Я чувствую нечто необычное, ни на что не похожее. Это… – он не договорил.
– Вы уверены? – начал было Лезарль.
– Да, будь ты проклят! – прорычал Бахль. – Я всегда считал, что прекрасно знаю свои слабости! И не тебе читать мне морали!
Лезарль пожал плечами и жестом попросил Бахля успокоиться. Бесспорно, у повелителя Бахля была удивительная способность обращать свои слабости в силу, и именно это помогло ему возродить Фарлан.
– Это доспехи и меч.
– И?.. – настаивал белоглазый. – Я точно знаю, что есть кое-что еще – то, от чего у меня ломит кости.
– Знания мои ограничены, мой господин, но в данном случае ошибиться очень трудно. Сюленты и Эолис, оружие Арина Бвра, вернулись.
От неожиданности Бахль подавился вином, выплеснувшимся у него изо рта, и раздавил бокал в руке. Арин Бвр – последний король, истинное имя которого было вычеркнуто из истории за тяжкие грехи. Арин Бвр первым из смертных объединил эль-фийские народы после долгих веков разногласий, за что боги осыпали его щедрыми дарами. Но, как оказалось, вовсе не мир был целью короля. Арин Бвр выковал оружие невиданной мощи, с помощью которого можно было победить даже богов Верхнего круга. И король повел армии против своих создателей. Великая война длилась всего семь лет, но позор, который навлекли на себя обе стороны сотворенными ими ужасами, будет помниться тысячелетиями.
– О боги. Неудивительно, что И лит не пришел ко мне… – Бахль снова не договорил.
– Поверить не могу – я держал в руках сам Эолис, – голос Лезарля задрожал.
– Судьба благосклонна к нашему новому кранну или он проклят? – поинтересовался Бахль.
– Кто знает? Самое совершенное оружие – клинок, убивающий богов. Я бы ни за что не хотел им владеть. Благословен он или проклят – какая разница?
– Из-за этих даров им начнут интересоваться интриганы и сумасшедшие по всей стране. Такого не пожелаешь и врагу.
Бахль нахмурился, смахнув осколки бокала в огонь.
– А сколько существует предсказаний, связанных с этим оружием?
– Ты не ценишь знания, Лезарль.
Тот рассмеялся.
– Не могу отрицать. Но хочу все же сказать в свою защиту, что я управлял народом, поэтому подобный пробел в моих знаниях простителен. Я могу справляться с людской глупостью, а вот с предсказаниями – едва ли, милорд.
– Согласен, это очень сложная наука. Предсказаний великое множество, жизни не хватит, чтобы в них разобраться.
– Так во что же нам верить?
– Ни во что! – Бахль весело расхохотался. – Разве можно жить по предсказаниям? Так поступают лишь глупцы и отчаявшиеся люди. Все, что тебе нужно, – это знать, во что верят другие: культ Шалстика и предсказания Посвященного, Цветка Изобилия, Спасителя и Покинутого. Знай своего противника и готовься предугадать, когда он нападет. Сейчас, когда неожиданно появился новый кранн, вся страна будет смотреть на нас. И чем дольше нам удастся удержать в секрете, какие дары он получил, тем лучше.
– Думаете, такое возможно скрыть? – Лезарль с сомнением посмотрел на правителя. – Когда станет известно, что кранн появился без даров, половина чародеев города заинтересуются этим. Уж не знаю, что им сможет подсказать их дьявольская магия, но сильные мира сего всегда привлекают внимание. И кто-нибудь все равно докопается до истины. Например, сиблисы – они чуют магию на огромном расстоянии.
– Сиблисы прибегали к такой сильной магии, что она их убивала. Не думаю, что кто-нибудь еще так поступит. И все же ты прав. Где-то, когда-то истина обязательно всплывет. Однако небольшая отсрочка пойдет нам на пользу. Даже если маги все узнают, они придут к тебе за подтверждением. И тогда тебе придется польстить их мудрости и прозорливости, а потом разъяснить, что, если все узнают, что Сюленты и Эолис снова вступили в игру, могут погибнуть люди. Позже решим, как нам поступить, когда жрецы начнут болтать. А сейчас давай посмотрим, стоит ли мальчик всех этих хлопот.
Изак задремал за столом, опустив голову на руки. Гул разговоров вокруг не мешал ему спать. Горьковатый запах жира, капающего в огонь, доносился до него даже во сне, и Изак облизывал губы, снова ощущая божественный вкус того оленьего жаркого, которым недавно набил живот. Мясо было редкостью в жизни Изака, потому что охотиться разрешалось лишь тем, кто платил пошлину. Кочевники, путешественники и бедняки могли разнообразить свою скудную диету только птицами, подстреленными в лет, что удавалось тогда, когда птиц вспугивал стук колес. И когда такое случалось, Изаку лишь один раз из десяти благодаря своим природным способностям и острому зрению удавалось послужить людям: он подбивал дикого гуся или утку, которые незамедлительно поступали в общий котел. И тогда отец снисходил до скупой похвалы.
Сквозь сон Изак постепенно почувствовал, что в зале что-то изменилось. Голоса смолкли. По его спине пробежал тревожный холодок, мальчик поднял голову и увидел, что все встали. Один из лесничих смотрел на него, и Изак поспешил тоже вскочить. Прямо перед собой он увидел худого невысокого человека, позади которого стоял великан на фут выше Изака, в глухой синей маске.
– Значит, это ты новенький, – произнес человек пониже.
Он стал внимательно рассматривать Изака, улыбаясь все шире и шире. Почувствовав себя коровой на базаре, мальчик с трудом сохранил спокойствие.
– Добро пожаловать во дворец Тиры. Есть ли у моего господина имя?
– Ой, меня зовут Изак… Господин.
Глаза Изака перебегали с одного человека на другого. Великан в маске стоял так неподвижно, что казался статуей. И тут же память Изака услужливо выдала образ, хранившийся на самой поверхности сознания.
«О боги, это же повелитель Бахль!»
Высокий по-прежнему молчал и не двигался, зато глаза его словно заглядывали в душу Изака, изучая и оценивая мальчика с холодным спокойствием.
Изак всем телом чувствовал, что взгляды собравшихся устремлены на пожилого белоглазого – у повелителя Бахля была особенность привлекать к себе всеобщее внимание. Он был словно домашний очаг: даже повернувшись к нему спиной, чувствуешь его тепло.
Правитель вытянул руку, и Изак, глупо моргая, непонимающе посмотрел на огромную ладонь, словно в жизни не видел ничего подобного. Потом дрожащими руками обхватил запястье Бахля и почувствовал, как тот сжимает его руку.
– Изак. Я бы не дал такое имя своему сыну, хотя, в конце концов, человек обретает собственное имя. Хочу надеяться, что грубая шутка твоего отца не обидела богов. Добро пожаловать, Изак.
– С-спасибо, мой господин, – только и сумел выдавить Изак, Он давно привык к своему имени и почти забыл то время, когда отец так его назвал: то было имя Кази, прочитанное наоборот, – издевательство над богами, которые отобрали у Хормана любимую жену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
– Вы уверены? – начал было Лезарль.
– Да, будь ты проклят! – прорычал Бахль. – Я всегда считал, что прекрасно знаю свои слабости! И не тебе читать мне морали!
Лезарль пожал плечами и жестом попросил Бахля успокоиться. Бесспорно, у повелителя Бахля была удивительная способность обращать свои слабости в силу, и именно это помогло ему возродить Фарлан.
– Это доспехи и меч.
– И?.. – настаивал белоглазый. – Я точно знаю, что есть кое-что еще – то, от чего у меня ломит кости.
– Знания мои ограничены, мой господин, но в данном случае ошибиться очень трудно. Сюленты и Эолис, оружие Арина Бвра, вернулись.
От неожиданности Бахль подавился вином, выплеснувшимся у него изо рта, и раздавил бокал в руке. Арин Бвр – последний король, истинное имя которого было вычеркнуто из истории за тяжкие грехи. Арин Бвр первым из смертных объединил эль-фийские народы после долгих веков разногласий, за что боги осыпали его щедрыми дарами. Но, как оказалось, вовсе не мир был целью короля. Арин Бвр выковал оружие невиданной мощи, с помощью которого можно было победить даже богов Верхнего круга. И король повел армии против своих создателей. Великая война длилась всего семь лет, но позор, который навлекли на себя обе стороны сотворенными ими ужасами, будет помниться тысячелетиями.
– О боги. Неудивительно, что И лит не пришел ко мне… – Бахль снова не договорил.
– Поверить не могу – я держал в руках сам Эолис, – голос Лезарля задрожал.
– Судьба благосклонна к нашему новому кранну или он проклят? – поинтересовался Бахль.
– Кто знает? Самое совершенное оружие – клинок, убивающий богов. Я бы ни за что не хотел им владеть. Благословен он или проклят – какая разница?
– Из-за этих даров им начнут интересоваться интриганы и сумасшедшие по всей стране. Такого не пожелаешь и врагу.
Бахль нахмурился, смахнув осколки бокала в огонь.
– А сколько существует предсказаний, связанных с этим оружием?
– Ты не ценишь знания, Лезарль.
Тот рассмеялся.
– Не могу отрицать. Но хочу все же сказать в свою защиту, что я управлял народом, поэтому подобный пробел в моих знаниях простителен. Я могу справляться с людской глупостью, а вот с предсказаниями – едва ли, милорд.
– Согласен, это очень сложная наука. Предсказаний великое множество, жизни не хватит, чтобы в них разобраться.
– Так во что же нам верить?
– Ни во что! – Бахль весело расхохотался. – Разве можно жить по предсказаниям? Так поступают лишь глупцы и отчаявшиеся люди. Все, что тебе нужно, – это знать, во что верят другие: культ Шалстика и предсказания Посвященного, Цветка Изобилия, Спасителя и Покинутого. Знай своего противника и готовься предугадать, когда он нападет. Сейчас, когда неожиданно появился новый кранн, вся страна будет смотреть на нас. И чем дольше нам удастся удержать в секрете, какие дары он получил, тем лучше.
– Думаете, такое возможно скрыть? – Лезарль с сомнением посмотрел на правителя. – Когда станет известно, что кранн появился без даров, половина чародеев города заинтересуются этим. Уж не знаю, что им сможет подсказать их дьявольская магия, но сильные мира сего всегда привлекают внимание. И кто-нибудь все равно докопается до истины. Например, сиблисы – они чуют магию на огромном расстоянии.
– Сиблисы прибегали к такой сильной магии, что она их убивала. Не думаю, что кто-нибудь еще так поступит. И все же ты прав. Где-то, когда-то истина обязательно всплывет. Однако небольшая отсрочка пойдет нам на пользу. Даже если маги все узнают, они придут к тебе за подтверждением. И тогда тебе придется польстить их мудрости и прозорливости, а потом разъяснить, что, если все узнают, что Сюленты и Эолис снова вступили в игру, могут погибнуть люди. Позже решим, как нам поступить, когда жрецы начнут болтать. А сейчас давай посмотрим, стоит ли мальчик всех этих хлопот.
Изак задремал за столом, опустив голову на руки. Гул разговоров вокруг не мешал ему спать. Горьковатый запах жира, капающего в огонь, доносился до него даже во сне, и Изак облизывал губы, снова ощущая божественный вкус того оленьего жаркого, которым недавно набил живот. Мясо было редкостью в жизни Изака, потому что охотиться разрешалось лишь тем, кто платил пошлину. Кочевники, путешественники и бедняки могли разнообразить свою скудную диету только птицами, подстреленными в лет, что удавалось тогда, когда птиц вспугивал стук колес. И когда такое случалось, Изаку лишь один раз из десяти благодаря своим природным способностям и острому зрению удавалось послужить людям: он подбивал дикого гуся или утку, которые незамедлительно поступали в общий котел. И тогда отец снисходил до скупой похвалы.
Сквозь сон Изак постепенно почувствовал, что в зале что-то изменилось. Голоса смолкли. По его спине пробежал тревожный холодок, мальчик поднял голову и увидел, что все встали. Один из лесничих смотрел на него, и Изак поспешил тоже вскочить. Прямо перед собой он увидел худого невысокого человека, позади которого стоял великан на фут выше Изака, в глухой синей маске.
– Значит, это ты новенький, – произнес человек пониже.
Он стал внимательно рассматривать Изака, улыбаясь все шире и шире. Почувствовав себя коровой на базаре, мальчик с трудом сохранил спокойствие.
– Добро пожаловать во дворец Тиры. Есть ли у моего господина имя?
– Ой, меня зовут Изак… Господин.
Глаза Изака перебегали с одного человека на другого. Великан в маске стоял так неподвижно, что казался статуей. И тут же память Изака услужливо выдала образ, хранившийся на самой поверхности сознания.
«О боги, это же повелитель Бахль!»
Высокий по-прежнему молчал и не двигался, зато глаза его словно заглядывали в душу Изака, изучая и оценивая мальчика с холодным спокойствием.
Изак всем телом чувствовал, что взгляды собравшихся устремлены на пожилого белоглазого – у повелителя Бахля была особенность привлекать к себе всеобщее внимание. Он был словно домашний очаг: даже повернувшись к нему спиной, чувствуешь его тепло.
Правитель вытянул руку, и Изак, глупо моргая, непонимающе посмотрел на огромную ладонь, словно в жизни не видел ничего подобного. Потом дрожащими руками обхватил запястье Бахля и почувствовал, как тот сжимает его руку.
– Изак. Я бы не дал такое имя своему сыну, хотя, в конце концов, человек обретает собственное имя. Хочу надеяться, что грубая шутка твоего отца не обидела богов. Добро пожаловать, Изак.
– С-спасибо, мой господин, – только и сумел выдавить Изак, Он давно привык к своему имени и почти забыл то время, когда отец так его назвал: то было имя Кази, прочитанное наоборот, – издевательство над богами, которые отобрали у Хормана любимую жену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143