– Если это так, – мягко заметил Томас, – тогда ты не очень много потерял.
– Может быть, я и должен внушать себе это. В тени водородной бомбы все смертны, и ничья боль не значит много.
– Если хочешь, ты, конечно, можешь делать это, сказал отец. – Но не думаю, что это верно. Это ведь не спасает от отчаяния? Это просто попытка увидеть отражение своей неудачи в состоянии мира. Столкнувшись с возможностью собственной смерти, ты не должен утешаться картиной катастрофы. Если хочешь извлечь уроки из прошлого, можешь увидеть, что никто не знает будущего, но это не лишает надежды.
Майкл осушил стакан и жестом попросил еще, хотя Томас не допил свей. Отец наполнил стакан сына.
– Я думаю, что тн прав, – согласился Майкл. – Но не могу избавиться с г ощущения определенной иронии в этом всемирном кризисе. Благодаря раскопкам в Адамаваре ты открыл, что бессмертие – это внеземной дар, какое-то чудо для тех, кто в своем развитии еще не дорос до такой привилегии. Но как мы всегда использовали этот дар? Как мы использовали все другие привилегии – наши умные головы, острые глаза и умелые руки? Мы же использовали их умело и умно, чтобы дойти до грани самоуничтожения. Если у дара есть творец, как же он должен оплакивать его участь!
– Мы еще не уничтожили себл, – спокойно сказал Томас Саузерк. – И мы достигли мясгого нашими умными головами, острыми глазами и умелыми руками.
– Конечно, – протянул Майкл, – некоторые говорят, что этот дар БЫЛ НИСПОСЛАН нам, если не Богом или африканским идолом, то союзниками, с целью прибавить нам немного от Бога. Ты слышал такие рассуждения?
– Да, – согласился отец. – В таком виде они глуповаты. Но дар был, даже без творцд. Если не было Бога, было чудо. Некоторые из моих коллег все еще не верят во внеземное происхождение ДНК лз Адамавары – хотят доказать, что в гипотезе о развитии ДНК больше, чем на одной планете слишком много совпадений, а ее космическое происхождение слишком фантастично. Они предполагают, что метеор вызвал серию мутаций из-за радиации или химического загрязнения, и меньше верят в спонтанное размножение или усложнение игрек-хромосомы, произведшее хромосомные кислоты Адамавары, чем в чужеродность ДНК, способной тем не менее на плодотворное слияние с человеческой ДНК.
– Иногда мне кажется, – сказал Майкл, – что все эти объяснения притянуты за уши. И те, что мечтают дать нам ключ к бессмертию, и те, что стараются объяснить, как люди стали людьми, и те, которые рассказывают о появлении жизни из изначального хаоса. Я скорее поверю в обезьяну с пишущей машинкой, производящую творения Шекспира, чем в единственный мир, который произвел сложнейшую биохимию за несколько миллиардов лет.
– Тут ты не одинок. Старик Дарвин сказал мне, что в этом – Божий замысел и рука Божья; и даже Чарльз, изгонявший божественное начало из-природы вещей, усматривает слияние чужой ДНК с игрек-хромосомой настолько значительным, что это представляется ему чудом. Он обменялся письмами со Сванте Аргениусом, и они сейчас серьезно обсуждают с астрономами и космоведами возможное внеземное происхождение жизни на Земле.
– Но я тоже не могу поверить в чужеродных родителей, – задумчиво добавил Майкл. – Обезьяна с Шекспиром – подающий надежды парень по сравнению с далеким филантропом, подарившим нам бессмертие, спрятав его в межзвездную ракету. Он близок и удобен – он раньше мог прислать нам гены, произведшие наши умные мозги, гены, давшие нам умелые руки. Они тоже родились, по словам палеонтологов, в Африке, поэтому Африка должна быть целью, в которую попадают далекие снайперы.
– Будь все это так, – заметил Томас, – мы могли бы справедливо сказать, чем на самом деле является человек. Сгустком генетических нитей и клочков! Мы могли бы думать о наших творцах, как о плохих и беспечных родителях, отцах, давших свое семя в несчастливые чресла в ночь без любви и затем исчезнувших, оставив свои чада для жизни в борьбе и розни, без заботы и доброго совета, кроме данных матушкой-природой.
Майкл не смеялся, но его слезы высохли.
– Ты не очень доверяешь отцам, – проворчал он.
Томас Саузерн взглянул на сына, как бы почувствовав упрек.
Майкл поймал этот взгляд и тотчас же пожалел о своей невнимательности. Он знал, что был поздним ребенком для отца – его мать была моложе, – но Томас Саузерн отодвинул свое превращение до его пятнадцатилетия, и почти все считали этот сдвиг оправданным. Уже после своего превращения старший Саузерн много времени провел за рубежом, но всегда заботился о своей семье. Когда с Майклом случилось несчастье, отец приходил ежедневно целый месяц, чтобы сидеть у больничной койки. Майкл знал, он не может обижаться на родителей, они не были виноваты ни в его несчастье, ни в его иммунитете к бессмертию.
– Извини, – сказал Майкл, – никак не избавлюсь от мысли, что я тебя как-то глупо подвел. Одно накладывается на другое. Несчастный случай был неудачей, но его бы я пережил. Узнать же, что у меня неизлечимый синдром Кордери, это слишком. Понимаешь, слишком?
Майкл опять вытер навернувшиеся слезы, хотя и старался не плакать. Он не отказался бы увидеть слезы в глазах отца. Это позволило бы ему выплакаться и показало бы, что его отец, будучи бессмертным, все же волнуется за него, как и раньше.
Но глаза Томаса Саузерна были сухими.
Бессмертные плакали редко, и никто не знал почему.
В их глазах слезы не появлялись. Когда-то утверждали, что вампиры не плачут, но это неправда. То же говорили о ведьмах; это тоже не было правдой, если ведьмы вообще когда-либо существовали.
– Да, это слишком, – согласился отец. – И это значит, что ты должен быть мужественным. Ты слишком хорош, чтобы быть побежденным, даже таким тяжким испытанием. Обычным человеком быть недостаточно – ты должен стать героем. Обычные люди тоже могут быть героями. Это доказано.
– Доказано и то, – заметил Майкл, – что некоторые из них не могут.
– Но у тебя есть выбор.
Майкл пожал плечами.
– Что ты думаешь? – спросил он, переводя разговор на более безопасную тему, – о метеоре Адамавары. Если ДНК – внеземная, как она смогла присоединиться к игрек-хромосоме, будто всегда там была?
– Один Бог знает, – сказал мягко Томас Саузерн. ПОКА.
– А ты во что веришь?
– Речь не о вере. Мы можем только рассуждать. Внеземные снайперы маловероятны, но можно предположить, что жизнь и ДНК рассеяны по всей Вселенной. Не отрицаю – это удобная гипотеза. Астрономы уверяют, что солнце – это звезда второго поколения и что все тяжелые планеты Солнечной системы – это остатки сверхновой, вспыхнувшей миллиарды лет назад. Может быть, пространство, в котором скользит Солнечная система вокруг центра Галактики, насыщено генетическими обломками ранее существовавшей экосферы или, вероятнее, тысяч экосфер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117