Великолепный мсье де Рено из Аргентины казался ей бомбоубежищем на все случаи жизни.
Однако весну 1974 года сменило лето, за летом пришла осень, и Мэгги начали посещать приступы странного беспокойства. К примеру, однажды она осознала, что закрыто ее главное управление, когда-то занимавшее целый этаж офисного здания в Нью-Йорке вкупе с тремя адвокатами на полной ставке, дюжиной бухгалтеров и шумной толпой секретарей. (Последние замолкали, только когда Мэгги соблаговоляла почтить управление своим присутствием.) Служащие получили щедрые пенсии и прощальные подарки. Свежеуволенные юристы попытались засудить Мэгги за нарушение контракта, но с этой ерундой Коко де Рено легко разобрался вне суда. Ей же он объяснил, что главное управление со штатом подчиненных – то, чего нужно избегать любой ценой. В конце концов, управление – это он, и давно пора понять, что Коко де Рено мыслит в глобальном масштабе. Мэгги успокоилась.
В другой раз ей не удалось найти де Рено, хотя, взявшись за дело глобально, она обзвонила половину земного шара. В припадке неистовства три с половиной дня Мэгги не выпускала телефонную трубку из рук. Тогда же в Вене-то, где она в тот момент находилась, началась забастовка работников телефонных служб. Не сумев дозвониться до министра связи, Мэгги выглянула в окно, за которым Берто разговаривал с конюхом, будто мир вовсе и не готовился обрушиться. Мэгги поняла, что если она сейчас умрет, то через пару дней после роскошных похорон, когда цвет итальянской аристократии разъедется по домам, Берто снова как ни в чем не бывало примется за беседы с конюхом, а Майкл начнет прибирать к рукам ее имущество. С этой мыслью Мэгги уехала в Венецию и принялась вызванивать Коко из гостиничного номера. Забастовка телефонных работников продолжалась. За гостиничным окном висел огромный плакат: «К забастовщикам пора применить глобальные меры!» Когда забастовка закончилась, Мэгги в безумии продолжала разыскивать де Рено и свою доверенность на его имя по всему свету: в Сан-Диего, Калифорнии, Гонконге, Цюрихе, Женеве, Мадрасе и на Виргинских островах. Спустя два дня ей позвонил Берто и поинтересовался, чем она занимается, сходила ли на маскарад и как поживает Пегги. Кстати, кажется, звонил Коко де Рено. Мэгги вернулась на виллу и через несколько мучительнейших дней нашла его. Паника снова миновала.
– Я был в Неми, у Бернардини, – объяснил он и посмеялся, узнав, что его разыскивали по всему миру.
Подобные мелочи отвлекали внимание Мэгги от Хьюберта, однако его упрямое нежелание покидать дом то и дело всплывало в памяти маркизы. В начале лета 1974 года она втайне от Берто изложила свою версию случившегося ничем не прославленному адвокату и попросила выставить Хьюберта, не прибегая к скандалу. Тот быстро согласился и не только объяснил, что в таком деле итальянские законы дают мало возможности выселить из дома кого бы то ни было, но и успешно преувеличил возможные трудности. Мэгги исправно оплатила немалый счет, который адвокат обосновал сложностью предстоящей работы. Правда, юрист, втайне симпатизировавший левому крылу, хотя уже и не столь преданно, как в студенческие годы, презирал дело, за которое взялся. Тем не менее одно присутствие Мэгги вогнало его в состояние лихорадочного возбуждения. Воспоминание о том, как она единственный раз лично появилась в его офисе, преследовало адвоката повсюду. С течением времени ощущение ее незримого присутствия не покидало его: Мэгги то и дело телефонными звонками напоминала, с одной стороны, о деле, за которое он взялся, с другой – о себе и своих деньгах. Жизнь юриста стала казаться все посредственнее и печальнее. Он принялся срывать злость на жене и секретарше – секретарша его бросила и пришлось смириться с другой, похуже. Тем временем Мэгги и не думала, что одним своим появлением так изменила жизнь ничем не примечательного адвоката. Приступив к делу, тот написал Хьюберту Мэлиндейну невнятное письмо. Хьюберт отправил его обратно, нацарапав внизу: «Мистер Хьюберт Мэлиндейн не смог постичь смысл этого послания и, предполагая, что оно пришло не по адресу, посылает его обратно».
– Видите ли, – объяснил адвокат Мэгги по телефону, – он знает итальянские законы. Даже с предписанием суда его можно будет выселить не ранее чем через два года. Ваш муж совершенно прав в том, что Мэлиндейн может настроить против вас газетчиков: ему нужно только убедить их, что дом построен для него и по его же указаниям. Сейчас закон всегда на стороне жильца. А если Хьюберт проиграет дело, все газеты раструбят, что он был вашим amante и попросту вам надоел.
– Разве вы не знаете, что скоро наступит экономический спад? – возразила Мэгги. – Мы не можем себе позволить раздавать дома кому попало. К тому же там есть очень ценные стулья эпохи Людовика XIV.
– Вы уверены, что он сдавал их в реставрацию?
– Думаю, что Хьюберт честно присматривал за моими вещами. Да. Еще там есть картина Гогена. Ее я тоже хочу.
– Если он тратится на уход за мебелью, то, возможно, захочет оспорить ваши права на собственность. Иначе зачем ему вообще за ней следить?
– Чей вы адвокат, мой или его?
– Маркиза, поймите меня правильно, я ищу объективный подход к делу. Я целиком на вашей стороне. Всем известно, какие у нас теперь стали законы. Ко мне каждый день приходят плакаться домовладельцы, которые больше не могут ни выселить жильцов, ни повысить арендную плату.
– Но он вообще ничего не платит! К тому же мой дом полностью обставлен.
– К сожалению, поскольку вы позволили ему оставаться слишком долго, это аргумент в его пользу. Теперь нам придется бороться с последствиями вашей беспечности. Единственное, что я могу обещать, – постараюсь сделать все возможное. Если же вас что-то не устраивает…
– Хорошо, хорошо, продолжайте. Я понимаю, что это сложно, – сдалась Мэгги. – Поймите только, сейчас, когда с мировой экономикой творится бог знает что, мне нужен этот дом. Я хочу быть рядом с сыном.
– По закону, маркиза, если у вас есть место жительства, вы не можете выселить жильца потому, что вам нужен его дом. Только в том случае, если вы бездомны…
– Знаю, знаю. Пожалуйста, продолжайте, я вам полностью доверяю.
– Если бы во время вашего очередного визита в Рим вы согласились пообедать со мной или заехать в офис, тогда я смог бы подробнее объяснить дальнейшие планы и…
– Нет, в этом нет необходимости.
– Это ничуть меня не затруднит. Или, если хотите, я могу приехать к вам в Венето. Я хорошо знаю эту страну…
– Страну? Венето в Италии.
– Разумеется, просто мы в Италии так говорим. Италия состоит из множества стран.
– Сейчас мне не до того! – отрезала Мэгги. – Продолжайте, пожалуйста, работать и держите меня в курсе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Однако весну 1974 года сменило лето, за летом пришла осень, и Мэгги начали посещать приступы странного беспокойства. К примеру, однажды она осознала, что закрыто ее главное управление, когда-то занимавшее целый этаж офисного здания в Нью-Йорке вкупе с тремя адвокатами на полной ставке, дюжиной бухгалтеров и шумной толпой секретарей. (Последние замолкали, только когда Мэгги соблаговоляла почтить управление своим присутствием.) Служащие получили щедрые пенсии и прощальные подарки. Свежеуволенные юристы попытались засудить Мэгги за нарушение контракта, но с этой ерундой Коко де Рено легко разобрался вне суда. Ей же он объяснил, что главное управление со штатом подчиненных – то, чего нужно избегать любой ценой. В конце концов, управление – это он, и давно пора понять, что Коко де Рено мыслит в глобальном масштабе. Мэгги успокоилась.
В другой раз ей не удалось найти де Рено, хотя, взявшись за дело глобально, она обзвонила половину земного шара. В припадке неистовства три с половиной дня Мэгги не выпускала телефонную трубку из рук. Тогда же в Вене-то, где она в тот момент находилась, началась забастовка работников телефонных служб. Не сумев дозвониться до министра связи, Мэгги выглянула в окно, за которым Берто разговаривал с конюхом, будто мир вовсе и не готовился обрушиться. Мэгги поняла, что если она сейчас умрет, то через пару дней после роскошных похорон, когда цвет итальянской аристократии разъедется по домам, Берто снова как ни в чем не бывало примется за беседы с конюхом, а Майкл начнет прибирать к рукам ее имущество. С этой мыслью Мэгги уехала в Венецию и принялась вызванивать Коко из гостиничного номера. Забастовка телефонных работников продолжалась. За гостиничным окном висел огромный плакат: «К забастовщикам пора применить глобальные меры!» Когда забастовка закончилась, Мэгги в безумии продолжала разыскивать де Рено и свою доверенность на его имя по всему свету: в Сан-Диего, Калифорнии, Гонконге, Цюрихе, Женеве, Мадрасе и на Виргинских островах. Спустя два дня ей позвонил Берто и поинтересовался, чем она занимается, сходила ли на маскарад и как поживает Пегги. Кстати, кажется, звонил Коко де Рено. Мэгги вернулась на виллу и через несколько мучительнейших дней нашла его. Паника снова миновала.
– Я был в Неми, у Бернардини, – объяснил он и посмеялся, узнав, что его разыскивали по всему миру.
Подобные мелочи отвлекали внимание Мэгги от Хьюберта, однако его упрямое нежелание покидать дом то и дело всплывало в памяти маркизы. В начале лета 1974 года она втайне от Берто изложила свою версию случившегося ничем не прославленному адвокату и попросила выставить Хьюберта, не прибегая к скандалу. Тот быстро согласился и не только объяснил, что в таком деле итальянские законы дают мало возможности выселить из дома кого бы то ни было, но и успешно преувеличил возможные трудности. Мэгги исправно оплатила немалый счет, который адвокат обосновал сложностью предстоящей работы. Правда, юрист, втайне симпатизировавший левому крылу, хотя уже и не столь преданно, как в студенческие годы, презирал дело, за которое взялся. Тем не менее одно присутствие Мэгги вогнало его в состояние лихорадочного возбуждения. Воспоминание о том, как она единственный раз лично появилась в его офисе, преследовало адвоката повсюду. С течением времени ощущение ее незримого присутствия не покидало его: Мэгги то и дело телефонными звонками напоминала, с одной стороны, о деле, за которое он взялся, с другой – о себе и своих деньгах. Жизнь юриста стала казаться все посредственнее и печальнее. Он принялся срывать злость на жене и секретарше – секретарша его бросила и пришлось смириться с другой, похуже. Тем временем Мэгги и не думала, что одним своим появлением так изменила жизнь ничем не примечательного адвоката. Приступив к делу, тот написал Хьюберту Мэлиндейну невнятное письмо. Хьюберт отправил его обратно, нацарапав внизу: «Мистер Хьюберт Мэлиндейн не смог постичь смысл этого послания и, предполагая, что оно пришло не по адресу, посылает его обратно».
– Видите ли, – объяснил адвокат Мэгги по телефону, – он знает итальянские законы. Даже с предписанием суда его можно будет выселить не ранее чем через два года. Ваш муж совершенно прав в том, что Мэлиндейн может настроить против вас газетчиков: ему нужно только убедить их, что дом построен для него и по его же указаниям. Сейчас закон всегда на стороне жильца. А если Хьюберт проиграет дело, все газеты раструбят, что он был вашим amante и попросту вам надоел.
– Разве вы не знаете, что скоро наступит экономический спад? – возразила Мэгги. – Мы не можем себе позволить раздавать дома кому попало. К тому же там есть очень ценные стулья эпохи Людовика XIV.
– Вы уверены, что он сдавал их в реставрацию?
– Думаю, что Хьюберт честно присматривал за моими вещами. Да. Еще там есть картина Гогена. Ее я тоже хочу.
– Если он тратится на уход за мебелью, то, возможно, захочет оспорить ваши права на собственность. Иначе зачем ему вообще за ней следить?
– Чей вы адвокат, мой или его?
– Маркиза, поймите меня правильно, я ищу объективный подход к делу. Я целиком на вашей стороне. Всем известно, какие у нас теперь стали законы. Ко мне каждый день приходят плакаться домовладельцы, которые больше не могут ни выселить жильцов, ни повысить арендную плату.
– Но он вообще ничего не платит! К тому же мой дом полностью обставлен.
– К сожалению, поскольку вы позволили ему оставаться слишком долго, это аргумент в его пользу. Теперь нам придется бороться с последствиями вашей беспечности. Единственное, что я могу обещать, – постараюсь сделать все возможное. Если же вас что-то не устраивает…
– Хорошо, хорошо, продолжайте. Я понимаю, что это сложно, – сдалась Мэгги. – Поймите только, сейчас, когда с мировой экономикой творится бог знает что, мне нужен этот дом. Я хочу быть рядом с сыном.
– По закону, маркиза, если у вас есть место жительства, вы не можете выселить жильца потому, что вам нужен его дом. Только в том случае, если вы бездомны…
– Знаю, знаю. Пожалуйста, продолжайте, я вам полностью доверяю.
– Если бы во время вашего очередного визита в Рим вы согласились пообедать со мной или заехать в офис, тогда я смог бы подробнее объяснить дальнейшие планы и…
– Нет, в этом нет необходимости.
– Это ничуть меня не затруднит. Или, если хотите, я могу приехать к вам в Венето. Я хорошо знаю эту страну…
– Страну? Венето в Италии.
– Разумеется, просто мы в Италии так говорим. Италия состоит из множества стран.
– Сейчас мне не до того! – отрезала Мэгги. – Продолжайте, пожалуйста, работать и держите меня в курсе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53