой юбочке. Ножки хороши. Бо мог бы поклясться, Бонни замечала, что он наблюдал за ней, выискивал ее в ресторане. А потом эта сучка натянула ему нос и ухватила его старика.
Он прошел в гардеробную. Можно поспорить, что эта гардеробная в три раза больше, чем ее теперешняя спальня. Надел красный кашемировый свитер, вернулся в гостиную, подошел к бару, открыл. Несколько секунд смотрел на сверкающий ряд хрустальных бокалов, отраженных в зеркальной стенке, потом достал сзади бутылку «Знаменитого Груза» и сделал большой глоток прямо из горлышка. По телу прошла судорога. Ну вот, уже лучше. Черт побери, в этом проклятом доме и впрямь можно замерзнуть насмерть. Может, Лоретта действительно на это и рассчитывает…
«Женщины со своими собственными деньгами всегда создают проблемы, – сказал Босс, когда Бо объявил ему, что намерен жениться на Лоретте Ларсок. – С ней ты никогда не настоишь на своем».
С другой стороны, Бо и до женитьбы никогда в жизни не мог настоять на своем, и Босс об этом прекрасно знал. Отец всегда держал сына на тугой финансовой цепи, постоянно унижал, требовал отчета за каждый цент, хотя Бо работал как проклятый в той дилерской фирме по продаже автомобилей. Да что там, в последние годы он один практически вел все дела.
Тем не менее Босс, конечно, говорил правду. Женитьба на Лоретте означала брак со всеми ее нефтяными богатствами. Сама же она оказалась не менее крутой, чем его отец, хотя для себя не жалела ничего. Потратила целое состояние на строительство и меблировку этого дома, на свои туалеты и драгоценности, на дворецкого, конюшни и дорогих лошадей, хотя никогда не ездила верхом. Это, как и все остальное у Лоретты, делалось напоказ.
Бо вспомнил тот день, когда ее адвокаты явились на помощь и не дали малышке Бонни улизнуть со всеми деньгами отца. Двухсот тысяч оказалось достаточно, чтобы отделаться от нее. А он, Бо, наконец обрел хоть какую-то независимость. И все же не такую, чтобы решиться оставить Лоретту и сбежать со своей девятнадцатилетней блондиночкой. Он познакомился с ней на танцах, она живет в Далласе. Твердит, что любит его. И ведет себя так, что можно поверить, будто действительно любит. Они встречаются так часто, как только ему удается улизнуть из дома «по делам».
Бо стоял у окна, прихлебывая виски из бутылки, глядя на изящных лошадей Лоретты, пасущихся на сочном зеленом лугу, на ее роскошные сады и огромные пруды, в которых сверкала серебряной и золотой чешуей рыба, на садовников, трудившихся под жарким солнцем, на английского дворецкого, спускавшегося по ступеням парадного крыльца навстречу почтальону. Вот он взял у почтальона связку газет и журналов, чтобы положить на серебряный поднос в холле у входной двери. Так принято в домах английских аристократов, сообщила ему в свое время Лоретта. А что хорошо для британских аристократов, обязательно и для нее. Хотя у себя дома, в Фэлкон-Сити, они с отцом обычно разбирали почту на кухонном столе.
Почтальон подал дворецкому Пирсону еще какой-то пакет. Тот сунул его под мышку. Наверное, Лоретта опять купила что-то, соблазнившись телерекламой. Это экономит время и деньги, как она утверждает. Лоретта не только холодна как лед, но еще и скупа как черт там, где дело не касается ее собственных желаний. Нет, Бо просто не выносил Лоретту и даже не мог скрыть этого от окружающих.
И все же они появлялись вместе на субботних званых обедах, воскресных завтраках и летних праздниках сенокоса, которые устраивала Лоретта, как главная местная благотворительница. Обычно она появлялась на таких праздниках в розовом платье из шотландки, с волосами, заплетенными в косички. Ее парикмахерша все утро трудилась над этой прической. Ни один из приглашенных ни разу не осмелился пренебречь гостеприимством Лоретты Ларсон Хармон. Все являлись стройными рядами на Рождество и толпились вокруг гигантской елки, украшенной золочеными шарами и позолоченными шелковыми розами. Хотя никакими детскими сюрпризами, припрятанными в чулках, гостей здесь никогда не удивляли. Лоретта не выносила детей. Говорила, что они устроят беспорядок в ее прекрасном доме. А после рождественского вечера они расходились по своим апартаментам. Бо – топить возбуждение в «Знаменитом Грузе», Лоретта – без сомнения, бальзамировать себя различными ночными кремами и облачаться в дорогостоящие неймановские прозрачные шелка, которые она называла пеньюарами.
А вот и она сама, на подъездной дорожке из гравия, который обошелся в целое состояние. Еще дороже обходится поддерживать его в том же виде. Дворники подметают здесь каждый час. Вот, вот Лоретта, на своем лавандовом «рейнджровере». Считает, что это придает ей вид спортивной английской леди, владелицы поместья. Как будто хоть одна английская леди когда-нибудь стала бы водить лавандовый «рейнджровер». Смех!
Бо сделал еще глоток виски, как раз в тот момент, когда Пирсон открыл входную дверь, приветствуя свою хозяйку.
– Добрый вечер, мадам! Хорошо провели день?
– Да, Пирсон. Только очень устала. Подайте мне, пожалуйста, чай в мою комнату. И газеты – проглаженные, разумеется.
Лоретта не выносила мятые газеты, так же как и типографскую краску на руках.
– Конечно, мадам, сию минуту. Чай «Граф Грей», как я понимаю?
– Правильно понимаете.
Она уже поднималась по лестнице. Бо стоял за дверью, прислушиваясь, пока Лоретта не вошла к себе в комнату и не закрыла за собой дверь.
Итак, мадам утомлена после ленча с приятельницами? Раз так, то и он может запланировать для себя что-нибудь не менее утомительное на завтра, например, поездку в Даллас. Небольшое путешествие в Даллас ему точно не повредит. Бо сделал еще глоток виски, набрал номер блондиночки и договорился о свидании на завтра.
А это, наверное, Пирсон, несет мадам ее поднос с чаем и газеты. Вот постучал в ее дверь, вошел, через некоторое время вышел.
– Ах да, Пирсон, – окликнула его Лоретта. – Что, почта пришла?
Дворецкий ответил утвердительно и получил указание принести все к ней в комнату.
Бо почта ничуть не интересовала. Что там может быть, кроме бесконечных счетов? А об этом пусть думает Лоретта. Она тратит почти все деньги, вот пусть и платит сама. Если Лоретта когда-нибудь узнает про его блондиночку, ему конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70