Кто-то выдал его в Англии.
Озноб страха пробежал по телу, когда Ноэл вспомнил о своей матери, Кенелме Дигби и других людях, помогавших ему выбраться из Лондона. Сейчас нельзя было узнать, какая опасность им угрожала. Он посмотрел на Лангуасса, кричавшего что-то своим людям.
Обернувшись, пират уловил выражение глаз Ноэла.
– Посмотри на себя, Кордери! – сказал он громко. – Ты за меня драться не будешь, а я не буду заниматься тобой. Бери с собой ученого монаха, девчонку, если она тебя беспокоит, и пробивайтесь к судну Хейлина. Если Уэллбилав не схватит вас, сможете попроситься ко мне на борт и спасти свою шкуру! Я тогда выясню, какие запасы хранятся у меня в сердце.
Сказав это, пират выбежал из ворот. Селим, ожидавший его, подхватил поводья лошади, на которой так неосторожно въехал первый монах, и последовал за Лангуассом.
Ноэл вернулся к своим мыслям, решив отыскать Квинтуса в надежде, что он знает, как быть дальше.
10
Квинтуса не было в церкви, где собралось большинство монахов, пытаясь найти утешение в молитве.
Ученого монаха не было и в библиотеке, но потайная дверь была открыта. Аббат находился в нижней комнате и собирал книги в сумку.
Ноэл спустился в помещение, где он, как ему теперь казалось, провел так мало времени и с такой небольшой пользой.
– Взять мне эти книги? – спросил он аббата и вздрогнул, когда этот тихий монах рванулся к нему, покраснев от злости.
– В каком безопасном месте вы их спрячете, Кордери? – спросил он. – Эти вещи ценны, брат Джон отвезет их в Страта-Флориду, где о них позаботятся цистерианцы. Я вынужден запретить вам ехать с ними, сожалею об этом, но я обязан думать только о безопасности Истинной церкви. Вы должны отправиться восвояси, и немедленно. Если вас схватят, я хотел бы, чтобы вы умолчали о том, что вообще были здесь.
– А Квинтус? – спросил Ноэл. – Куда идти Квинтусу?
– Когда придут доминиканцы, он будет в опасности, – ответил аббат. – Я не могу сказать, может ли он уйти в другое место, но не осмелюсь доверить ему эти вещи. Я укрывал его, пока мог, но сейчас все изменилось, и ему лучше уехать в Ирландию или еще дальше.
Ноэл никогда не видел аббата таким, он привык думать о Квинтусе как настоящем главе. Теперь он понял, что Квинтус был просто на переднем крае сделок, которые аббат заключал с развращенным внешним миром.
Мир в аббатстве, где правили бедность, милосердие и покой, всегда был в руках аббата, и аббат был твердо настроен сделать асе, чтобы сохранить его от разрушения черными монахами.
– Вы знаете, где Квинтус? – спросил Ноэл.
– Посмотри в спальне, – ответил аббат. – Или на кухне. Он готовится к своей поездке, как ты должен подготовиться к своей. У тебя меньше часа до их прихода из замка. Ты должен добраться до Хейлина, если получится, и предупредить, что он может попасться в эту сеть неудач.
Ноэл пошел в спальню, потом на кухню, но там никто не видел Квинтуса.
Девочка, присланная к нему Лейлой, все еще ждала у кельи, в которой Боэл оставил свои вещи, и с надеждой смотрела на него. Он давно не видел Лейлу, но не тратил время на расспросы о ней. Ему нужен был Квинтус. Вспомнив место, куда еще не заглядывал, Ноэл побежал к камерам, где были закрыты Кристель и Мэри Уайт.
Здесь наконец нашел своего друга. Квинтус находился в камере Мэри Уайт и стоял, склонясь над ее телом. Мартин и Стивен стояли рядом, шепча молитву.
Горло несчастной было разрезано от уха до уха, и темная кровь обрызгала платье. Следов убийца не оставил.
Ноэл вспомнил, как сказал однажды, что было бы безопаснее, если бы Лангуасс убил ее. Чувство собственной вины обратилocь в злость против пирата, и он беззвучно возопил: «яйца!», не нарушив жалкий реквием. Потом пошел в камеру рядом, дверь которой была распахнута. Заглянул внутрь, но вампирши там не оказалось, ее, провалившуюся в бездонный сон, унесли.
Ноэл прикоснулся к руке Квинтуса, но тот не поднял взгляда, пока не закончил молитву. Но и тогда сначала повернулся к Стивену.
– Вы должны похоронить ее и отправить письмо в Лондон, чтобы сообщили семье.
– Мы не можем оставаться здесь. Аббат просил нас уйти. – Ноэл говорил слабым, болезненным от отчаяния голосом, глядя на окровавленный труп Мэри.
«Почему? – мысленно спросил он себя. – Какой вред она могла им причинить?»
Они ушли вместе, и, поднимаясь по каменным ступеням к монастырю, Ноэл сказал монаху, что их ждет ребенок, которого ему доверила марокканка. Квинтусу новость не понравилась, но он не предложил отказаться от поручения. Они пошли к терпеливо ждавшей девочке.
К их удивлению, здесь же была и Лейла. Прежде чем Ноэл успел задать вопрос, она угрюмо сказала:
– Мне Лангуасс приказал идти с вами, но не объяснил почему.
Ноэл не знал, надоела ли пирату цыганка и он хотел бросить ее или он беспокоился о ее безопасности, считая, что ей будет лучше в компании ученого и монаха. Обсуждать не было времени, поэтому они, собрав вещи, вчетвером вышли из аббатства.
Лангуасс и его люди уже ушли, сколько могли – на лошадях, оставшиеся, положившись на волю судьбы, пытались спастись, рассчитывая на свои ноги.
Они направились на восток по дороге, какой приехал черный монах со своим сопровождением. Ноэл понял, пираты пытаются оставить ложный след, прежде чем повернуть на север и пробиваться к истинной цели: тихому берегу, где Ральф Хейлин согласился встретить их, чтобы отправить в Ирландию.
Квинтус, с узлом значительно большим, чем у Ноэла, повел свой маленький отряд к идущей на север тропинке, уверенно шагая вдоль живой изгороди из зреющих хлебов.
В трех милях от аббатства они остановились передохнуть в небольшой рощице. Квинтус переоделся в платье простого иомена, прикрыв шляпой тонзуру. Ноэл изумился изменению внешности своего наставника: в его представлении природа монаха настолько подчеркивалась одеянием, что Квинтус в обычной одежде казался ему неизвестным чужаком. Строгое лицо, кажущееся почти святым в капюшоне сутаны, в новом обрамлении выглядело жестким, как физиономия простолюдина.
Ноэл был поражен, увидев человека с внешностью преступника, похожего на одного из подручных Лангуасса. Этот странный человек вытащил из своего узла хлеб и разломил его, разделив на четверых.
– Куда мы пойдем? – спросила Лейла, набрасываясь на пищу. В этой группе у нее одной было легко на душе. Ноэл видел на ее смуглом лице такую же невинную радость приключений, которая удивила его тем вечером, когда пираты пришли в аббатство. Каждое путешествие пробуждало в ней надежду, возможно, потому, что она так долго была рабыней, а каждый день, приносивший новости, подтверждал свободу.
– Мы должны идти к Хейлину, – ответил Ноэл. – Пойдем в Ирландию с рыбаками. Люди Уэллбилава перевернут все, разыскивая нас:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Озноб страха пробежал по телу, когда Ноэл вспомнил о своей матери, Кенелме Дигби и других людях, помогавших ему выбраться из Лондона. Сейчас нельзя было узнать, какая опасность им угрожала. Он посмотрел на Лангуасса, кричавшего что-то своим людям.
Обернувшись, пират уловил выражение глаз Ноэла.
– Посмотри на себя, Кордери! – сказал он громко. – Ты за меня драться не будешь, а я не буду заниматься тобой. Бери с собой ученого монаха, девчонку, если она тебя беспокоит, и пробивайтесь к судну Хейлина. Если Уэллбилав не схватит вас, сможете попроситься ко мне на борт и спасти свою шкуру! Я тогда выясню, какие запасы хранятся у меня в сердце.
Сказав это, пират выбежал из ворот. Селим, ожидавший его, подхватил поводья лошади, на которой так неосторожно въехал первый монах, и последовал за Лангуассом.
Ноэл вернулся к своим мыслям, решив отыскать Квинтуса в надежде, что он знает, как быть дальше.
10
Квинтуса не было в церкви, где собралось большинство монахов, пытаясь найти утешение в молитве.
Ученого монаха не было и в библиотеке, но потайная дверь была открыта. Аббат находился в нижней комнате и собирал книги в сумку.
Ноэл спустился в помещение, где он, как ему теперь казалось, провел так мало времени и с такой небольшой пользой.
– Взять мне эти книги? – спросил он аббата и вздрогнул, когда этот тихий монах рванулся к нему, покраснев от злости.
– В каком безопасном месте вы их спрячете, Кордери? – спросил он. – Эти вещи ценны, брат Джон отвезет их в Страта-Флориду, где о них позаботятся цистерианцы. Я вынужден запретить вам ехать с ними, сожалею об этом, но я обязан думать только о безопасности Истинной церкви. Вы должны отправиться восвояси, и немедленно. Если вас схватят, я хотел бы, чтобы вы умолчали о том, что вообще были здесь.
– А Квинтус? – спросил Ноэл. – Куда идти Квинтусу?
– Когда придут доминиканцы, он будет в опасности, – ответил аббат. – Я не могу сказать, может ли он уйти в другое место, но не осмелюсь доверить ему эти вещи. Я укрывал его, пока мог, но сейчас все изменилось, и ему лучше уехать в Ирландию или еще дальше.
Ноэл никогда не видел аббата таким, он привык думать о Квинтусе как настоящем главе. Теперь он понял, что Квинтус был просто на переднем крае сделок, которые аббат заключал с развращенным внешним миром.
Мир в аббатстве, где правили бедность, милосердие и покой, всегда был в руках аббата, и аббат был твердо настроен сделать асе, чтобы сохранить его от разрушения черными монахами.
– Вы знаете, где Квинтус? – спросил Ноэл.
– Посмотри в спальне, – ответил аббат. – Или на кухне. Он готовится к своей поездке, как ты должен подготовиться к своей. У тебя меньше часа до их прихода из замка. Ты должен добраться до Хейлина, если получится, и предупредить, что он может попасться в эту сеть неудач.
Ноэл пошел в спальню, потом на кухню, но там никто не видел Квинтуса.
Девочка, присланная к нему Лейлой, все еще ждала у кельи, в которой Боэл оставил свои вещи, и с надеждой смотрела на него. Он давно не видел Лейлу, но не тратил время на расспросы о ней. Ему нужен был Квинтус. Вспомнив место, куда еще не заглядывал, Ноэл побежал к камерам, где были закрыты Кристель и Мэри Уайт.
Здесь наконец нашел своего друга. Квинтус находился в камере Мэри Уайт и стоял, склонясь над ее телом. Мартин и Стивен стояли рядом, шепча молитву.
Горло несчастной было разрезано от уха до уха, и темная кровь обрызгала платье. Следов убийца не оставил.
Ноэл вспомнил, как сказал однажды, что было бы безопаснее, если бы Лангуасс убил ее. Чувство собственной вины обратилocь в злость против пирата, и он беззвучно возопил: «яйца!», не нарушив жалкий реквием. Потом пошел в камеру рядом, дверь которой была распахнута. Заглянул внутрь, но вампирши там не оказалось, ее, провалившуюся в бездонный сон, унесли.
Ноэл прикоснулся к руке Квинтуса, но тот не поднял взгляда, пока не закончил молитву. Но и тогда сначала повернулся к Стивену.
– Вы должны похоронить ее и отправить письмо в Лондон, чтобы сообщили семье.
– Мы не можем оставаться здесь. Аббат просил нас уйти. – Ноэл говорил слабым, болезненным от отчаяния голосом, глядя на окровавленный труп Мэри.
«Почему? – мысленно спросил он себя. – Какой вред она могла им причинить?»
Они ушли вместе, и, поднимаясь по каменным ступеням к монастырю, Ноэл сказал монаху, что их ждет ребенок, которого ему доверила марокканка. Квинтусу новость не понравилась, но он не предложил отказаться от поручения. Они пошли к терпеливо ждавшей девочке.
К их удивлению, здесь же была и Лейла. Прежде чем Ноэл успел задать вопрос, она угрюмо сказала:
– Мне Лангуасс приказал идти с вами, но не объяснил почему.
Ноэл не знал, надоела ли пирату цыганка и он хотел бросить ее или он беспокоился о ее безопасности, считая, что ей будет лучше в компании ученого и монаха. Обсуждать не было времени, поэтому они, собрав вещи, вчетвером вышли из аббатства.
Лангуасс и его люди уже ушли, сколько могли – на лошадях, оставшиеся, положившись на волю судьбы, пытались спастись, рассчитывая на свои ноги.
Они направились на восток по дороге, какой приехал черный монах со своим сопровождением. Ноэл понял, пираты пытаются оставить ложный след, прежде чем повернуть на север и пробиваться к истинной цели: тихому берегу, где Ральф Хейлин согласился встретить их, чтобы отправить в Ирландию.
Квинтус, с узлом значительно большим, чем у Ноэла, повел свой маленький отряд к идущей на север тропинке, уверенно шагая вдоль живой изгороди из зреющих хлебов.
В трех милях от аббатства они остановились передохнуть в небольшой рощице. Квинтус переоделся в платье простого иомена, прикрыв шляпой тонзуру. Ноэл изумился изменению внешности своего наставника: в его представлении природа монаха настолько подчеркивалась одеянием, что Квинтус в обычной одежде казался ему неизвестным чужаком. Строгое лицо, кажущееся почти святым в капюшоне сутаны, в новом обрамлении выглядело жестким, как физиономия простолюдина.
Ноэл был поражен, увидев человека с внешностью преступника, похожего на одного из подручных Лангуасса. Этот странный человек вытащил из своего узла хлеб и разломил его, разделив на четверых.
– Куда мы пойдем? – спросила Лейла, набрасываясь на пищу. В этой группе у нее одной было легко на душе. Ноэл видел на ее смуглом лице такую же невинную радость приключений, которая удивила его тем вечером, когда пираты пришли в аббатство. Каждое путешествие пробуждало в ней надежду, возможно, потому, что она так долго была рабыней, а каждый день, приносивший новости, подтверждал свободу.
– Мы должны идти к Хейлину, – ответил Ноэл. – Пойдем в Ирландию с рыбаками. Люди Уэллбилава перевернут все, разыскивая нас:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117