– Это мне неизвестно. Но я не могу также и утверждать, будто он не знал, что делает. Ведь именно это вы хотели от меня услышать?
– Я хотел услышать от вас то, что вы хотели сказать, – ответил Хэнк и, повернувшись к защитникам, сказал: – Я кончил.
Адвокат Апосто сказал:
– У нас нет вопросов, ваша честь.
Сэмэлсон перевел взгляд с него на Хэнка и сказал отрывисто:
– Суд объявляет перерыв на десять минут. Мистер Белл, зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет.
* * *
– Садитесь, Хэнк, – сказал Сэмэлсон.
– Благодарю вас.
– Здесь сейчас нет судьи и прокурора. Сейчас тут сидят только друзья. Хорошо?
– Да, конечно.
– В таком случае, ответьте мне только на один вопрос, ладно?
– Валяйте.
– Вы добиваетесь увольнения?
– Не понимаю.
– Бросьте, Хэнк, вы великолепно знаете, о чем я говорю. Вы только что допрашивали свидетеля, добиваясь от него заявления, что Апосто не отвечает за свои поступки. Когда Аддисон не пошел вам навстречу, вы решили дискредитировать его как свидетеля.
– Я полагаю, что я...
– Я хочу кое-что сказать вам, Хэнк. Защитники в этом процессе отнюдь не дураки. Их назначил суд и, возможно, они согласились, рассчитывая на газетную рекламу, но тем не менее они не дураки. Все они искушены в уголовных делах. И, можете быть уверены, у них уже приготовлены свидетельства двух психиатров, готовых под присягой показать, что Апосто неспособен осознать последствий даже партии в шашки. Вот почему они отказались от перекрестного допроса ваших свидетелей, у них наготове свои люди. Поэтому вы поступили неумно, пытаясь сделать за них то, что они сами могут сделать гораздо лучше. Но меня интересует только одно: почему вы вдруг решили им помогать? Ну-ка, расскажите.
– Эйб...
– Если вы сомневаетесь в том, что эти мальчики виновны, вам следовало обратиться с этим к главному прокурору. Черт побери, вас же могут за это уволить! Вы хотите, чтобы вас уволили?
– Нет, я этого не хочу.
– Так чего же вы добиваетесь, Хэнк? Хотите проиграть дело?
– Вы не понимаете, Эйб. Я делаю то, что должен делать.
– Вы просто мне не доверяете.
– Я доверяю вам, Эйб. Но в этом деле вы – судья.
– Сейчас я не судья. Сейчас я ваш друг. Черт побери, Хэнк, разве я не заслуживаю вашего доверия? Чего вы собираетесь добиться?
Хэнк глубоко вздохнул:
– Я хочу добиться оправдания для Апосто и Ди Паче и снисхождения для Рирдона.
– Но почему?
– Потому что... потому что я считаю, что это и будет правосудием.
– Тогда почему же вы не пошли к главному прокурору? Почему не поговорили со мной до суда?
– Потому что впервые в жизни мне нужна газетная шумиха, Эйб.
* * *
Сэмэлсон поднялся из-за стола:
– Но это же ведь самоубийство, Хэнк. Вы губите себя!
– Нет.
– Да, черт возьми, да! Вас уволят, в этом можно не сомневаться! Вы же поставите всю прокуратуру в идиотское положение! И они вам этого не простят, Хэнк!
– Мне все равно! Если я этим добьюсь...
– Ничего вы этим не добьетесь. Вы только потеряете работу, и все. И не найдете другой!
– Возможно.
– Не возможно, а так и будет. Я этого не допущу. Мы сейчас же переговорим с защитниками. Когда вы им расскажете...
– Нет, Эйб, прошу вас. Дайте мне сделать все по-своему.
– Дать вам погубить себя? Вы этого хотите? Разве вы не знаете, что прокуратура на примере этих ребят намерена преподать урок остальным? Ведь весь город...
– И я намерен привести их в пример того, что можно сделать с человеком. Послушайте, Эйб, это ведь не таинственные выходцы с других планет, а напуганные, одинокие мальчишки.
– Расскажите об этом матери Рафаэля Морреза. Психологические рассуждения жертве не помогут.
– Видите ли, Эйб, в этом деле каждый из них – жертва.
– Закон совершенно недвусмысленно...
– Закон тут ни при чем! Я юрист, Эйб, и закон был всей моей жизнью. Вы знаете это. Но как я могу требовать осуждения этих ребят, пока не узнаю, кто настоящий убийца Рафаэля Морреза? А тогда закон утрачивает смысл.
– Но разве вы не знаете, кто его убил?
– Да, Эйб, знаю. Мы все убили его.
– Хэнк! Хэнк!
– Мы все его убили, Эйб, потому что мы ничего не делаем. Мы только сидим сложа руки и рассуждаем об этом, и назначаем комиссии, и выслушиваем различные точки зрения – но все время мы знаем, в чем беда и у нас есть необходимые факты, но мы ничего не предпринимаем. Вместо этого мы позволяем, чтобы Рафаэль Моррез потерял жизнь.
– Так что же вы хотите сделать? Открыть кампанию сию минуту? В моем суде? Хэнк, вам никогда не...
– А разве может представиться более удобный случай, Эйб?
Сэмэлсон покачал головой:
– Это неправильный путь, Хэнк.
– Нет, это правильный путь, это единственно правильный путь. Кому-то надо встать и крикнуть! Надо, чтобы кого-нибудь наконец услышали!
– Но почему же, черт возьми, именно вы?
– Я не знаю, почему. Или, по-вашему, мне не страшно? Да мне было легче встать перед заряженной пушкой, чем идти сейчас в зал суда и опровергать собственное обвинение! Но поймите, Эйб, если кто-нибудь не сделает этого сейчас, если кто-то не прекратит всю эту чертовщину, то проще будет просто самим разрушить все преграды. И тогда закон и правосудие превратятся в пустой звук, потому что миром будут править дикари. А я не хочу, чтобы моя дочь, чтобы ее дети росли в лагере варваров. Я не хочу, чтобы их разорвали на куски, Эйб. Нельзя, нельзя, чтобы все эти молодые жизни пропали зря!
Воцарилось молчание.
Наконец Эйб Сэмэлсон сказал:
– Если бы я был моложе!
– Эйб...
– Я буду вести это дело беспристрастно! Не ждите от меня никаких поблажек!
– Вы знаете, что я их не жду.
– Вы попросту перережете себе глотку.
– Возможно.
– Ну что ж, идемте, пока нас не обвинили в сговоре.
У двери Сэмэлсон задержался и положил Хэнку руку на плечо:
– Желаю тебе удачи, Хэнк! Она тебе сейчас очень понадобится!
* * *
Первым свидетелем, которого Хэнк вызвал после перерыва, была Анджела Руджелло. Девушка нерешительно вышла вперед, оглядывая зал суда испуганными карими глазами. На ней было зеленое платье и туфли на высоких каблуках. Сев, она скромно натянула юбку на колени.
– Скажите, как вас зовут? – спросил Хэнк.
– Анджела Руджелло.
– Где вы живете, мисс Руджелло?
– В Гарлеме.
– Взгляните, пожалуйста, на обвиняемых. Вы знаете их?
– Да, – ответила она почти шепотом.
– Вы боитесь, мисс Руджелло?
– Немного боюсь.
– Меня?
– Нет.
– Его чести?
– Нет.
– И уж, конечно, не защитников? – сказал Хэнк, улыбаясь. – Уж в них, по-моему, нет ничего страшного!
– Нет, я их не боюсь.
– Я читал в газетах, что вы получили анонимное письмо с требованием не давать показаний. Это правда?
– Да.
– И поэтому вы боитесь?
– Да.
– Но вы только что присягнули перед судом говорить правду, всю правду и только правду. Вы так и поступите?
– Да.
– Несмотря на это письмо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47